«Круто!» (Одобрение и уважение выбора.)
«Ты мне поможешь?» (Требовательность.)
«В чем именно?» (Интерес.)
«Помоги мне, пожалуйста, научиться магии!» (Яркое желание.)
«Я? Разве ты не учишься?» (Легкая ирония.)
«Учусь. Но мне кажется, что ты можешь это сделать гораздо быстрее и лучше». (Уверенность.)
«Но ты же не хотела заниматься темными делами? (Легкая ирония.) Или ты имеешь в виду «зелень»?»
«Без магии я вообще… никто. (Самоуничижение.) Хель дала мне силу. Значит, в первую очередь я должна научиться управлять ей. Заставлю всех считаться с собой! (Ожесточенность.) Научусь, а потом буду целительством заниматься. Как ты тогда, когда мы ездили на рынок, говорил». (Уверенность.)
«Хм… Жестко, жестко. (Одобрение.) Многие будут плакать». (Смешинка.)
«Пусть плачут…» (Легкая улыбка.)
«Хм… Можно попробовать. Все равно сейчас особо делать нечего…» (Раздумье.)
«Спасибо! Тогда я переезжаю к тебе?!» (Энтузиазм.)
«Куда это… ко мне?» (Недоумение.)
Я повернул голову и с удивлением уставился на нее.
«В твою карету. Можно будет в дороге магией заниматься!» (Энтузиазм, бьющий фонтаном.)
Стефания тоже повернула голову и встретилась своими глазами с моими.
– Чтобы ты ее разнесла и мы пошли пешком? Нет уж, дудки! – вслух произнес я.
– Но можно заниматься чемнибудь… таким. Неопасным. Научи меня щит ставить! Я ведь так толком и не научилась…
– И где ты собираешься у меня… разместиться? На соседней койке, что ли? Тебе не кажется, что это… совсем уж?
– Зачем? Там, где кресла. Я помещусь. Возьму постель, на которой сплю, постелю, и все. Я тебе мешать не буду…
– Мда? Красавица, а ты слышала такую фразу, что в одну воду можно войти только один раз? Это в смысле того, что обратного пути уже не будет. Понимаешь?
«Хороший повод, чтобы осуществить задуманное. Правда?» (Азарт, решимость.)
«Сжигаешь за собой мосты? Это нынче не модно… и опасно». (Сомнение такой необходимости, нежелание связываться.)
«Ну и что? (Уверенность в своей правоте.) Я решила! А знаешь, как холодно в палатке? Все тело немеет. Я утром разогнуться не могу. Все болит…» (Страдание.)
– Теплый фургон в обмен на репутацию? Забавно…
– Я не выйду замуж. Я решила. И меня это не волнует.
– И что? Репутация нужна только для этого?
– Ты же сам говорил, что я темный маг и могу позволить себе гораздо больше, чем другие… Гораздо больше… ну пожалуйста… Эри…
Стефания просительно смотрела на меня.
– Да не жалко… в общемто… пола. Чего его жалеть… Как хочешь. Решила так решила…
Так Стефи стала путешествовать вместе со мной. Что, ессстественно, послужило поводом для разговоров всего отряда. Нас обоих разглядывали, шушукались, бросая в нашу сторону многозначительные взгляды. Но все держались в рамках приличий. Никто себе не позволил открыто давать комментарии. То ли народ попался интеллигентный, то ли все помнили про мой хороший слух и не хотели связываться… Стефания надела на себя маску холодного высокомерия и носила ее, не снимая, весь день. Исключение делалось только для меня. Вещи она перенесла, кобылу свою пегую сдала на попечительство моему слуге, выполняющего роль конюха. С этой кобылой… Короче, перед самым отъездом конюх произвел внезапную замену в лошадином составе, заменив одного тяжеловоза. По моей задумке черную карету тянет четверка черных жеребцов. Стильно. Антуражно. В канве. Когда я увидел, что один из них рыжий, я просто обалдел. Ведь было же куплено четыре черных!
– Откуда взялась эта рыжая скотина? – поинтересовался я у конюха, как только его увидел.
– Господин, копыто у него загнило.
– Что значит загнило?
– Болячка такая. Внутри. Кость гниет. Такую лошадь только на живодерню.
– Ну а куда ты смотрел, когда покупал?
– Недосмотрел, господин. Простите меня… Сразу не увидел, а потом смотрю – прихрамывает. Постучал по копыту – а он дергается. Больно. Все ясно – гниль.
– Ладно, понятно. А рыжий откуда?
– Дык я его поменял у торговца, который нам лошадей продал.
– И что, он поменял? Вот так просто взял и поменял? – с недоверием спросил я.
– Не просто, – вздохнул конюх, похоже припомнив процесс обмена. – Сначала не хотел. Но когда я ему сказал, что мой господин темный маг и что он будет очень недоволен проданной ему больной лошадью, он передумал. Но черных у него тогда не было. Только пегие и рыжий. Ну я взял рыжего.
– Лучше уж пегого, – теперь уже вздохнул я. – А напрячь торговца, чтобы он нашел черную масть, слабо было? Он же не один там, поди, на рынке лошадьми торговал? Уж если пугать так пугать…
– Господин, времени уже не было. Все в последний момент открылось. Если бы он пошел искать, мы бы опоздали в университет.
– Ясно, – сказал я, – такой выезд испортили… Ладно хоть не в дороге все выяснилось…
– Да, да, – обрадованно закивал головой конюх. – Вы не сомневайтесь, этот хорош. Здоров. Гольшитской породы. Кением кличут. Молодой совсем.
– Кем, кем? – переспросил я.
– Кений. Кличка у него такая, – пояснил конюх.
– Нуну, – прокомментировал я.
Этот Кений мне сразу не понравился. Я и так лошадей не люблю, а у этого морда вообще дурная и восторженная. Абсолютно идиотское выражение. Все лошади как лошади – рядом с кормушкой стоят, жуют, отдыхают после длинного дня. Этот же, как только отвязали, сразу кудато скакать рвется. Душа ему, что ли, не тяжеловоза, а рысака досталась? Даже не пожрет толком – скакать! Шило под хвостом. После того как его два раза ловили, веселя охотой весь лагерь, конюх стал его стреноживать. Вроде вопрос решился, но тут появилась кобыла Стефи. И так она, видно, ему понравилась, что воспылал он к ней неземной любовью. Та от него шарахается, а он из рук и постромков рвется – пустите, мол, к ней, не могу, мол, без нее! Целая история – запрячь его и распрячь. А вечерами и ночами он ржал. Подругу звал. Вконец задолбал этот трубящий в ночи слон! Тут спать охота, а эта зараза фургон раскачивает, с привязи рвется, да еще и ржет!
– Слыш, скотина, – както после бессонной ночи, смотря в его глупые зенки, зловеще прошипел я, – я тебя на колбасу сдам! При первом же подвернувшемся случае. Ты понял, придурок рыжий?
Ничего он не понял, судя по выражению его вытаращенных шаров. Стали кобылу привязывать вместе с другими лошадьми. Затихло. Но ненадолго. Както просыпаюсь среди ночи от какогото непонятного звука.
Хрум… хрум…
Что за ерунда? Лежу, напряженно прислушиваюсь.
Хрум! Хрум!
Мыши, что ли, завелись? Вроде звучновато… для мышекто?
Хруп!
Мышимутанты? Я осторожно спустил ноги вниз и пошел разбираться. Оказалось – Кений фургон грызет! То ли скучно ему, то ли ужасно полезные микроэлементы в древесине обнаружил… скотина. И поменять его не на кого. Тяжеловоз редкой породы, повышенной тяговой мощности. На каждом углу такие не продаются. Нужно ждать оказии, а пока – терпение, терпение и еще раз терпение в ожидании избавления от этого животного.
В общем, как и положено, в дороге были приключения, скрашивающие скуку от перемещения из пункта А в пункт Б. Далеко всетаки ехать. Две недели дороги до точки сбора. Конечный пункт – замок Крондоф, гнездо мятежников, которое мы должны выжечь каленым железом. Ладно, посмотрим, как тут проводят полицейские операции… по принуждению к миру.
Эри
Почти месяц спустя
– Скальпель…
– Зажим…
– Пинцет с тампоном…
– Еще тампон…
Со скептически оттянутым правым уголком губ я стоял позади оперирующего магистра и его помощников, ожидая, что, может, о нас вспомнят. Уже неделя, как наш отряд наконец добрался до этого Сихотского замка. Черт бы его подрал… И заодно тех, кто нас сюда услал, в эту Тмутаракань… Небольшая плоская долина, покрытая рыжей травой, из которой местами торчат большие серые камни с острыми краями. По дальнему краю долины начинаются скалы, по цвету такие же серые. Замок, он же гнездо мятежников, изящно вписан в стену одной из скал. Да так вписан, что Сихот до него долезешь.
