Едва пара стрел ушла в полет, как шагов за сто от них в плотной шеренге солдат кто-то упал. Следом вскрикнули ближе. Промахнуться в такой медленно идущей массе войск было крайне сложно.
— Давай, вождь, дави, — прокричал парень, увидев, что ни щиты ни доспехи не спасают бессмертных. — По другому до этих баранов не достучаться, что доспехи их больше не защитят!
Тальгар в ответ лишь радостно оскалился и, сильно оттолкнувшись, перепрыгнул на другой фургон.
С этого момента лучники начали «работать в полную силу». Десяток тяжелых стрел они выпускали буквально за секунды. Некоторые умудрялись даже держать в воздухе до трех стрел сразу.
— Похоже, наших запасов на долго не хватит…, — присвистнул Тимур, наблюдая, как некоторые торги уже скидывали из-за плеч пустые колчаны. — Натуральные пулеметы… Это же под сотню стрел одним махом…
Защитный ордер шаморцев не спасал от слова «совсем». Передние щиты, которыми были прикрыты первые в черепахе лигионеры, были просто утыканы стрелами, делая их похожими на диковинных дикообразов. Едва же кто-то от тяжести чуть опускал руку со щитом, как внутрь сразу же летела очередная стрела и раненный легионер валился на землю.
Эту сотню метров стальная черепаха ползла уже в учетверенном составе. Еще хуже стало, когда укрытые щитами легионеры ступили на места, щедро усыпанные стальным железным чесноком. Монолитная стена щитов сразу же стала дырявой! Натыкающиеся на шипы шаморцы тут же падали под ноги своих же товарищей, открывая все новые и новые дыры в панцире черепахи.
— Мастер! Мастер! — до уха Тимура донесся крик Гурана, который куда-то тыкал рукой. — Смотри! Туда! На холм!
Приглядевшийся парень, увидел, как на невысоком холме, где по всей видимости расположилось командование шаморцев дергалась, словно живая, ярко — красная ткань. Не прошло и нескольких секунд, как атакующие колонны остановились и тут же начали отходить назад.
— Стойте! Хватит! — закричал Тимур, когда отступление стало явным. — НЕ стреляйте! Стрелы поберегите! — не все из распалившихся лучников сразу же пришли в себя; некоторых Тальгару пришлось самолично одергивать. — …
Шаморцы, не будь дураками, быстро «сложили два и два» и сделали соответствующие выводы из первой захлебнувшейся атаки. Следующая волна началась через несколько часов и была совершенно иной.
— Что это еще такое? — вырвалось у Тимура, едва он только высунулся из-за своеобразного бруствера — деревянного борта телеги. — Гуран, ты видишь это? — тот держал оборону со своими метрах в пятидесяти отсюда. — Что у них в руках?
Легионеры первых трех турий, составлявших острие новой атаки, держали в руках что-то объемное и большое. Когда шеренги оказались ближе, Тимур к своему удивлению увидел в их руках грубо сколоченные щиты из досок, которые прикрывали шаморцев почти полностью. Под некоторыми же вообще пряталось двое или даже трое воинов.
— Ха-ха-ха! Это их новые щиты, старые видно совсем маловаты…, — заржал в ответ Гуран. — …
В этот момент один из легионеров с разбегу напоролся на шип и с воплем повалился на снег. Следом за ним кубарем полетели и двое его товарищей, прятавшихся за сколоченном из досок щитом. Длинная деревянная плита перевернулась и… Тимур отчетливо увидел набитые по всей ее поверхности выступающие бруски.
— Твари хитрожо-е! — холодный пот пробил его. — Это же лестницы такие! Тальгар! Твою м-ть! — парень резко вскочил и замахал руками, привлекая внимание лучников-торгов. — Тальгар! Это лестницы! Стреляйте.
Едва осталась сотня метров, то есть самое убойное для лучников расстояние, как шаморцы перешли на бег. Стройные шеренги мгновенно расстроились, превратившись в сотни длинных деревянных змей, скрывавших подо собой атакующих солдат.
То и дело в этой накатывающей беспорядочной лавине появлялись рваные пятна от валившихся на землю легионеров. От удачно выпущенной стрелы, от подвернувшего шипа, они валились как подрубленные, увлекая за собой бежавших рядом с ними.
— Стреляйте! Стреляйте! — но от летевших стеной стрел оказалось совсем мало толку; толстые сырые доски, нашитые в два, а то и три слоя, оказались более эффективными против стрел чем даже знаменитые шаморские щиты. — Черт! Черт! — до линии фургонов оставался всего лишь один бросок. — …
Он отбросил в сторону свой меч, чтобы не мешал, и сайгаков влетел внутрь фургона — склада гранат. Схватив один ящик, из которого торчал пучок соломы, гном так же моментально и оказался на улице.
— По ногам целься! Куда!? — кочевники под звуки мечущегося и орущего как безумный Тальгара непрерывно опустошали колчаны. — Еще! Быстрее! — в воздухе стоял свист рвавших воздух стрел, крики раненных. — …
Тимуру хватило брошенного взгляда, чтобы понять, что еще немного и их захлестнет эта волна, остановить которую не смогут ни тучи стрел, ни высокие борта фургонов, ни мужество защитников. Атакующих, просто, были слишком много!
Вот взлетела в воздух и с грохотом упала на верх телеги первая лестница — длинная примерно пятиметровая широченная доска с набитыми по всей ее поверхности ступеньками. Попытавшегося по ней сразу же взобраться здоровенного шаморца со знаком комтура тут же словно кувалдой снесло на землю. Пять или шесть стрел одновременно вонзились в его грудь. Такая же участь постигла и двух других его товарищей, бежавших следом…
Отсутствие настоящих щитов (перед этой атакой щиты как сковывавшие движение они оставили в лагере) сыграло с легионерами жуткую шутку. Бежать с лестницами, которые прикрывали их от пускаемых навесам стрел, действительно, было значительно легче, но потом… когда нужно было взбираться наверх они были совершенно беззащитны перед стрелами с наконечниками из гномьего металла, вдобавок пускаемыми практически в упор.
— Прочь! Прочь, грязные псы! — Грум, тоже защищавший этот же фургон, с остервенением рубил своей секирой верх свалившейся лестницы. — Это земля гномом! — с новым ударом его секира вколотила в дерево чудом избежавшего стрел легионера. — Прочь!
Однако, взамен падающим бежали все новые и новые бессмертные. Еще в трех местах, проломив борта, свалились тяжелые лестницы.
— Все, не хрен ждать больше, — прошептал Тимур, выбивая искру на едва торчавший из залитого смолой горлышка кувшина фитиль. — Поберегись! — не успевший замахнуться по новому Грум, тут же рванул в сторону; он прекрасно помнил, чем могла грозить разорвавшаяся рядом граната. — На!
Этот первый бросок гранаты в реального живого врага живо врезался в его память… Вот увесистый, почти полуторакилограмовый, пузатый кувшин оторвался от пальцев и отправился в полет. Беспорядочно кувыркаясь, он летел в самую гущу прикрывшихся досками шаморцев… Огонек на тлеющем фитиле уже исчез внутри высокого горлышка, когда кувшин почти коснулся широкой доски.
Б-А-А-АХ! Раздался иррационально чуждый, резкий, сильный звук-хлопок, и мгновенно последовавшие за ними крики боли, проклятий и удивления!
— Получите-ка еще! — Колин уже запускал в полет еще один смертоносный снаряд. — …
Б-А-А-АХ! И десяток легионеров штурмующих, пару перекинутых на фургон лестниц как легкие кегли разлетелись в разные стороны! Следом отправился следующий кувшин! Б-А-А-АХ! Еще один пятачок с поваленными солдатами появился в атакующих порядках врага.
Тимур работал как заведенный. Наклоняясь к ящику снова и снова, он отправлял в полет очередной глиняный снаряд.
— Что, понравилось?! — парень вытянул фитиль чуть больше и, подпалив его, запустил насколько смог дальше. — Понравилось?!
Атакующая масса войск еще пёрла вперед. Тысячи килограмм живой плоти и металла не могли так сразу взять и остановиться (инерцию движения и мышления еще никто не отменял). Задние ряды с тяжелыми лестницами над головами продолжали давить на передние.
Однако, эффект явно был… Пространство перед вагенбургом, еще недавно забитое бежавшими вперед легионерами, сейчас почти опустело. Среди мертвых тел, здесь еще конечно оставались живые. Но какие это были живые? Стонущие, хрипящие солдаты с рваными ранами, с оторванными конечностями.
