Достаю из шкафа ее прошлый рисунок. На нем силуэт женщины, неаккуратно раскрашенный в разные цвета.

- Вы помните, на чем мы остановились? Что вы можете сказать, глядя на этот рисунок?

- Помню. Я же думала об этом. Я, вообще, только и делаю, что думаю. Желтым цветом я рисовала радость, ее почти не видно... В моей жизни действительно мало радости. И много тревоги, это так и есть. Все тело - тревога... Меня удивило, насколько много у меня желаний. Оказывается, я хочу что-то делать руками, - показывает на синие зоны, отвечающие за желания и зеленую штриховку жажды действия. - А еще я могу хотеть кушать, хотеть в туалет. Это понятно. Но когда я нарисовала сердце, то удивилась! Потому что внезапно поняла, что хочу любить! Вот это для меня новость.

Молчим. Я бы не хотела сейчас сбивать ее с лирического настроя. Но не могу позволить проигнорировать другое желание раскрашенного паха.

- Эта область - это не только про сходить в туалет...

Смотрю вопросительно. Марла смущается, сбивается. Бормочет что-то.

- Нет, мужчину я не хочу. Я мужа любила. А ни с кем другим я быть не могу.

- Почему?

- Как это почему? Я мужа любила. Как я могу быть с кем-то еще!

- Вы любили мужа. Девяносто лет назад.

Даю тишине подчеркнуть весомость моих слов. Пусть звучат в ее голове... Но ее лицо не меняется. Не доходит. Ладно, попробую еще раз.

- А сейчас вы ЛЮБИТЕ своего мужа? Или только ПОМНИТЕ о том, как любили его?

Вот теперь в ее глазах растерянность. Они медленно заполняются слезами. Чувствую себя палачом, пытающим невинную жертву... А это ценная мысль! Видимо, это ее основная роль в жизни. У меня такая тяжелая судьба, родители умерли, муж умер, ах я бедная несчастная! Жизнь кончена.

- Я не знаю... я никогда не думала так... А как это вообще можно отличить - то, что я чувствую, и то, что я думаю или помню? Это ведь и есть моя проблема - я всегда сомневаюсь, правильно ли я чувствую...

Как она ловко ушла от напряжения идеи о том, что она уже не любит своего мужа. Ладно, пока давить не буду. Не отвечаю на прямой вопрос, но реагирую.

- Как будто существуют 'правильные' и 'неправильные' чувства...

- Да...

- Но кто дает эту оценку? Кто вам помогает определить, какие чувства являются 'неправильными'.

- Ну... наверное те, которые причиняют неудобство другим.

Ага. Она опять не так поняла мой вопрос, мне хотелось выйти на образ Внутреннего Родителя, дающего ей оценку и ориентиры. Но сейчас можно вырулить к чувству вины, так что зайдем с этой стороны. Все равно там встретимся с Родителем, никуда он от нас не денется. Повторяю ее последнюю фразу.

- Ваши чувства могут причинять неудобство другим людям... Расскажите, когда такое было в вашем детстве.

Я вижу по ее лицу, что она вспомнила. Но она смотрит в стол, теребит пальцами юбку и не спешит озвучивать. Ее лицо искажается самым настоящим страданием, слезы тихо катятся по щекам. Надеюсь, ей хватит сил озвучить мне то, что сейчас всплыло из глубин памяти, и избавиться, наконец, от этого груза. Ее голос тоньше и выше, похож на голос маленькой девочки, то и дело срывается на всхлипы.

- Я не помню, сколько мне было лет... Родители не разрешали трогать нож, а я захотела сама отрезать себе кусок хлеба. Сама! Я не послушалась. Взяла нож и, конечно, порезалась... Крови было так много, она заливала руку, пол, стол. Мне кажется, что все было в крови. Мне было очень больно и очень страшно. Что поругают. И что я сейчас умру... Мамочка прибежала, упала передо мной на колени и зарыдала. Она выла в голос, она кричала и рвала на себе волосы, что мне сейчас так плохо и это она во всем виновата. Я помню, как отступили мои боль и страх. Осталось только всепоглощающее чувство вины, что мамочка так страдает от того, что я решила что-то сделать сама... С тех пор я старалась ничего не делать без одобрения мамы, а потом и мужа... Но сейчас их нет, и некому дать мне разрешение.

Она вздыхает, смотрит на меня грустно-грустно. Переводит взгляд на рисунок и повторяет мои же слова в окончании прошлой встречи, наполняя их глубоко личным пониманием:

- Мое чувство вины... не дает мне... делать то, что я хочу... потому что моя любимая мамочка слишком страдала, когда я решила проявить самостоятельность... - клиентка переводит взгляд на меня. - Но что мне теперь делать?

- Я думаю, с этим ощущением нужно провести несколько дней. Вы придете ко мне еще раз, и сами расскажете, что теперь будете делать.

Она уходит. А я помечаю себе в бумажках на следующий раз: найти контакт с ее взрослой частью, чтобы брать на себя ответственность за принятые решения, даже если они ошибочны... Как же не просто взрослеть...

Высокий, плечистый, гибкий. Серьезное лицо, короткая стрижка, прямой взгляд. Одежда подтянутая, строго по фигуре, застегнут на все пуговицы. Покрой напоминает мундир. Мысленно называю его офицером, хотя не имею понятия о роде его деятельности.

- Здравствуйте. Разрешите войти?

- Здравствуйте, меня зовут Ася, как мне обращаться к вам?

- Я выбрал имя Орстен. По правилам я не могу сообщать вам свое настоящее имя.

- Хорошо, Орстен, выбирайте себе место, устраивайтесь.

- Когда я должен оплатить консультацию? В инструкции на двери не указано точное время.

- Вы можете сделать это прямо сейчас, или в конце, как вам будет удобнее.

Он коротко кивает, кладет на стол мешочек с оплатой и наконец-то усаживается в кресло. Спина прямая, ладони на коленях, взгляд строго в глаза.

- Моя проблема заключается в том, что меня беспокоят боли в животе. Никто не может установить причину и помочь мне, я обращался в центральную больницу, к личному королевскому лекарю, к травникам, к гномьим альтернативным наукам, к лучшим эльфийским целителям. По результатам всех диагностик и превентивных манипуляций я абсолютно здоров. На королевском приеме моя жена слышала, что вы лечите такие случаи. Вы будете меня обследовать? Где я могу снять одежду?

Я несколько теряюсь от такого напора. Ему нужно рассказать, как работают психологи, а то ведь и впрямь сейчас обнажаться начнет. Хорошо, что у дяди не геморрой.

- Нет, раздеваться не нужно. Я расскажу вам о психологических методах работы, а вы сами решайте, хотите ли опробовать это на себе. Сразу предупреждаю, что психосоматические симптомы лечатся очень медленно - иногда годами интенсивной терапии.

У каждого человека есть сознание - то, что мы думаем, ежедневно чувствуем, то, что мы способны осмыслить. И бессознательное - там обитают какие-то смутные импульсы, стремления, фантазии, страхи, травматический опыт. Бессознательное влияет на нас, заставляя вести себя нелогично и непоследовательно, чрезмерно на что-то реагировать. Иногда оно вынуждает нас раз за разом повторять один и тот же жизненный сценарий, например, выбирая себе в партнеры совершенно одинаково неподходящих людей. А еще это самое бессознательное защищает психику от непереносимых переживаний, создавая при этом какой-то симптом. Грубо говоря, лютый противник однополых отношений не сможет допустить в сознание мысль, что ему самому нравится мужчина. От этого понимания бессознательное его защитит, но сформирует симптом - мужское бессилие. И тогда работа психолога заключается в том, чтобы достать из бессознательного какое-то переживание, понять и принять его, чтобы необходимость в симптоме-болезни отпала... Не всегда импотенция имеет в своей причине гомосексуальные наклонности. Это я для примера привела.

Всматриваюсь в его лицо, понимает ли он меня?

- И какую же мысль я не допускаю в свою голову? Отчего у меня болит живот?

Основную идею он все-таки понял. Но не все так просто.

- Я не знаю. У каждого человека это индивидуально. Мы можем с вами вместе понаблюдать за тем, как обычно вы реагируете в разных ситуациях. И поискать какие-то напряженные места. Найти закономерности между событиями в вашей жизни и характером боли. Мы сможем эту боль фантазировать, рисовать, лепить, разговаривать с ней. Совершать любые действия, которые помогут понять - зачем она вам нужна и от чего она вас защищает.