«Давненько я так не сиживала, – подумала не сомкнувшая за всю ночь глаз Таурэтари, медленно вращая затекшей шеей, – да еще в коридоре…»

Тревога не отпускала ее. Хотя, впрочем, какая тревога? Страх! Страх, темным ужасом влезший ей в душу, когда она своими глазами увидела на полу капли крови посланницы. Выкошенный парк не произвел такого пугающего впечатления, как эти капли. Потом эта огромная окровавленная стрела, которую вынесли с собой относившие ей еду слуги.

«Крылатая разгневана, – со страхом, шепотом доложили они, пугливо оглянувшись на дверь. Будешь тут разгневанной… Посланницу богини встретить стрелой! Представить такое невозможно! Что же теперь будет? Как заслужить ее прощение? Простит ли она? Простит ли Алатари?»

Раздался звук распахнувшейся двери.

Щелк, щелк, щелк…

По каменному полу звонко прозвучали высокие каблуки. Таурэтари торопливо поднялась на ноги, готовясь встретить посланницу богини.

– Светлого утр… – начала было она и запнулась, чувствуя, что у нее отвисает челюсть, но ничего не способная с этим поделать.

В двух шагах от нее стояла Эриэлла. Но как же разительно она изменилась с последнего раза! Все тело крылатой теперь покрывала антрацитночерная чешуя, гибко обливая сверху донизу все изгибы ее тела. Ниже колен она незаметно переходила в черные сапоги на высоком каблуке. По наружной стороне каждого сапога шла узкая темнокрасная полоска. Еще темнокрасными были: руки – от запястья и до локтей, две полоски вниз и в стороны на шее и треугольники на верхних частях бедер, направленные острыми концами вниз. Свои золотые волосы Эриэлла стянула на затылке, оставив их висеть длинным хвостом, лишь перехватив в двух местах узкими красными лентами. Лицо посланницы было маской, на котором не было видно никаких чувств.

– Я улетаю, – холодно произнесла Эриэлла, окинув Таурэтари взглядом.

– Крылатая, молю, прости! – повалилась на колени та, как и слуги, и ее проснувшаяся подруга.

– Я не умею прощать, – после секундной паузы жестко ответила, наклонив голову и глядя на нее изпод бровей Эриэлла.

Взгляд ее зеленых глаз был пронзителен и холоден.

«Эльтювень… – пронеслось в голове Таурэтари, – он никогда никому ничего не прощал…»

– Вестница, молю! Выслушай! Он просто испугался за дочь! Он души в ней не чает! Прости его, светлая! Заклинаю!

– Это я понял. Поэтому и не убил. Понять – понял, простить – нет! И постарайся до моего отлета, чтобы он не попался мне на глаза. Я могу не сдержаться во второй раз. Надеюсь, понятно?

– Как скажешь, крылатая… – с горечью в голосе ответила Таурэтари, подумав: «Вот и заговорила как мужчина!»

– Проводи меня к Амали. Я хочу посмотреть на нее и попрощаться.

Но далеко идти не пришлось. Едва Таурэтари и молчащая Эриэлла спустились по лестнице и вышли на улицу, чтобы пройти кратчайшим путем в соседнее крыло дворца, как им навстречу выскочила Амалира, следом за которой неслись две ее воспитательницы. Розовые крылья весело хлопали за спиной бегущей девочки.

– Бабушка!

Амали, распахнув руки, устремилась к бабушке.

– Эриэлла! Какая ты! Я тебя не узнала! Ты такая красивая! И… и… немножечко страшная! А мне крылья спать мешают! Я на животе сегодня спала! И еще за все цепляются! А как папа? Ему лучше? Вчера сказа…

– Помолчи! – сверкнув на нее глазами, прикрикнула бабушка. – Вестница хочет попрощаться с тобой.

– Попрощаться? – изумленно вытянулось личико девочки. – Почему? Это изза папы, да?

Она вопросительно уставилась на Эриэллу. Та промолчала, ничего не ответив.

– Он просто не знал. Он думал, что ты мне чтото нехорошее делаешь… Он не знал про крылья… Честночестно… Он хороший! Он меня любит! Прости его, пожалуйста, Эриэлла… А?

Амали ухватила за указательный палец девушку, просительно заглядывая ей снизу в лицо.

– Нет.

– Почему? Тебе было… очень больно?

– Не только поэтому. Это наказание. За выбор.

– Выбор? Какой выбор?

– Он выбрал тебя. Пожертвовав другими.

– Как это? – не поняв, нахмурилась девочка.

– Если бы я умерла, то у всех эльфов не было бы будущего. Он знал это. Но все равно выстрелил.

– Но он же хотел защитить меня… (Растерянно.)

– Твой отец – правитель. Он должен заботиться обо всех, а не только о своих близких. Но хватит об этом. Бабушка тебе потом все объяснит. Вот твоя бабушка бы так не поступила…

Эриэлла уставилась в глаза Таурэтари. Та изменилась в лице, бледнея.

– А крылья нужно убирать, – секунду спустя повернулась к Амали Эриэлла.

– А я… А я не умею!

– Хм… – задумалась крылатая, критически смотря на Амалиру. – Хм… А нука, посмотри мне в глазки… Хорошо. Могу научить. Не испугаешься?

– Нет!

– Даже после вчерашнего?

– Даже. Ты добрая!

– Хм… – приподняла брови Эриэлла, вновь хмыкнув, – ладно. Сейчас буду творить добро. Постарайся не кричать… А если в меня ктото выстрелит в этот момент из лука… – обернулась крылатая к Таурэтари, – то я потом этому стрелку засуну его… Вместе с колчаном! И всем остальным тоже. Понятно?

Та только головой кивнула и обернулась отдать приказание.

– Иди сюда! – скомандовала Амалире Эриэлла. – И не бойся. Возможно, будет немножко страшно.

Наклонившись, она положила ладони ей на виски и пристально уставилась в глаза.

Прошло совсем немного времени, и Амалира испуганно втянула носом воздух. На лице девочки появилось сначала выражение страха, а потом откровенного ужаса, но она не издала ни звука, закусив нижнюю губу так, что та побелела.

– Молодец, – похвалила ее, выпрямляясь, Эриэлла, – не то что некоторые…

– У твоей внучки хорошие способности к магии, – сказала она, обращаясь к Таурэтари, – и у нее много силы.

– Спасибо, крылатая!

– Моей заслуги тут нет. И знаешь, что…

Эриэлла на секунду задумалась, чуть прищурив глаза:

– Вам нужен новый правитель леса. Прежний недостоин. Новым правителем будет Амалира!

– Но у нее есть старший брат… – растерялась Таурэтари, – и потом…

– Нарушение традиций? – закончила ее начатую фразу Эриэлла.

– Да.

– Значит, случившееся останется в летописях, – удовлетворенно кивнула Эриэлла. – Я так хочу.

– Да, вестница, – склонилась в поклоне Таурэтари, – как прикажешь…

– А тебя назначаю ее помощницей. Научишь ее всему, что должен знать правитель. Всему. В том числе и тому, что такое выбор и жертвенность.

– Да. Я выполню.

– Я буду правителем? – искренне изумилась слушавшая их Амалира.

Эриэлла повернулась к ней:

«Правительницей».

– Ой! А я тебя слышу! В голове! – подскочила та.

– Замечательно. Я сейчас открою крылья, а ты почувствуй, как я это сделаю. Поняла? – произнесла Эриэлла. – Внимание…

И за ее спиной распахнулись… блестящие черные крылья! Черныечерные, сверху донизу, с редкими темнокрасными перьями.

– Ай! – испуганно взвизгнула Амалира, отскакивая назад.

– Эллай! – изменившись в лице, тоже отскочила назад Таурэтари.

Эриэлла озадаченно, снизу вверх, осмотрела сначала свое левое, затем правое крыло. Похоже, цвет их для нее стал тоже неожиданностью.

– Я не Эллай, – сказала она, поворачивая голову к Таурэтари, – я Эриэлла. Эллай больше нет.

– А ты, – обратилась она уже к Амалире, – не визжи! Крылья – это продолжение твоей души. Что в ней, то и на крыльях. Вот сейчас в твоей душе – маленький розовый поросенок, который еще и визжит.

– Я не поросенок, – обиделась девочка.

– Крылья не врут.

– А что тогда в твоей душе?

– Хм… Разве ты сама не видишь? В моей душе ночь, – немного подумав, ответила Эриэлла. – Ладно, оставим этот разговор. Ты ведь хочешь научиться летать?

– Хочу!

Некоторое время спустя

Приложив козырьком ко лбу ладонь и сощурив глаза, Таурэтари вглядывалась в бледноголубое октябрьское небо. Там, в прозрачной вышине, неторопливо плыли большие черные крылья. Рядом с ними, чуть впереди, скользили маленькие розовые крылышки. Отсюда, с земли, они казались совсем белыми.