На Камчатку он прибыл в июле 1707 г. А в декабре казаки, привыкшие к вольной жизни, взбунтовались, отрешили его от власти, выбрали нового начальника и, чтобы оправдаться, послали в Якутск новые челобитные с жалобами на обиды со стороны Атласова и преступления, якобы совершенные им. Бунтовщики посадили Атласова в «казенку» (тюрьму), а имущество его отобрали в казну. Атласов бежал из тюрьмы и явился в Нижнекамчатск. Он потребовал от местного приказчика сдачи ему начальства над острогом; тот отказался, но оставил Атласова на воле.

Между тем якутский воевода, сообщив в Москву о дорожных жалобах на Атласова, направил в 1709 г. на Камчатку приказчиком Петра Чирикова с отрядом в 50 человек. В пути П. Чириков потерял в стычках с коряками 13 казаков и военные припасы. Прибыв на Камчатку, он послал на р. Большую 40 казаков для усмирения южных камчадалов. Но те большими силами напали на русских; восемь человек было убито, остальные почти все ранены. Целый месяц они сидели в осаде и с трудом спаслись бегством. Сам П. Чириков с 50 казаками усмирил восточных камчадалов и снова наложил на них ясак. К осени 1710 г. из Якутска прибыл на смену П. Чирикова Осип Миронович Липин с отрядом в 40 человек.

На Камчатке оказалось сразу три приказчика: В. Атласов, формально еще не отрешенный от должности, П. Чириков и вновь назначенный О. Липин. Чириков сдал Липину Верхнекамчатск, а сам в октябре поплыл на лодках со своими людьми в Нижнекамчатск, где хотел перезимовать. Липин в декабре также по делам прибыл в Нижнекамчатск.

В январе 1711 г. оба возвращались в Верхнекамчатск. По дороге взбунтовавшиеся казаки убили Липина. П. Чирикову они дали время покаяться, а сами бросились в Нижнекамчатск, чтобы убить Атласова. «Не доехав за полверсты, отправили они трех казаков к нему с письмом, предписав им убить его, когда станет он его читать… Но они застали его спящим и зарезали. Так погиб камчатский Ермак!.. Бунтовщики вступили в острог… расхитили пожитки убитых приказчиков… выбрали атаманом Анциферова, Козыревского есаулом, с Тигиля привезли пожитки Атласова… расхитили съестные припасы, паруса и снасти, заготовленные для морского пути от Миронова [Липина] и уехали в Верхний острог, а Чирикова бросили скованного в пролуб [прорубь], марта 20-го 1711 года» (А.С. Пушкин). По Б.П. Полевому, казаки явились к В. Атласову ночью; он наклонился к свече, чтобы прочитать принесенную ими фальшивую грамоту, и получил удар ножом в спину.

Даниил Яковлевич Анциферов и Иван Петрович Козыревский, имевшие лишь косвенное отношение к убийству В. Атласова (сохранилось, в частности, свидетельство его сына Ивана), завершили дело В. Атласова, дойдя в августе 1711 г. до южной оконечности Камчатки. А от «носа» через «переливы» они переправились на небольших судах и камчадальских байдарах на самый северный из Курильских о-вов — Шумшу. Там, как и на юге Камчатки, жило смешанное население — потомки камчадалов и «мохнатых людей», т. е. айнов. Русские называли этих метисов ближними Курилами, в отличие от дальних курилов или «мохнатых», чистокровных айнов. Д. Анциферов и И. Козыревский утверждали, будто «курильские мужики», известные своим миролюбием, вступили с ними в бой, будто «они к бою ратному досужи и из всех иноземцев бойчивее, которые живут от Анадырского [Анадыря] до Камчатского Носу». Так первооткрыватели Курильских о-вов оправдывали убийство нескольких десятков курильцев.

Собрать ясак на Шумшу не удалось: «На том их острову, — доносили завоеватели, — соболей и лисиц не живет, и бобрового промыслу и привалу не бывает, и промышляют они нерпу. А одежду на себе имеют от нерпичьих кож и от птичьего пера».

Анциферов и Козыревский приписывали себе также посещение второго к югу Курильского острова — Парамушир (они представили карту Шумшу и Парамушира), но ясака и там не собрали, так как местные жители будто бы заявляли, что соболей и лисиц не промышляют, а «бобры испроданы иной земли иноземцам» (японцам). Но третий участник бунта против Атласова, Григорий Переломов, также ходивший в поход на Курильские о-ва, позднее под пыткой сознался, что они дали ложное показание, на «другом морском острову» не побывали, «написали в челобитной и в чертеже своем ложно».

Тогда же на Камчатку прибыл новый приказчик, Василий Севастьянов, Анциферов сам приехал к нему в Нижнекамчатск с ясачной казной, собранной на р. Большой. В. Севастьянов не решился отдать его под суд, а отправил назад в Большерецк сборщиком ясака. В феврале 1712 г. Д. Анциферов был переправлен на восток, на р. Авачу. «Узнав о его скором прибытии… устроили они [камчадалы] пространный балаган с тайными тройными подъемными дверями. Они приняли его с честью, лаской и обещаниями; дали ему несколько аманатов из лучших своих людей и отвели ему балаган. На другую ночь они сожгли его. Перед зажжением балагана они приподняли двери и звали своих аманатов, дабы те поскорее побросались вон. Несчастные отвечали, что они скованы и не могут трогаться, но приказывали своим товарищам жечь балаган и их не считать, только бы сгорели казаки» (А.С. Пушкин). По сообщению же И. Козыревского, Д. Анциферов был убит в походе на р. Авачу.

Подавил казачий бунт В. Колосов, вторично назначенный на Камчатку. Одних участников тройного убийства он казнил, других приказал бить кнутом; Козыревского же помиловал «за его службы», т. е. заслуги: В. Колосов пощадил его так же и потому, что надеялся получить от него новую карту «переливов» и островов за «носовой землицей». В 1712 г. Козыревский составил чертеж «Камчадальской земли» и Курильских о-вов — это была первая карта архипелага — чертеж 1711 г. не сохранился. Летом 1713 г. И. Козыревский отправился из Большерецка на судах с отрядом из 55 русских и 11 камчадалов с пушками и огнестрельным оружием «для проведывания от Камчатского Носу за переливами морских островов и Анопского государства». Лоцманом (вожем) в этой экспедиции шел пленный японец. На этот раз Козыревский действительно посетил о. Парамушир. Там, по его словам, русские выдержали бой с Курилами, которые были «зело жестоки», одеты в «кулнки» (панцири), вооружены саблями, копьями, луками со стрелами. Произошел ли бой — неизвестно, но добычу казаки взяли. Какую-то долю ее Козыревский представил В. Колесову, но, вероятно, утаил большую часть: выяснено, что позднее камчатский приказчик «вымучил» у него много ценных вещей. От Козыревского он получил также корабельный журнал и описание всех Курильских о-вов, составленное но расспросным сведениям, — первые достоверные материалы о географическом положении гряды.

В 1717 г. И. Козыревский постригся в монахи и принял имя Игнатия. Возможно, что он занимался «просвещением» (обращением в православие) камчадалов, так как до 1720 г. жил на Камчатке. За «возмутительные речи»[41] его отправили под караулом в Якутск, но ему удалось оправдаться и занять высокую должность в Якутском монастыре. Через четыре года Козыревского опять посадили в тюрьму, но он вскоре бежал из-под стражи. Затем он подал якутскому воеводе заявление, будто знает путь в Японию, и требовал, чтобы его для показаний отправили в Москву. Получив отказ, летом 1726 г. он встретился с В. Берингом и безуспешно просил принять его на службу для плавания в Японию. Козырев ский передал В. Берингу подробный чертеж Курильских о-вов и записку, в которой указывались метеорологические условия в проливах в различные времена года и расстояния между островами. Через два года Козыревский построил в Якутске, вероятно на монастырский счет, судно, предназначавшееся для разведки земель, расположенных якобы севернее устья, или для поисков землиц к востоку и сбора ясака с «немирных иноземцев». Но его постигла неудача: на нижней Лене в конце мая 1729 г. льды раздавили судно.