Да, Кейт Дентон будет чертовски сильным отвлекающим фактором, но также и вызовом. А вызов он всегда любил.

Представив ее очаровательное лицо, гриву белокурых волос, поразительные голубые глаза и губы в форме лука Купидона, словно созданные для поцелуев, он не мог отрицать, что почувствовал прилив острого желания.

Подняв трубку внутреннего телефона и набирая номер консьержа, Зак позволил головокружительной смеси адреналина и возбуждения забурлить в жилах. Разрази его гром, если он уже не чувствует себя лучше. Таким живым и приятно возбужденным, каким не ощущал себя уже давным-давно.

Пусть у них всего пара дней, чтобы насладиться друг другом, но он планирует гораздо ближе познакомиться с мисс Приличные Трусики.

Кейт промокнула влажным полотенцем распухшие от слез глаза и вздохнула. В конце концов, она сама виновата в том, что случилось.

Эндрю, конечно, подонок, но ей следовало догадаться, к чему все идет. Она же убедила себя, что его интерес происходит из восхищениями взаимного уважения. Но с каких это пор мужчины восхищаются и уважают таких прямолинейных женщин, как она? Ей нужно было заподозрить неладное, еще когда Эндрю сказал, что ему по душе ее дерзость. А эта черта характера Кейт не привлекала ни одного мужчину, начиная с отца.

Джеймс Далтон Третий никогда не хотел иметь дочь. Когда он был вынужден взять ее к себе домой после маминой смерти, Кейт отчаянно старалась понравиться ему, быть такой, какой он хотел ее видеть. В семнадцать она наконец приняла правду: дело в нем, а не в ней. Однако, как ни пыталась она убедить себя в обратном, его равнодушие до сих пор причиняло боль. Убежав из дома, она осознала, что не нуждается ни в отцовском одобрении, ни в его благотворительности.

Закончив туалет, Кейт вернулась из ванной в гостиную номера. По крайней мере, этот опыт научил ее одной вещи: никогда никому не доверять и не обманывать себя. Если что-то выглядит слишком хорошо, чтобы быть настоящим, значит, оно ненастоящее.

Девушка плюхнулась на диван и щелкнула пультом телевизора. На экране какой-то мускулистый красавец с голым торсом страстно обнимал пышногрудую брюнетку в купальнике. Его зеленые глаза напомнили ей кое-кого.

Правда, глаза Зака Бодро гораздо более неотразимого зеленого оттенка, и она могла бы поспорить на что угодно, что грудь его поросла черными волосками, мягкими и манящими…

Кейт строго велела себе немедленно прекратить глупые фантазии. Разве она только что не пообещала себе, что не будет больше доверять ни одному мужчине? Особенно такому, как Зак Бодро. Тестостерон прямо-таки сочится у парня изо всех пор. К тому же двадцати минут, проведенных в его компании, ей вполне хватило, чтобы осознать, что он именно тот тип мужчины, от которого женщина с независимым нравом должна держаться подальше. Такой как он растопчет ее, даже не заметив этого.

Раздался резкий стук в дверь, и Кейт вскинула голову.

— Здравствуйте, я Мишель. — В коридоре стояла ослепительно улыбающаяся девушка. — Я из бутика «Элла» на первом этаже. Мистер Бодро лично попросил нас доставить вам на выбор одежду, чтобы вы могли взглянуть.

Кейт почувствовала, что виновато краснеет.

— Входите, пожалуйста.

Мишель просияла и вкатила в номер передвижную вешалку на колесиках, полную одежды.

— Он сказал, чтобы вы выбрали столько одежды, сколько вам понадобится для вашего пребывания у нас.

Не найдя подходящих слов, Кейт промолчала. Она ожидала гостиничную униформу или что-то в этом роде, а не целую коллекцию модных вещей.

Тут были шелковые платья, дизайнерские джинсы, кашемировые свитера, футболки от известных модельеров.

— Почему на них нет ценников? — спросила Кейт.

Девушка на мгновение заколебалась, словно не могла понять, почему клиентку должно интересовать что-то настолько земное, как цена.

— Э… они вам не нужны, мэм, — ответила она, снова просияв. — Мистер Бодро сказал, что это за счет отеля.

Кейт разинула рот, потрясенная щедростью Бодро, однако тут же одернула себя. Не может быть, чтобы он намеревался подарить ей одежду, стоящую сотни долларов.

Решив, что выяснит этот вопрос позже, Кейт выбрала самые простые джинсы, которые смогла найти, и футболку с логотипом «Феникс». На нижней перекладине вешалки стояла коробка с обувью — разумеется, дизайнерской.

Кейт повернулась к Мишель:

— А кроссовок у вас нет?

— Вам не нравятся эти туфли? — девушка выглядела искренне удрученной.

— О, нет, просто они чересчур великолепны. Мне нужно что-нибудь менее шикарное.

Мишель поглядела на туфли, вскинув брови. Она явно считала пятисотдолларовую обувь идеальной для каждодневной носки, но, к облегчению Кейт, промолчала.

— Спортивный бутик отеля предлагает коллекцию кроссовок фирмы «Найк» — если это то, что вы имели в виду.

— Отлично. — Наверняка даже с гостиничной наценкой ей удастся найти что-нибудь долларов за пятьдесят.

Девушка выяснила ее размер ноги и пообещала прислать пару в номер. Уже уходя, она обернулась.

— Ой, чуть не забыла. Мистер Бодро велел передать вам это. — Она сняла с края вешалки белый пакет с прицепленным к нему конвертом и вручила Кейт.

Кейт нервно улыбнулась.

— Спасибо. — Она сунула пакет под мышку и украдкой вытерла влажные ладони о халат. — И передайте мою благодарность вашей заведующей.

— Не за что. Это наша работа. Желаю вам приятного дня. — Сказав это, Мишель вывезла вешалку в коридор и покатила перед собой.

Кейт закрыла дверь и прислонилась к ней. Почему у нее дрожат колени? Ей пришло в голову, насколько она зависит от щедрости Бодро. Сделав глубокий вдох, она бросила пакет на журнальный столик. На конверте размашистым почерком было написано ее имя.

Еще раз вздохнув, Кейт села, велев себе прекратить нервничать. Надо просто взять и открыть этот дурацкий пакет, и дело с концом. Если Бодро просит ей уйти, она уйдет. Он ведь выполнил свое обещание насчет одежды, а это главное. Теперь она вполне может найти работу в другом отеле. Однако мысль покинуть этот отель почему-то показалась ей удручающей, что просто смешно. Какая ей разница? Здесь не лучше, чем в любой другой гостинице Вегаса.

Решительным движением она отделила конверт от пакета. Но, открывая его, все-таки почувствовала, как сердце сжалось от страха.

Пять хрустящих, новеньких стодолларовых бумажек высыпались ей на колени. Зажав их в одной руке, она медленно развернула листок и прочитала записку, начертанную тем же почерком, что и подпись на конверте.

«Кейт!

Надеюсь, ты нашла что-нибудь подходящее к твоим приличным трусикам. Приходи поужинать со мной сегодня в восемь в ресторане. Зак».

Кейт заморгала и прочла записку еще три раза, но никакого упоминания о пятистах долларах не было. Дурное предчувствие ушло, но его сменило нечто еще более тревожащее. Щеки девушки жарко вспыхнули. Что это за пунктик по поводу ее нижнего белья? И почему она находит это не оскорбительным, а возбуждающим? И за что, скажите на милость, эти пятьсот долларов?

Она не хочет встречаться с ним за ужином, не хочет вновь выставлять себя дурой. Но предложение звучит как приказ, а она не может позволить себе раздражать его.

Кейт вспомнила о пакете. Он был заклеен скотчем. Внутри находилось что-то небольшое. Кейт открыла пакет, и кусочек алого атласа и кружев выпал на столик. Стринги! Вместе с ними выпала записка: «Это для тебя, Кейт, на случай, если тебе надоели твои приличные трусики».

— Ну, нахал… — Кейт была оскорблена.

Но потом вдруг почувствовала, что какое-то легкое, воздушное ощущение растекается в груди, а губы растягиваются в непроизвольной улыбке.

И тогда, совершенно помимо воли, она от души рассмеялась, как не смеялась, кажется, уже очень давно.

Входя тем вечером в лифт, который должен был доставить ее на девятнадцатый этаж, Кейт уже не смеялась. Она понимала, что ощущение невесомости в животе скорее от нервозности, чем от скорости, с которой поднимался лифт.