– Она тоже. Лэйси сама была не меньше твоего удивлена. Она была уверена, что все ее нелады с животом – всего лишь желудочные колики. Сейчас ей лучше, так что можешь отвезти ее домой.

Все еще не пришедший в себя от того, что сейчас ему сказал доктор, Трэй подошел к Лэйси. Присев на корточки, он ласково провел пальцем по ее щеке, смахивая бежавшие слезинки.

– Ну как, болит? – тихо спросил Трэй, беря ее похолодевшую ладошку в свою.

– Немножко, – ответила она. – А где Мэтт? Я, наверное, к нему жить попрошусь, пока не выздоровею.

– Вот это уж черта с два! – позабыв обо всем, взвился парень. – Ты со мной поедешь туда, где тебе давно пора быть.

– Но я боюсь твоего отца, – Лэйси попы­талась усесться.

Трэй очень осторожно снова уложил ее на одеяло.

– Я тебе торжественно обещаю, клянусь, что он ничего тебе не сделает. Я ему так объясню, что он на всю оставшуюся жизнь запом­нит, как следует обращаться с тобой.

Молодая женщина понимала, что спорить дальше бесполезно, да и сил на ругань у нее не было. Ничего, вот она поправится и тогда по­говорит с Трэем Сондерсом. Лэйси не сопротивлялась, когда Мэтт поднял ее и передал уже сидевшему в седле мужу.

– Сочувствую тебе, дорогая. Это такая потеря для тебя, – тихо прошептал он, ласково глядя на нее. – А насчет Булла можешь не беспокоиться – за Трэем ты как за каменной стеной.

Она вяло улыбнулась ему, будучи не в со­стоянии представить себе, как это Трэй Сон­дерс потерпит жену, которая постоянно ему досаждает.

– А ты приедешь ко мне? – с тоской в глазах спросила Лэйси.

– Каждый день буду приезжать, – расплывшись в улыбке, ответил ей Мэтт.

Ковбой тронул поводья, и они поехали. Молодая женщина лежала на его левой руке, а правой он правил лошадью.

– Ну как, удобно тебе? – участливо спро­сил Трэй.

Она молча кивнула. Говорить Лэйси была не в состоянии. Ее душили слезы. Она оплакивала своего ребенка, которого так и не увидела. Она оплакивала свой фургон – единственное, принадлежавшее ей, средство к существованию. Она оплакивала сгоревший маленький, уютный коттедж, ставший ее первым настоящим домом за последние десять лет.

Но больше всего ее расстраивало то, что Трэй рано или поздно заявит ей о своем желании развестись с ней.

«Не буду долго болеть, – пообещала себе Лэйси. – Не буду для него обузой, разве только совсем ненадолго». А пока она решила хорошо подумать над тем, куда ей ехать и на что жить.

Лэйси была измотана эмоционально и фи­зически и вскоре провалилась в глубокий сон.

Муж заметил, что она плачет, хотя она изо всех сил старалась скрыть это. Но, прижимая ее к себе, молодой человек чувствовал, как вздрагивает ее худенькое тело.

Ему самому хотелось разреветься. Он думал над тем, кем мог бы стать их ребенок, появись он на свет более благополучно. Если б это был мальчик, то когда-нибудь они отправились бы вместе перегонять скот или поохотиться на ди­ких баранов. А если девочка, то она была бы такая же беленькая, пухленькая и розовая, как ее мать.

Трэй молил Бога, чтобы у них с Лэйси было много детей – мальчиков и девочек. Сейчас он уже не сомневался в том, что стал бы для них настоящим отцом, добрым и хорошим. Трэй дал себе зарок никогда не относиться к своим де­тям так, как к нему относился его собственный отец.

Позже он почувствовал, как тело жены обмякло – она заснула. Трэй еще крепче при­жал ее к себе. «Пусть только Булл посмеет хотя бы косо глянуть на нее, я ему такое устрою! Да, сейчас с этого старого подонка глаз спус­кать нельзя», – думал он, склоняясь к мысли, что пожар в коттедже старины Джасперса – его рук дело. Трэй заметил отпечатавшиеся в грязи около сарая многочисленные следы копыт. Он знал, что копыто на правой ноге лошади его родителя имеет треугольную щербинку.

Погоняя своего мустанга, идущего мерной поступью, Трэй ломал голову над тем, чего хотел добиться старик Сондерс этим пожаром. Ведь он же сам не желал, чтобы Лэйси жила с ним под одной крышей. Может, Булл рассчитывал на то, что она будет в доме и сгорит вместе с ним? Или же надеялся, что если у нее не будет крыши над головой, то она тут же уедет отсюда?

«Какими бы, однако ни были его злодей­ские планы, осуществиться я им не дам», – подумал Трэй, и жесткая складка пролегла у его рта. Лэйси уцелела, и с этим придется считаться. И если ему, Трэю Сондерсу, удастся убедить жену жить с ним, он, как только она выздоровеет, выстроит свой собственный дом.

Когда Трэй остановил мула у ранчо, Лэйси очнулась и подняла голову. Чувствуя, что она напряглась, он успокоил ее.

– Ничего не бойся, Лэйси. Ничего с тобой не случится – клянусь тебе, – решительно про­изнес парень.

Сжимая ее в объятиях, он осторожно слез с коня. В эту же секунду на крыльцо вышел Булл. В его узеньких, маленьких глазках вспыхнуло удивление, которое тут же погасло.

– Что с девчонкой? – своим обычным недовольным тоном осведомился он.

– У «девчонки» есть имя, – холодно воз­разил Трэй. – Так что зови ее Лэйси или моей женой. И не строй мне невинные глазки, ста­рый негодяй! Благодари Бога за то, что тебе не удалось то, что ты задумал.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Булл посторонился, пропуская его с Лэйси на руках в дом. – Ничего я не задумал, – стал отпирать­ся старик.

Сын презрительно усмехнулся. Он видел, что тот лжет. Все эти его высокомерные отговорки скрывали страх и растерянность. Это чувствовалось и по его голосу. Трэй угрожающе произнес:

– Так вот, слушай. Я тебе это говорю в первый и последний раз: если ты хоть однажды пальцем дотронешься до Лэйси, это будет по­следнее, что ты сделал в своей поганой жиз­ни. – Высказав это, молодой человек зашел на кухню и, повернувшись, ногой захлопнул дверь перед самым носом у родителя.

Внезапно до него дошло, что он находится не в кухне, а в спальне своей матери. Осторожно положив жену на край постели, Трэй стал разматывать одеяло, в которое она была укутана.

– Разденешься сама? – спросил он. Лэйси кивнула. Подойдя к шифоньеру, он достал оттуда тонкий халатик и подал его ей.

– Помочь тебе надеть его?

Она покачала головой.

– Нет, нет, я сама, – едва слышно ответила Лэйси. Трэй продолжал стоять и смотреть на нее.

– Ты отвернись, пожалуйста, или выйди.

– Черт возьми, Лэйси, – пробормотал он. – Я ведь всякую тебя видел. Ты что же, считаешь, что я такой зверь и тут же наброшусь на тебя?

Она молчала. Дрожащие пальцы ее сколь­зили, расстегивая рубашку. Трэй заметил, как лоб Лэйси покрылся испариной.

– Нет, конечно, я так не думаю, – слабым голосом ответила молодая женщина. – Но раз­ве тебе не приходилось слышать о женской стыдливости?

Он был в явном замешательстве. До сих пор ему действительно не приходилось иметь дело со стыдливыми женщинами, и только сей­час Трэй начинал постигать разницу между стыдливыми и бесстыдницами.

– Прости меня, Лэйси, – сказал он, по­молчав. – Я просто забыл, что мы, по сути дела, едва знакомы. Просто мне показалось, что тебе нужно помочь надеть халат.

Она вымученно рассмеялась:

– И знаешь, ты не ошибся. Я даже пуго­виц расстегнуть сама не могу. Так что ты уж помоги мне.

Счастливая улыбка осветила лицо Трэя, когда он, присев на край постели, мягко отстранил ее руки и стал расстегивать пуговицы на рубашке.

– Лэйси, – обратился Трэй к ней, – я просто не знаю, что с тобой делать. Иногда ты бываешь такой упрямой, что мне хочется взять и хорошенько тебя, встряхнуть.

– Хочу тебя с самого начала предупре­дить, – негромко сказала она, продевая руки в узкие рукава халата. – Ты лучше руку на меня не поднимай.

– Вот оно как! А что, разве такая козявка, как ты, сможет меня побить?

– Побить-то не побью, а вот пристре­лить, пожалуй, смогу, – ровным голосом преду­предила его Лэйси.

– Вижу, что мне придется отобрать у тебя этот детский пистолетик и спрятать его по­дальше, – предупредил Трэй.

– Не спрячешь, – сказала молодая жен­щина, оглядывая себя в новом одеянии.