— Мы обнаружили весь этот материал, когда рукопись Авраама только попала к нам.

Джейни видела по крайней мере один волос. И кусочки папируса, некоторые в пятнах.

— Я хочу получить их обратно, — сказала Майра. — Без повреждений, насколько это возможно.

Джейни впилась взглядом в мешок.

— Конечно. Я буду очень осторожна.

— Я, конечно, не знаю, кто оставил здесь свои следы, но, возможно, хоть что-то исходило от вашего приятеля Санчеса. И теперь, когда вы снова разожгли мое любопытство, быстренько займитесь своим делом. Я умираю от желания узнать.

— Два, — сказал Майкл.

— Два?

— Два человека прикасались и к той, и к другой рукописи. Но один след в дневнике очень слабый.

— Не могу сообразить, что является определяющим фактором… Господи, как мне разобраться?

— Ты имеешь хоть малейшее представление, как этот парень выглядел?

— До некоторой степени он описан в дневнике той женщиной, к которой дневник попал после него.

— Тогда почему бы тебе не сформировать изображения обоих? Чтобы взглянуть на них.

Джейни чуть было не сказала: «У меня нет блока формирования изображений». Но вовремя вспомнила — в Виртуальном Мнемонике он есть.

— Пришли мне данные, — сказала она.

Это важное событие происходило при свидетелях. Они сидели в захваченном у Тома кабинете, временно ставшем чем-то вроде родильной палаты, — Джейни с Виртуальным Мнемоником на коленях, рядом Кристина, Том заглядывал Джейни через плечо. На экране перед ними медленно формировалась фигура первого мужчины — по мере того, как компилятор компьютера обрабатывал то, что можно было рассматривать как грубый аналог генетического кода. Результирующее изображение получилось не совсем четким и ясным — для этого требовался полный генетический код — но основные характерные черты разглядеть было можно.

— Думаете, этого окажется достаточно? — спросила Кристина.

— Надеюсь, — ответила Джейни, не отрываясь от экрана. — Если нет… тогда уж и не знаю, что делать дальше.

— Существует ведь еще проблема того, то ли это, что нам требуется.

Джейни похлопала Кристину по плечу.

— Давайте надеяться на лучшее.

Лицо первого мужчины постепенно прояснялось. Когда обнаженное изображение сформировалось, Джейни внимательно изучила его сверху донизу, с ощущением любопытства, от которого ей даже стало немного не по себе. Она хотела относиться к этой работе холодно и отстраненно, а вместо этого нервничала и волновалась, как если бы после долгой разлуки должна была встретиться с давно потерянным братом. Как далеко простирается их родство? Это еще только предстояло узнать.

Мужчина был смуглый, хорошо сложенный, с чертами лица жителя Средиземноморья; все так, как она и предполагала. Однако без одежды, без бороды, без признаков обрезания сказать с уверенностью, что это именно Алехандро, было невозможно.

Второе изображение формировалось так же медленно, предопределенным путем. Клеточка за клеточкой, от зиготы к утробному плоду, младенцу, ребенку и, в конце концов, юноше, оно росло, переформировывалось, трансформировалось, пока на экране не появился полностью сформировавшийся взрослый человек. Тоже хорошо сложенный, но стройнее первого.

— Что за чудо! — воскликнул Том, глядя из-за спины Джейни. — Похоже на рождение человека.

— Поверь, это ничто по сравнению с реальным рождением, — сказала Джейни.

Последовала недолгая пауза.

— Без сомнения, ты права.

Джейни вскинула на него взгляд, осознала свой промах и испытала сильное искушение извиниться. Его бездетность — больное место. Вместо этого она сказала:

— Вот он, момент истины.

Она выложила оба изображения на разделенном экране и вызвала программу, меняющую масштаб изображения и выделяющую лица.

— Что ты делаешь? — спросил Том.

— Приближает изображение, — ответила Кристина, не сводя взгляда с экрана.

Теперь Джейни полностью сосредоточилась на глазах; они надвигались, надвигались, надвигались, пока в конце концов не заняли весь экран: по паре глаз на каждой стороне.

Изображение один: карие глаза.

Изображение два: голубые.

— Номер один, — сказала Джейни, убирая второе изображение с экрана.

Видно было не очень отчетливо, но для первого знакомства достаточно; позднее у нее будет время узнать этого человека получше.

— Привет, Алехандро, — негромко сказала она.

И оглянулась на Тома. Его глаза взволнованно блестели, отражая в точности те чувства, которые испытывала она сама, пусть даже он не понимал всей глубины проблемы. Брюс, безусловно, среагировал бы иначе; он вежливо указал бы, что все это выглядит просто глупо, а сама она производит впечатление человека, одержимого навязчивой идеей и неспособного логически мыслить. Не сумев найти нужный крошечный сегмент ДНК среди всего народонаселения страны, она рассчитывает обнаружить его у какого-то древнего, давным-давно умершего еврея. Это абсурд.

И все же это несомненно было возможно. Он в точности отвечает требуемым параметрам.

— Алехандро, я очень нуждаюсь в том, чтобы получить кое-какие ответы, — сказала Джейни, обращаясь к человеку с карими глазами. — А ты, похоже, всегда знал их.

Обыкновенный каменный дом с соломенной крышей был, скорее всего, давно покинут прежними его обитателями. Он стоял чуть в стороне от дороги и был оттуда почти не виден. Крепкий, способный защитить в любую непогоду; в общем, вполне подходящее место для штаб-квартиры мятежников. Они не нашли ни разложившихся тел внутри, ни свежих могил поблизости, из чего сделали вывод, что прежние хозяева либо сами покинули дом, либо навлекли на себя гнев своего господина и были изгнаны. Места под крышей вполне хватало для трех человек и двух лошадей, и прочные каменные стены, несомненно, не пропустят град стрел, если до этого дойдет.

Неподалеку протекал ручей с водой достаточно чистой, чтобы напоить коней, к тому же от прежних хозяев остались бочки, в которых можно накапливать дождевую воду, а если дождей не будет, наполнить их предварительно отфильтрованной водой для приготовления пищи и питья. Расположенный неподалеку луг годился для выпаса и тренировки лошадей; там же крестьяне, которых предстояло собрать, могли быть чудесным образом превращены в воинов, способных бороться за дело свободы. В округе водилась мелкая дичь, так что голод новым обитателям дома не грозил.

Кэт и Алехандро быстро освоились в доме, ведь за десять лет бродячей жизни им не раз приходилось обживаться на новом месте. Гильом слушался их во всем, поскольку дом был выбран прежде всего в его интересах. Алехандро не раз и не два пытался убедить Кэт покинуть Гильома, поскольку было ясно, что, оставшись с ним, они со временем могут подвергнуть себя опасности. Но тщетно, и по настоянию Кэт они остались.

Как это было у них заведено, первым делом они навели чистоту и убрали все ненужное, брошенное прежними хозяевами. Алехандро обстругал для Кэт ровную палку, она набрала соломы и, привязав ее кожаным ремешком к палке, получила подобие метлы. После чего занялась уборкой, поскольку, по ее понятиям, это было женское дело; мужчины должны заниматься тем, на что требуется сила.

«Кроме того, — еще прежде много раз говорила она ему, — у тебя терпения не хватит убраться так тщательно, как женщина».

Алехандро смотрел, как она выметает сор и насекомых, как пыль поднимается вокруг нее столбом, и перед его внутренним взором возникла…

…маленькая девочка, которая храбро работала метлой в доме матушки Сары, торопясь успеть до того, как ему станет совсем худо. Сметала паутину, взбивала соломенную постель, охапками таскала хворост и боролась со слезами, вытирая их грязными ручонками; а он в это время сидел, обмякнув и дрожа, а потом рухнул на соломенный тюфяк, в объятия чумы. И то, поднимется он или нет, полностью зависело от этой девочки, от силы ее воли.

Как и тогда, теперь она делала то, что требовалось.