— Эй, женщина, — произнес низкий голос. — Что ты делаешь тут после наступления темноты?

Оливия подобралась, уперла руки в бока, тряхнула головой и вызывающе улыбнулась:

— О, капитан, — завопила она, — разве вы не видите, что я просто-напросто провожаю своего лучшего друга на поезд?

— Друга? — Луч на мгновение задержался на мне, а потом осветил пышную грудь Оливии. — Что-то я вас раньше не видел в деревне, — произнес незнакомец.

Я набрал полную грудь воздуха и единым махом ответил:

— Потому что я просто путешественник, турист, иными словами.

— Иными словами, путешествуете среди ночи, приятель, ха-ха! Странное представление о развлечениях, не так ли? Покажите-ка мне ваши документы. И вы тоже, мадам.

— О, — запричитала Оливия, — знаете, как это бывает, мсье, я так спешила, что, наверное, забыла их дома.

— А куда это вы спешили? Может быть, вы так спешили, чтобы подальше унести наворованное?

— Ничего подобного, капитан. Я честная проститутка и занимаюсь делом, да еще немного помогаю вот этому старому приятелю, для которого я — единственная опора в жизни.

— Ну, ну, крошка. Не волнуйся так, я не стану забирать тебя в участок. Дай только отведать твоих прелестей, и я забуду, что когда-то видел тебя.

Он подошел поближе, и его большая рука протянулась к груди Оливии. Она вскрикнула и отскочила назад. Полицейский двинулся за ней. Я, не долго думая, ударил его ребром ладони по основанию шеи. Мужчина, охнул, уронил фонарик и упал на колени. Стоячий воротничок его форменной тужурки смягчил силу моего удара. Он попытался было подняться на ноги, но я опять нанес ему удар по затылку. Он упал навзничь и потерял сознание.

— Он сильно пострадал? — спросила Оливия, когда я, подняв фонарик, направил луч света на полицейского. Из уголка его рта медленно текла струйка крови.

— Пару недель ему придется обойтись без взяток, которые все они так привыкли вымогать, — усмехнулся я.

Вскоре мы добрались до окраины городка и подошли к станции как раз в тот момент, когда пыхтящий паровоз остановился возле платформы. Проводник указал нам наше купе, и мы поехали. В вагоне мы были единственными пассажирами.

— Ну вот и все, с облегчением вздохнула Оливия.

— Мы едем всего лишь в Рим, а не в страну чудес, — засмеялся я. — Кто знает, куда ведет дорога будущего.

В римской гостинице мы поселились в смежных номерах. Окна их выходили на городскую площадь, где днем и ночью звучали голоса итальянцев, пение и музыка.

Мы сидели в моей комнате и ели на завтрак пиццу, запивая ее красным вином, таким дешевым, что даже местные нищие могли покупать его ежедневно.

— Те два человека, которые меня очень интересуют, родились где-то в Северной Италии около 1850 года, — сказал я Оливии. — В молодости они приехали в Рим, изучили инженерное дело и в 1893 году сделали свое главное открытие, которое дало Империуму средство перемещения по Сети. Надеюсь, если Баум (не все ли равно, мужчина это или женщина) смог здесь родиться и в девяностых годах написать в этом мире нечто подобное тому, что было написано в моем, то, может быть, Максони и Копини тоже существуют здесь, — закончил я.

Оливия слушала молча.

— Они, конечно, не могли усовершенствовать привод МК так, чтобы можно было посредством него осуществлять полеты по Сети. А если да, то этот секрет умер с ними. Но, возможно, они подошли вплотную к решению этого вопроса. Может быть, они оставили что-нибудь, что я смогу использовать для своего возвращения.

— Брайан, разве вы не говорили мне, что все миры, расположенные вокруг линии 0-0, опустошены и превращены в руины этими же силами? Не опасно ли экспериментировать с такими ужасными инструментами?

— Я неплохой техник и достаточно разбираюсь в наших аппаратах, посредством которых мы путешествуем по мирам. Я знаю все их уязвимые места. Максони и Копини не знали, с чем они играют.

Они наткнулись на это силовое поле совершенно случайно.

— И, насколько я поняла, почти 99% всех вероятностных миров погибли именно из-за того, что не умели управлять вызванными силами, не так ли?

— Да.

— Но если вы достаточно разбираетесь в этих аппаратах, то зачем тогда Максони и Копини?

— Дело в том, Оливия, что я не могу построить аппарат перемещения по Сети, ибо не знаю конструкции основного генератора поля. Это особым образом намотанная катушка, являющаяся сердцем генератора поля. Я никогда не разбирался в ее устройстве.

Может быть, если здесь окажутся Максони и Копини, и если они сделали те же случайные открытия, и если они вели записи, и если записи еще существуют, и если я могу найти их…

Оливия рассмеялась.

— Если боги сделают так, что все эти «если» окажутся в вашу пользу, тогда все просто. Давайте рискнем. Видение Изумрудного города все еще влечет меня.

— Давайте сначала попытаемся найти хотя бы этих людей. Потом у нас будет наверняка немного времени, чтобы разобраться в их биографиях.

Час спустя в городском архиве усталый служащий принес мне толстый том, в котором были записаны старомодным почерком тысячи имен с указанием дат рождения, адресов, а иногда и дат смерти.

— Предупреждаю вас, сеньор, — сказал клерк, — что, хотя муниципалитет и предоставляет вам эти записи, то разбирать их вам придется самому.

— Вы только объясните мне, что здесь такое, — тихо проговорил я. — Меня интересуют данные о Джулио Максони или о Карло Копини.

— Да, да, я помню. Так вот, перед вами находится регистрационная книга, в которую занесены имена всех людей, прибивших в город на жительство в период с 1870 по 1880 год. А теперь извините, мне надо заниматься своими прямыми обязанностями.

Я вздохнул и принялся за работу. Оливия помогала мне.

Прошло минут двадцать. За это время мы просмотрели все записи за 1870 год. Настала очередь 1874 года. Оливия читала быстрее меня и вскоре раздался ее взволнованный голос:

— Брайан, посмотрите! Джулио Максони, родился в 1847 году в Палермо.

Я страшно разволновался, вчитываясь в эти строки, хотя понимал, что это может быть другой Максони. Людей с такой фамилией мы уже встретили около сотни, почему бы одному из них не носить имя Джулио?

Я, похвалив Оливию, записал адрес этого Максони в записную книжку. Мои поиски Карло Копини пока не увенчались успехом.

Максони жил на улице Карлотти в доме номер 12, на четвертом этаже. С помощью карты города мы нашли эту улицу, а потом поехали туда. Она была узкая и грязная. Видимо, Максони начинал свою карьеру, если это только был тот, кого мы искали, мягко говоря, в скромных условиях. Даже сто лет назад этот район был районом, где жили одни нищие.

Я открыл дверь дома N12, и мы сразу же ощутили резкий запах жареного лука, сыра и постного масла.

Одна из дверей в коридор открылась и заплывшее жиром женское лицо показалось в проеме.

— Простите, мадам, — начал я почтительно, — мы иностранцы, которые впервые приехали в Вечный город, чтобы найти квартиру, где жил наш покойный родственник, когда был осчастливлен возможностью дышать воздухом солнечной Италии.

У нее отвисла челюсть, затем широкая любезная улыбка расплылась по лицу.

— Добрый день, сеньор и сеньора, — выпалила она и поинтересовалась, чем она может помочь столь любезным гостям Италии.

Я назвал ей номер комнаты, где около ста лет назад жил Максони. Она, пыхтя и переваливаясь с ноги на ногу, пошла показывать нам дорогу. На лестнице так давно не убирали, что я готов был поверить, что записи Максони вполне могли сохраниться здесь. Когда мы остановились у комнаты N16, хозяйка сказала:

— Теперь эта комната занята, но сейчас жилец на работе.

— Так, может быть, мы подождем его, — начал я, но квартирная хозяйка перебила меня, пренебрежительно махнув рукой. Она пустилась в рассуждения о неблагодарности жильцов, но я прервал ее излияния, вытащив из кармана банкноту в сто лир.

Она впустила нас в комнату: