В отместку драконы сожгли три старых города на территории республики. Если новые города были хоть как-то защищены от налётов, то старые, оставшиеся ещё от бывшего домена, города, после бегства всех сильных паранормалов в другие домены, оставались полностью беззащитны. Поднятые по тревоге «чеглоки», только отпугнули драконов, но они опоздали. Погибло около четырёхсот тысяч местных и не меньше трёх сотен землян, из тех, кто вёл в старых городах пропагандистскую и социальную работу с их населением.
Посланную вдогонку стаю ракет, драконы, с лёгкостью современных противоракетных систем, расстреляли лучами концентрированного света ещё на подлёте. Те же немногие ракеты, что смогли прорваться, бессильно стекли пылающими комьями огня по личным щитам, окружившим чудовищ едва заметным пузырём с радужным отливом. Не удалось убить ни одну тварь, раны для них не в счёт. И даже все драконьи всадники вроде бы остались живы. Страшный, по своим последствиям, налёт показал командованию республики насколько уязвима часть их собственной территории. Срочно требовалось растянуть зонтик противовоздушной обороны над всеми городами республики, в том числе и старыми, но как успеть построить для этого достаточно стационарных или мобильных зенитно-ракетных комплексов?
Эта чудовищная акция возмездия, совершённая драконами, привела к выработке негласного кодекса воздушной войны. Никто ни с кем не заключал никаких договоров, но с тех пор земляне больше не пытались подлавливать драконов брандерами с ядерными зарядами, а драконы не совершали налётов на города республики. Города союзного домена не в счёт, но и в этом случае они ограничивались точечными акциями, не выжигая дотла целые кварталы. Выходивших из воздушного боя драконов, как правило, не преследовали, а они, в свою очередь, обычно позволяли уйти повреждённому истребителю и давали возможность достигнуть земли выбросившимся с парашютами лётчикам.
И земляне и драконы поняли насколько ужасной могла бы стать война перейди она в стадию взаимного истребления. По негласной договорённости воздушная война из грязной, кровавой, страшной работы превратилась во что-то вроде рыцарских поединков, только в воздухе. Раньше, ещё до исхода, могли бы сказать, что воздушная война из «азиатской» (или «русской», в зависимости от говорящего) стала «европейской». Но только до поры до времени. Пока одна из сторон, чувствуя, что начинает проигрывать, не пойдёт на сознательное нарушение неписаных правил, тем самым развязывая руки своему противнику. Ситуацию усугубляло то, что материнский мир драконьей империи оставался надёжно защищён от землян границей миров, а территорию республики защищали от драконов только зенитно-ракетные комплексы и дежурящие на аэродромах истребители. Слишком хрупкая, несмотря на всё мужество и выучку ракетчиков и пилотов, защита. К тому же комплексов и истребителей катастрофически не хватало, чтобы защитить всю территорию. Их даже не хватало, чтобы полностью закрыть небо на замок над одними только новыми городами.
Констант ничего этого не знал. Не знал о воздушных схватках многофункциональных истребителей с драконами, стая на стаю, где земляне часто побеждали фактически, а драконы «по очкам» так как раненые твари регенерировали за несколько суток, а подбитые самолёты порой и вовсе нельзя было починить. Он не знал об отдельных отрядах блокировавших захваченную столицу союзного домена и город АшШартах, мешающих коллегии аристократов сосредоточить все силы в осаждённом городе АшХашбаше, намеченном генералами первой крупной целью компании.
Каждый новый день он просыпался на кровати, в доме, который ему выделили. Еду готовила служанка. Сначала это был автомат с промытыми мозгами и несколькими десятками прописанных реакций. Биоробот, голая функция, в которую превратили когда-то живого, настоящего человека. Но отвращение перебороло страх, и Констант взбунтовался. Он не мог жить с одним из этих существ под одной крышей.
От своего маленького бунта Констант ожидал чего угодно. Например, его могли показательно наказать, чтобы он не смел думать, будто может диктовать свою волю драконьей империи даже в самом малом. Но Константа не наказали. Его прошение удовлетворили на следующий же день. Так в выделенном пленнику доме появилась новая служанка, следящая за чистотой и готовящая для него – девочка по имени Номи.
Она была немного похожа на голографический аватар интеллекта Зари. Констант подарил ей сплетённый из красных, белых и бледно-розовых, проводков браслет на руку и сходство только усилилось. Проводки он достал, нарезав часть сетевого кабеля, пока из нескольких десятков украденных из Аш-амоном ретрансляторов, усилителей, преобразователей и прочего сетевого оборудования пытался собрать примитивный узел связи с несколькими подключаемыми абонентами.
Номи обрадовалась подарку и больше не плакала, когда Констант подпирал ночью стулом дверь своей комнаты. Ей было хорошо у нового хозяина и Номи сильно боялась, что он может прогнать её потому, что она некрасивая и он не разрешает ей греть свою постель по ночам. Но раз новый хозяин подарил ей такой прекрасный и необычный браслет, значит всё в порядке. Он доволен ею и не собирается гнать прочь. А то, что не разрешает греть по ночам постель, так мало ли какие у новые хозяина предпочтения. Зато он почти каждый вечер, после того как возвращается из цитадели ордена хранителей, садится вместе с Номи и учит её язык. А последнее время, когда хозяин уже немного научился, он иногда рассказывает Номи волшебные сказки про чудесный мир, где ни у одного человека нет хозяев или, наоборот, где все люди хозяева, а служат им не другие люди, а только лишь металлические големы. Где всегда полно вкусной еды и у каждого много красивой одежды и прочих вещей тоже очень много. Где никого не «улучшают», превращая человека в бездушный механизм только и умеющий, что выполнять одно-единственное дело, но зато умеющий выполнять его очень хорошо. Сказочный, чудесный мир. Номи плакала, потому, что такой прекрасный мир точно не мог ног существовать на самом деле. Новый хозяин терялся, спрашивал, почему она плачет. А она никак не могла ему объяснить и сама не до конца понимала – почему. Почему от слишком хороших сказок иногда сами собой наворачиваются и текут по щекам слёзы?
Понемногу Констант изучал драконью империю. Он закончил собирать уже второй узел связи, на этот раз для десятка абонентов, но в раскуроченном оборудовании заканчивались детали. Возможно, местные что-то поняли из принципов его работы, но без материально-технической базы их знания бесполезны, а два лишних узла связи не смогут дать им никакого преимущества.
Так называемые хранители неприятно удивили Константа довольно неплохими, пусть где-то отрывистыми, а где-то поверхностными, техническими знаниями. Они пользовались довольно продвинутой математикой, где-то на уровне учеников второго или третьего кругов обучения средней школы. Понятия функций, переменных и начала комбинаторики, были им знакомы. Они знали, что такое постоянный ток и даже использовали примитивнейшие гидроэлектростанции, чтобы его вырабатывать. Там, же где не имелось текущей воды, большие колёса вращались специально измененными силой животными, а иногда и рабами. Что такое переменный ток они не знали и поэтому не умели передавать энергию на большие расстояния по проводам.
Они прекрасно разбирались в биологии и даже в генетике, успешно, хотя и несколько грубо, изменяя наследственность зверей и рабов-людей в нужную им сторону с помощью силы. Ему показали действующую биологическую электростанцию – по сути, огромное брюхо, переваривающее любую органику и выдающую слабый электрический ток. У Константа создалось устойчивое впечатление, что знания генетики и общей биологии – хранители не открыли сами, а где-то нашли или украли. Слишком уж отрывистыми и плохо сочетаемыми между собой они были. Сложное знание соседствовало с вопиющими пробелами в самом простом. Может быть, такой же пленник как Констант был вынужден им объяснять начала генетики или же они выкопали их в древних книгах погибшей технической цивилизации, на останках которой возвысилась драконья империя.
