— У меня, по-твоему, матери быть не должно?

— Да как ты мог с ней так поступить?! Не подошел к ней, не поздоровался, не…

— Огни-девочка, ты явно не запомнила ничего из того, что я говорил тебе о наших женщинах… они не способны любить своих детей, по крайней мере, сыновей просто терпят и пользуются их покровительством. Наша родительница воспринимает нас с братом довольно непривычно для твоей точки зрения. Мы для нее только средство удовлетворения ее амбиций и потребностей. К счастью у нас нет сестер, и у нас не болит голова так же и об их благополучии… не стану сейчас вдаваться в тонкости отношений между братьями и сестрами, только скажу, что вижу огромное поле для реформ в семейных традициях.

— Зачем же тогда она прилетела вас встречать?

— Это экстраординарный поступок, потому для нас тоже это неожиданность. Скорее всего дело в тебе… Она хотела видимо первой узнать и увидеть тебя, чтобы оценить степень моей заинтересованности в тебе. Мать мыслит привычным для нее образом, что сиана станет проживать на женской половине, и следовательно, попадет под ее непосредственное покровительство. Возможно, решила оценить, так сказать, заранее — врагом ты будешь для нее или союзником. Только она просчиталась… Ты никогда не переступишь порог женской части резиденции. Твое место только рядом со мною…

— Хм, мое место? — недовольно вскинула брови, чувствуя странный дискомфорт от этого словосочетания.

— Прости, хотел иначе выразиться… Я оказался слишком большим собственником, чего в принципе никогда за собой не замечал, и потому не желаю отпускать тебя от себя ни на мгновение. И уж тем более не желаю, чтобы хоть кто-нибудь смел бросать в тебя косые взгляды или ранить язвительностью и пренебрежением.

Сжал еще крепче в своих объятиях, уткнулся носом в шейку, и замер.

— Но если дело не в ней… тогда какого черта ты на меня набросился?

Горячее дыхание вновь опалило шею, а сильная рука проникла под оторванный лиф, заставив умолкнуть.

— Это из-за твоей родителя… кантора и адмирала военно-космического флота, великого и ужасного, как еще его называют за глаза подчиненные.

— Я не поняла, а он тут причем? Дамьян, а что ты делаешь? — и попыталась отобрать из его жадной ладони ту часть своего тела, которую он с таким увлечением в данный момент разминал. — Оставь мою грудь в покое.

— Эх, жестокаяяяя… — выдохнул страдальчески и впился в мою шею губами, затем быстро лизнул и прикусил слегка.

— Ой! Дамьян!! — возмущенно пискнула и слетела с его колен, отбежав чуть подальше от него. — Ты обещал все объяснить! Не смей ко мне приставать сейчас.

И такой взгляд после моего требования последовал, у меня аж волосы зашевелились на затылке. Чувствую, что после разговора отыгрываться за озвученные запреты будут именно на мне.

— Ну хо-ро-шо, поговорррим… Тебе лучше присесть, любимая.

— Вот еще, я и постоять могу, — сложила руки на груди и насупилась, а чего это он с такой угрозой в голосе ко мне обращается.

— Твой отец отказался одобрить наш союз. И, по традициям Дерадмиина, принятие Саггирада без одобрение старшего мужчины в семье подвергает серьезному риску сам факт признания статуса сианы состоявшимся.

Молчу, пытаюсь осмыслить информацию и понимаю, что либо я действительно не разбираюсь в традициях, либо…

— Подожди, а его каким образом касаются наши отношения? Он что… он меня воспитывал, растил, холил и лелеял?! Да кто он такой?! Я его знать не знаю!

Распалившись, не обратила внимания на довольную физиономию мужа, однако радость на его лице была мимолетной.

— Понимаешь, — проговорил он медленно, поднимаясь с места, и не спешно подошел ко мне ближе. — Дело в том, что твоя мама, если верить его словам, сбежала от него, не поставив в известность о твоем присутствии в ее утробе. И как сторона, пострадавшая от действий сианы, кантор вправе был бы забрать тебя у твоей мамы… если бы нашел. Но он ее не искал. Почему? Не знаю. Может дело в гордости, уязвленном самолюбии…

Руки Дамьяна бережно обняли, укрывая от обиды и боли, а голос, такой низкий, по-мужски красивый, успокаивал, как маленькую.

— И в момент смерти она передала ему твой образ, тем самым признав за ним право защищать и оберегать тебя, практически признала его потерпевшей стороной. На этом основании твой отец потребовал от меня освободить тебя, а кольцо с Саггирадом забрать.

— Что?! Не отдам! — рявкнула мужу в ухо, и тут же была подхвачена на руки. — Куда?!

А меня уже на постель понесли. Осторожно уложили, и продолжили… разговор.

— Это правильно, свет моего сердца, — ого, да кое-кто у джерга, как погляжу, научился, — я и сам не собираюсь ничего принимать обратно, даже если начнешь в меня эти самые атрибуты кидать. Нет.

— Да ему-то это зачем? Не понимаю…

— Думаю, гордыня взыграла.

— Гордыня?! — поднялась на локтях, жадно разглядывая голый торс мужа. — Дамьян, но… надо же что-то ему противопоставить. Я ведь землянка. На меня не могут все ваши традиции распространяться.

— Думаю, что не могут. Хотя… есть одна идея, — а глаза так и блестят, да руки мужские весьма энергично брюки стягивают вниз, чтобы окончательно вогнать меня в краску и состояние, близкое к тахикардии.

— Милый, — вдруг охрипшим голосом произнесла мучившую меня мысль вслух, — а зачем ты разделся?

— А ты не догадываешься, милая?

Сглотнула, следя расширившимся глазами за явным доказательством всей силы страсти, испытываемой ко мне куратором, затем осипшим голосом решила все же уточнить:

— А-а… сиг Куратор, а куда вы клоните?

— Кадетка, а вы на что намекаете?

Хмыкнул и опустился возле меня на покрывало, начав процесс по избавлению меня от остатков платья.

— Только не говорите, сиг Куратор, что вы намерены изменить своему слову.

Замер, остановился одаривать мою грудь горячим и настойчивым вниманием, сердито сверкнул глазами, пришлось пояснять.

— Если вы о детях…

— Это единственный способ окончательно закрепить наш союз. Никто не вправе оспорить выбор сианы, если она носит ребенка от хэйдара.

— Выбор? То есть у меня было право выбора?!

— У тебя? Нет, у тебя не было. Так что ребенок сейчас в приоритете. Еще вопросы или я могу уже делом заняться?

После такого я, конечно, уже не нашлась, что возразить. Этот мужчина меня мог свести с ума не только своей властностью, собственническими инстинктами и яростной страстью, но и нежностью, неизменной заботой и лаской, а самое главное, его любовь для меня оказалась единственным приоритетом в этой жизни. Но все же я была бы не я, если б не стребовала с него контрибуции.

— Да, я хочу ребенка… — выкрикнула на пике наслаждения. — Только тогда Дарина станет моей личной телохранительницей и подругой.

— Все что захочешь, — выдохнул мне в губы, явно согласный на все мой любимый куратор.

Выдержка из истории рода Аруба:

«Рождение двух сыновей, появившихся через несколько лет друг за другом, для правящей династии Аруба означало появление больших проблем, причем связанное с братоубийственной войной за престол. Однако случилось то, чего никто не ждал. Отец будущих потенциальных врагов-братьев скончался от предательского клинка, отравленного неизвестным ядом, который ему воткнул в спину самый верный и близкий друг, его младший брат Дукхан. И остались два брата, старший — Грэм, и младший — Дамьян, один на один с целой страной и множеством нерешенных проблем. На момент смерти отца, Грэму было пятнадцать (по земному летоисчислению), а Дамьяну — десять, когда мать наследников пошла на один из поступков, которые ей впоследствии не простили ее сыновья. Она вошла в сговор с убийцей своего хэйдара, посулив тому престол взамен на место сианы в его жизни.

Страшные события, последовавшие после предательства матери, оставили неизгладимый след в жизни того, кого позже стали именовать «великий джерг». Грэм сумел в поединке смертельно ранить своего дядю, запереть мать, предавшую память своей единственного хэйдара, на женской половине резиденции Аруба, и взойти на престол Дерадмиина.