И как удалось ему превратить пылкую, независимую Мари в это кроткое создание с нежным взглядом и очаровательной улыбкой? Черт! Страдает она беспамятством или нет, он пока не знает, но зато видит, что его разумная, упрямая сестра, всю жизнь просидевшая в деревне и корпевшая над пробирками, превратилась в удивительную, потрясающую женщину.

Арман боялся даже предположить, каким образом произошла в ней эта чудесная перемена. Ведь она так наивна. Она совсем не знает мужчин и легко может стать жертвой проходимца. Он стиснул зубы, чувствуя непреодолимое желание немедленно пристрелить негодяя.

Увы, Шабо не позволил ему взять оружие.

Но он тут же напомнил себе, что должен действовать очень и очень осторожно. Один неверный шаг – и он погубит и себя и ее.

– Кем бы они ни были, – заметил Холкрофт, – но они вошли в гостиницу.

– Прекрасно, – сказал Шабо. – Ле Бон, я предлагаю вам прогуляться туда и посмотреть на эту женщину вблизи. Если это ваша сестра, поговорите с ней, убедите поехать с вами. Я даю вам двадцать минут. – Он сделал знак своим людям. – Если через двадцать минут вы не выйдете оттуда, то войдем мы.

Десяток одетых в гражданскую одежду солдат, под плащами и шинелями которых были спрятаны мушкеты, один за другим незаметно переместились со своих позиций на площади и у фонтана к зданию гостиницы.

– Шабо, – сказал Арман, стараясь говорить как можно спокойнее. – Мне помнится, вы говорили, что стрельбы не будет. Я полагал, вы берете с собой этих людей только в качестве последнего средства.

– Так оно и есть.

– Мы вовсе не желаем, чтобы дама пострадала, – заверил его Гайан.

Холкрофт проверил свою пистоль:

– Однако ее спутник – это совсем другая статья.

В его словах слышалось холодное нетерпение. Этот негодяй не моргнув глазом пристрелит любого, кто встанет на его пути, подумал Арман. За последние два дня Арман в полной мере осознал всю низость его мотивов: этот прирожденный убийца, чьим любимым развлечением была охота, единственной достойной своих талантов добычей считал человеческую жизнь.

Выдавив из себя улыбку, Арман вернул Шабо подзорную трубу.

– Надеюсь, хоть в спину-то вы стрелять не станете?

– Что вы хотите этим сказать?

– Да нет, ничего.

Арман поднялся. Холодная, липкая дрожь предчувствия пробежала по его телу. Пуля, на которой начертано его имя, уже заготовлена.

– Ле Бон, не забудьте. – Шабо украдкой вытащил свое оружие. – Двадцать минут.