В результате упряжка бежит без вожака. Исчезает красота, обычно присущая веерообразному расположению собак; стоит мне только немного ослабить внимание, как они отклоняются то вправо, то влево.

Мыс остается позади, а на низменности, расположенной у берега, замечаю живых существ — каких-то парнокопытных животных, похожих на быков. Удивительно, как только они могут существовать там, где встречается лишь скудный мох да какие-то жалкие растения! Животные находились метрах в четырехстах от меня, и я остановился, чтобы заснять их на кинопленку.

Внезапно подул сильный северный ветер. Поднялась пурга. Сразу все вокруг скрылось из глаз — в 100 метрах ничего нельзя было различить. Сила ветра была столь велика, что невозможно было открыть глаза. Ремень хлыста, сносимый ветром, не долетал до собак. Я растерялся.

Вот когда видно, чего стоит каждая из собак: какая из них по-настоящему сильна, а у которой только вид такой. Вижу, как старший из братьев Нуссоа отстает постепенно от младшего. Устал, бежит уже не так бодро, как до сих пор. Его поведение отражается на других: те, кто потерпел от него в драке, сторонятся его, забирая влево, наступают на других собак, отчего вся упряжка постепенно отклоняется влево. Я только и занят тем, что восстанавливаю прежнее направление движения нарт.

Потом мы идем вдоль берега, где много гальки и песка. Полозья скрежещут, скорость уменьшается. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть, не повреждены ли нарты. Все днище исцарапано, но больших повреждений нет. Затем снова выходим на лед, покрытый слежавшимся ровным снегом, и, несмотря на ветер, снова набираем скорость.

В пути мы были 10 часов — с половины пятого ночи до половины третьего дня. За это время прошли 60 километров.

Ветер не дает мне управиться с палаткой. Обычно я не пользуюсь оттяжками для того, чтобы установить ее: достаточно поставить лишь подпорку. Но при сильном ветре палатка уподобляется воздушному змею. В таких случаях необходимо растянуть ее веревками. Чтобы как-то справиться с раздуваемой тканью, я положил внутри по четырем углам вещи потяжелее — что-то из продовольствия, печку и, кажется, деревянный ящик со снаряжением. И лишь тогда принялся натягивать снаружи веревку.

Мне уже не раз приходилось из-за ветра попадать в различные переделки, так что все было не внове. Тем не менее каждый раз это производит на меня сильное впечатление. Я так и не смог привыкнуть к ветрам Арктики настолько, чтобы относиться к ним хладнокровно.

Ветер стих так же внезапно, как и начался. Когда, отдохнув, я вновь вылез из палатки, вокруг все дышало таким спокойствием, что бушевавший минуту назад ветер казался просто сном. А в голубом небе, которое только что было скрыто за пеленой пурги, плыла… цепочка гор. Настоящих гор высотой около тысячи метров! Это был мираж. Дивное зрелище!

…Надо покормить собак и поесть самому. Вчера у меня был пир — вареная куропатка. Ее мне преподнес на прощанье Безор Ясдасен, один из моих помощников, которые организовали это путешествие. Сегодня у меня своеобразный ужин — сырое мясо с китовым жиром.

Собаки получают двойную порцию обычного корма, Но не обращают на него никакого внимания, избаловавшись на тюленине, которой питались до вчерашнего дня. Ничего, скоро привыкнут.

13 мая

Пурга. Температура — минус 9 градусов. Задерживаюсь на месте: с востока дует сильный встречный ветер. Небо ясное, видна цепь гор, которая тянется вдоль берега. Но низина, в которой я нахожусь, полностью скрыта в сером вихре пурги. Видимость не более пяти метров.

Собаки спят, укрытые с головой снегом, и почти не шевелятся. Еда их не интересует. Иногда то одна, то другая вдруг поднимется, отряхнет с себя снег, немного походит кругами в поисках безветренного места и, свернувшись калачиком, вновь засыпает. Им не холодно. Температура минус 9 градусов для северных собак не страшна.

Я сижу в палатке и рассматриваю карту, которую перед началом путешествия прислали на базу датчане. Ими была произведена разведка моего маршрута с воздуха и составлен о ней подробный отчет. Они тщательно осмотрели фьорд Индепенденс и ледники Академи и Мария-София.

Из отчета следовало, что наибольшую опасность при путешествии на нартах представляет собой ледник Мария-София. Рассматривая карту (масштаб 1:100 000), я старался запомнить ее в деталях, чтобы весь маршрут был у меня в голове. Постоянно иметь ее «при себе» — так вернее.

…В палатке уютно. Это помещение площадью четыре с половиной квадратных метра я заполняю вещами каждый раз в одном и том же строго установленном порядке, к которому привык. Посредине раскладываю спальник ногами к выходу. Под голову непременно кладу ружье. Справа от входа — обувь и принадлежности для астрономических наблюдений: пластмассовая бутылка с ртутью, тарелка, лист стекла и секстант. Здесь же рация и холщовая сумка с бумагами и приемником. Слева — небольшой запас снега для продуктов, печка, пластмассовые коробочки для сахара, порошкового молока, масла, котелок, сумка для продуктов и хлыст. Этот порядок постоянно поддерживается и я всегда знаю, где у меня что лежит.

14 мая

Пурга. Температура воздуха — минус 6 градусов. Ветер юго-восточный, переходящий в северо-восточный. Сила ветра — 8 баллов.

Пурга не прекращается. Однако я не в состоянии больше находиться на одном месте и в 4 часа дня отправляюсь в путь.

Я лег спать в обуви, не желая тратить ни одной лишней минуты на сборы, когда стихнет ветер и можно будет тронуться в путь. Но он не стихал, а лишь переменился с юго-восточного на северо-восточный. Ветер по-прежнему оставался встречным, а при этом легко было сбиться с пути.

Но снег плотный, и собаки идут хорошо. За шесть с половиной часов одолели 60 километров. Но дальше идти не рискую и, когда прошли фьорд Фредерика, спешу выбрать место стоянки. Температура достаточно высокая, снег начинает подтаивать, образуется корка наста, и я боюсь, что собаки поранят себе лапы. Остановившись, я сразу же осмотрел их. Пока все в порядке. Когда появятся раны, надо будет сразу обуть их в специальные налапники, или носки.

В первой половине путешествия я смогу пользоваться для переговоров двумя базами — прежней, что сейчас в Алерте, и новой, расположенной в Гренландии в Дандасе, неподалеку от Туле. Когда связь с Дандасом станет хорошей, можно будет отказаться от связи с базой в Алерте. Во второй половине путешествия, по мере того как я буду продвигаться к югу, связь со мной будет поддерживаться из района, расположенного близ фьорда Сёндрё-Стрём на юге Гренландии. Тогда связь с Дандасом также прекратится. В настоящее время Алерт и Дандас находятся от меня на одинаковом расстоянии, но из-за особенностей рельефа вызывать легче Алерт. Связь с базами ведется на разных частотах: с Дандасом — на частотах Дании, а с Алертом — на частотах Канады, и в этом заключается большое неудобство, так как приходится работать с двумя рациями.

Первый самолет с грузом прибудет, как и раньше, с аэродрома Кэмбрэк. Я его должен ждать в районе Фьорда Индепенденс. Затем меня будет обслуживать Датский аэродром в Гренландии.

Установив связь с Авророй, я попробовал затем вызвать Дандас, но оттуда ответа не последовало: видимо, там еще не были готовы к связи.

Меня не оставляет мысль о том, что упряжка осталась без вожака. Я отпустил немного ту веревку, к которой привязан Кума, чтобы предоставить ему большую свободу действий, но после того, как Каунна достал его и укусил сзади, он даже не пытается выйти вперед. Я хотел во второй половине путешествия поставить парус, для чего необходимо было, чтобы нарты шли строго в одном и том же направлении, но без вожака надеяться на это было нечего.

15 мая

Пасмурно. Снег. Температура воздуха — минус 6 градусов. Ветер северо-западный.

В путь вышли в 5 часов вечера. Ветер попутный, но видимость очень небольшая — всего 100–200 метров. Вдоль побережья тянулись снежные заструги. Еще утром, когда ходил на разведку, я подумал, что их надо бы обойти стороной. Но к сожалению, сделать этого не удалось, и собакам сегодня здорово досталось: они то поднимались на снежные холмы, то спускались с них. В результате быстро выбивались из сил, и несколько раз пришлось останавливаться, чтобы дать им передохнуть.