Леа готова была уже зарычать: «Да заткнитесь же наконец!» — ей было совершенно не важно, насколько смешной покажется эта ее попытка. Но, может быть, таким образом удастся убрать хоть немного давления, которое оказывали на нее толщи земли и камня, находившиеся у нее над головой. Голоса превращали и без того сильное ощущение, что она поймана, в невыносимое. Выдавливали воздух из легких. Она закашлялась, услышала, как шум, с которым дыхание вырывалось из ее груди, смешался с гулом голосов. Внезапно Адальберт остановился, схватил ее за плечи и грубо встряхнул. На миг Леа показалось, что она вот-вот потеряет сознание, а потом с удивлением обнаружила, что вокруг все стихло.

— Они любят проделывать это с новичками, — пояснил Адальберт. А потом развязал ей запястья.

Рядом с ними Рандольф с таким стоном, словно в нем что-то вот-вот должно было разорваться, опустил тело Адама на пол. Адальберт слегка подтолкнул Леа, и внезапно пол под ее ногами превратился в качающиеся доски.

— Держись крепко! — довольно проскрипел Майберг.

Леа инстинктивно расставила руки, поймала поручень и изо всех сил ухватилась за него. Дальше — миг невесомости. Падение в пустоту, а затем доски под ее ногами обрели опору. Еще один толчок в спину; она закачалась и неудачно приземлилась на четвереньки. Под одной рукой ощутила гальку, под другой — обнаженную кожу — грудь Адама. Беспомощно всхлипнув, она ухватилась за него.

— Добро пожаловать в клетку для хищников, — раздался на некотором отдалении дающий слабое эхо гнусавый голос Адальберта где-то высоко над ней.

Небрежным движением Леа сбросила мешок с головы и убрала волосы с глаз. Недоверчиво огляделась по сторонам: ее высадили в скалистой местности. «В огромной пещере», — поправилась она, переведя взгляд на неровный потолок. Итак, вот какова была их цель: закрытый каменный мир в самом сердце земли.

На недосягаемой высоте располагались прожектора, которых, впрочем, не хватало для того, чтобы осветить все пространство. Кроме того, источники света мягко покачивались на столбах, к которым они были прикреплены. Результат — тяжелая для глаз смесь из сумерек и черных пятен, которые на доли секунды обретали контуры, а потом сразу же исчезали снова.

Она неуверенно осмотрелась; об истинных размерах этой тюрьмы можно было только догадываться: тени и крупные валуны закрывали обзор. Пол был покрыт канавками и галькой. Прохладный воздух не двигался, подчеркивая своей тяжестью заброшенность этого каменного мешка. Впечатление усиливалось от слегка вогнутых стен, которые в любой момент грозились уступить нечеловеческому давлению и рассыпаться на тысячи кусочков. И это безумное впечатление, и чувство опасности постоянно нашептывали Леа о том, что нужно бежать. Это место не было предназначено для того, чтобы в него входили люди. Здесь должна была царить вечная темнота. Перед ее внутренним взором промелькнуло видение подводного мира, подчеркнутое запахом соли.

Леа стряхнула видение, словно неприятное прикосновение. Она обнаружила ручей — словно кто-то пробил в каменном полу жилу; поток воды змеей вился через центр пещеры, исчезая затем в скале. В отверстие в камне была вделана железная решетка. Но даже если бы не было этих покрытых ржавчиной прутьев, медленно текущий ручей не открыл бы Леа путей к бегству. И не касаясь ее пальцем, девушка понимала, что вода просто-напросто ледяная. Даже Адам не нырнул бы в эту тьму. Потому что кто может знать, куда течет этот поток? Каково это — застрять в узком месте подводного туннеля и не смочь вернуться, потому что сложно плыть против течения?

Она невольно вздрогнула.

Прямо перед ней гладкая словно зеркало, изогнутая во всех мыслимых направлениях скала поднималась метров на пять в высоту и заканчивалась уступом. Там, наверху, стоял Рандольф, закреплявший люльку, похожую на ту, что используют в голливудских фильмах мойщики окон: клетка с простым дощатым полом и поручнями, которые с грехом пополам давали возможность держаться. Кроме того, она увидела Адальберта, который, прежде чем уйти, послал ей воздушный поцелуй.

— Давай, убирайся уже, — прошептала она, обхватив себя руками. На самом деле в этот миг ей хотелось бы, чтобы Адальберт со своими высокомерными манерами продолжал сводить ее с ума, вместо того чтобы бросить ее в этом огромном склепе с потерявшим сознание Адамом.

Существует ли действительно там, внизу, хищник, как намекал Адальберт? Прячется ли он за скалой или в черной, медленно текущей воде? Их так долго везли сюда только затем, чтобы скормить какому-то чудовищу?

Леа заметила, что дыхание у нее опять начало прерываться, словно воздух, едва достигнув легких, вынужден был быстро выйти наружу. Перед глазами плясали черные круги, кожу покрыл холодный пот. Она бессильно опустилась на пол рядом с Адамом и обхватила его. Прижавшись щекой к его лицу, она отчаянно цеплялась за его равномерное дыхание и грелась от жара, которое излучало его тело. А потом тихо заплакала.

Шум подземной реки заполнил слух Леа. Измученная, она поудобнее уложила голову на груди Адама, устремив взгляд на собственные кончики пальцев, поглаживавших его обнаженное тело. Взгляд ее затуманивался, и она не сопротивлялась тому, что постепенно стала соскальзывать в сон, целиком полагаясь на то, что Адам разбудит ее, как только снова придет в сознание. А до тех пор ей совершенно не хотелось видеть этот мир.

— Все наверняка кончится плохо для маленькой Леа, если она будет продолжать лежать на холодном полу. Пока что она — всего лишь незаполненный сосуд, не правда ли? Хорошее вместилище для хозяина, но пустое. Беззащитное. Хрупкое. Эта клетка сделана не для нее, но где же еще ее держать? Деликатный вопрос. Тем не менее, не стоит поступать так опрометчиво. — Казалось, голос целиком поглощен вопросами, которые сам же себе и задавал. Он был очень выразителен и вместе с тем мягок, словно мелодичный перезвон колокольчиков, замечательно сочетавшийся с шумом воды. Он доносился издалека и слегка заглушался собственным эхом, отражавшимся от стен пещеры.

Еще несколько мгновений Леа плыла по грани сна, а затем осознала только что услышанные слова. Голос был прав относительно того, что касалось холодного каменного пола, на котором она и так уже пролежала достаточно долго. Но зачем бороться с ледяным онемением тела, когда можно лежать рядом с Адамом? В конце концов, ее лишили права распоряжаться собственной судьбой, когда бросили в эту пещеру. И любимый теперь — всего лишь пустая оболочка, и ей так ужасно одиноко здесь…

Внезапно она ощутила под собой легкую дрожь: Адам пошевелился, изменил положение, при этом обняв ее одной рукой. И тут же все угрюмые мысли исчезли, словно по мановению волшебной палочки.

Первые признаки пробуждения Адама не укрылись и от кого-то еще.

— Да, да, наш тигр постепенно приходит в себя. Коллекционеру очень интересно, понравится ли ему новый дом. Вечные сумерки, скалы вместо зарослей. Сумеет ли он привыкнуть к стенам? — задумчиво поинтересовался голос сам у себя, чтобы тут же с непритворной твердостью продолжить: — Нет, наверняка не сумеет. Сначала он выпустит когти, попытается взобраться по голым стенам, будет рычать и кататься по земле, и в какой-то момент дух его будет сломлен. Он будет бессмысленно бегать взад-вперед, из одного конца пещеры в другой, повесив голову.