– Это комната моей матери, – голос Трэя прозвучал заметно мягче.

Словно сквозь пелену Лэйси увидела, что находится в спальне, принадлежавшей, несомненно, женщине. Покрывало в цветочек очень гармонировало с портьерами на окнах. Туалет­ный столик, стол побольше и кресло отлича­лись изяществом, а небольшой камин у стены был облицован белым мрамором.

Уже много позже она узнала, скольких тру­дов стоило сыну отбить эту комнату у отца, чтобы у матери в этом жутком аду был свой уголок, где она могла находиться в относитель­ном покое и безопасности. Двери здесь были крепкие и замок хоть куда. С того дня, как он был врезан, Булл поставил крест на интимной близости со своей супругой.

Трэй помог Лэйси снять тулупчик, затем принялся расстегивать пуговицы ее лифа. Она слабо и безрезультатно отбивалась от него. А он только посмеивался.

– Девочка, да ты лыка не вяжешь, – заключил он. – Поэтому стой себе тихо и дай мне снять с тебя это платье. Потом можешь отправляться в постель.

Лэйси бросало из стороны в сторону. Ей казалось, что вся комната медленно и плавно кружится. Едва муж стащил с нее платье, как она без сил упала к нему в объятия. Он, хмыкнув, взял Лэйси на руки и отнес на постель, одной рукой исхитрившись откинуть покрывало. Прежде чем укрыть Лэйси одеялом, Трэй пару минут просто стоял и смотрел на нее. Глаза его наслаждались шелковистой кожей ее плеч и восхитительной грудью, наполовину скрытой лифом. Роскошные каштановые кудри, разметавшиеся по подушке, обрамляли нежное, тонкое лицо.

Глядя на ее полураскрытые во сне губы, Трэй с болью подумал, скольким же мужчинам она предоставляла возможность пользоваться этой красотой.

Шумно вздохнув, он раздраженно скинул свои сапоги и разделся донага. Осторожно скользнув под одеяло – не дай Бог невзначай коснуться Лэйси, – парень вытянулся на постели. Нет, он не собирался овладевать ею сейчас, в ее теперешнем состоянии. Это должно случиться никак не под влиянием виски. Его законная жена должна отдаться ему трезвой и желать его столь же страстно, как и он.

Заснул Трэй не сразу. Восхитительный аромат тела Лэйси щекотал его ноздри и будил недвусмысленные желания, настолько сильные, что были минуты, когда ему едва удавалось себя обуздать.

В полудреме Лэйси натянула одеяло на похолодевшие плечи. Как приятно лежать на этом матрасе, словно в перьях утопаешь! «Дей­ствительно, эта кровать Джасперса очень удоб­ная», – подумала девушка. Но она что-то не припоминала, чтобы раньше ей приходилось переживать что-либо подобное.

Постепенно ноздри ее уловили совершенно непривычный запах. Это был запах природной свежести и умытости. Лэйси насторожилась. «Куда же делся знакомый аромат сушеных лепестков розы, исходящий от жесткой подуш­ки?»

Пробудившись ото сна, девушка почувство­вала, что в постели она не одна. События прош­лого вечера постепенно складывались в цель­ную картину. И Лэйси вспомнила, как все было. Сначала они пробирались сквозь снежную бурю. Потом Трэй возвращал жизнь ее онемевшим от холода ногам. Потом виски, который он заста­вил ее выпить и… страшное желание спать.

Она невольно ахнула при воспоминании, как Трэй стаскивал с нее платье и нес на руках в кровать. А вот что было потом, ей вспомнить не удавалось. Что же все-таки произошло? Неужели у них с Трэем что-то было? «Но ведь, если бы произошло, то я бы, наверное, и чувствовала себя не так… ну „там“?.. А „там“ ни­каких новых ощущений – все, как обычно».

Лэйси заставил вздрогнуть знакомый сон­ный голос:

– Доброго вам утра, миссис Сондерс. Как вы себя сегодня с утра чувствуете? – Трэй тихо рассмеялся. – Полагаю, ни охнуть, ни вздох­нуть…

Девушка повернулась на бок.

– С какой это стати я должна плохо себя чувствовать? И вообще, что ты хочешь этим сказать? – спросила она, глядя в его насмеш­ливые, хитрые глаза.

Посмотрев на ее чуть обиженную и не на шутку обеспокоенную физиономию, молодой человек понял, что ее сейчас мучило.

Прогнав с лица веселость, он очень серьез­но произнес:

– Да, ночью у тебя был праздник.

Кровь отлила от лица девушки. Так, зна­чит, все-таки «было»!

В Трэе поднялась волна раздражения. Чего она придуривается? Бессчетное число раз Лэйси спала с теми, кого теперь и не вспомнит, а то, что ее законный муж овладел ею ночью, заставляет ее, видите ли, искренне негодовать.

Рот его искривился в усмешке.

– Только, ради Бога, не пытайся внушить мне, что у тебя «этого» еще никогда ни с кем не было. Что, это так ужасно отдаться собствен­ному мужу? Тогда я готов заплатить тебе за такую неприятность. Какова твоя такса за ночь?

Он приподнялся на локте. Простыня съеха­ла вниз, обнажив его тело почти до пояса. Девушка невольно уставилась на его широкую грудь. Завитки темных волос, покрывавшие ее, сужались и тоненькой полоской исчезали под одеялом. Это зрелище настолько захватило ее, что она даже не восприняла его оскорбление.

– Ты же голый! – негодующе воскликнула Лэйси и попятилась к краю кровати, Трэй, доведенный почти до помешательства ее пове­дением, не помня себя, сграбастал ее и пова­лил на спину, возбужденно шепча:

– Да как ты можешь обвинять родного мужа в том, что он голый с тобой в постели? Ты ведь в своей жизни уже сотню голых мужиков пере­видала!

Девушка отчаянно замотала головой, но прежде, чем она успела открыть рот, он уже душил ее своими поцелуями.

Лэйси попыталась уклониться от его страст­ных, ищущих губ, от его вездесущего языка, но Трэй, сжав ее голову в ладонях, не давал ей даже пошевелиться.

Поцелуй этот, казалось, длился целую веч­ность. Вдруг девушка ощутила уже знакомую ей слабость, поднимавшуюся откуда-то изнутри. Она понимала, что нужно что-то делать, что нельзя позволять ему так себя вести, когда его сильная рука сбросила с плеча бретельку ее сорочки. По телу девушки прошла волна холо­да. Ненасытные губы покинули ее уста и те­перь ласкали ее грудь: сосок одной из них уже погрузился в сладостный жар его рта…

Она едва слышно простонала, когда доселе неизвестные ей ощущения окатили ее теплой, восхитительной волной, отдаваясь в каждой клеточке, в каждом нерве. Трэй спустил ее сорочку до самого пояса и вот уже другой со­сок блаженствовал в сладкой неге. Лэйси, не­вольно закинув голову, прижала к себе Трэя. Их разгоряченные тела переплелись. Они обжигали друг друга своим дыханием. К мо­менту, когда он раздел ее совсем, она уже была настолько заворожена, порабощена его ласками. Все куда-то исчезло, унеслось: и ее стойкая неприязнь к нему, вызванная его равнодушием, и то, что он считал ее падшей. Девушка знала лишь одно – в ней росла боль, утолить кото­рую мог лишь один Трэй. Когда молодой чело­век раздвинул ей ноги и встал между ними на колени, она широко раскрытыми глазами уста­вилась на зримое воплощение поднимавшейся в нем мужской силы. «Неужели все мужчины созданы такими?» – подивилась она.

Трэй склонился над ней. В следующее мгно­вение из груди Лэйси вырвался короткий вскрик. Охваченная сладкой, болезненной сумятицей боли и восторга, она услышала, как он шепотом выругался и тело его внезапно замерло. Бормоча что-то, словно в чем-то ее упрекая, он медленно задвигался, где-то непривыч­но глубоко внутри нее.

– Прости меня, Лэйси, милая, я ведь и правда не знал. Все теперь будет совсем по-другому, клянусь тебе.

Сильное тело Трэя артистически равномерно поднималось и опадало, и Лэйси вдруг, во внезапном озарении поняла, что это ей неопи­суемо приятно.

По тому, как напрягались ее плечи, он все понял и задвигался быстрее, стараясь войти в нее как можно глубже.

– Забирай меня, Лэйси, – в блаженстве и восторге зашептал он. – Забирай меня всего, без остатка.

Лэйси подалась ему навстречу. Обхватив ладонями изящные, миниатюрные ягодицы любимой, он еще плотнее прижал ее к себе. Прильнув к Лэйси, Трэй раскачивался над нею, пока тело ее не отозвалось волнами судо­рог. Он задвигался быстро, дерзко, и вот в пароксизме страсти, в судорожном рывке Лэй­си изогнулась, словно бросаясь ему в объятия, и из разверстых уст обоих одновременно вы­рвался восторженный вскрик, возвестивший о пике переживаемого блаженства. Вслед за этим их накрыла волна беспомощности, сладостной и мучительной…