Рик был в одних трусах, он сонно жмурил глаза.

— О нет, парень, — пробормотал он. — Ты ведь не собираешься уезжать сейчас, правда?

— Не сейчас, однако скоро, — отвечал Джефф. — Нам надо прокатиться на склад. Настало время твоего главного экзамена.

— Ладно, — сказал Рик со стоном, но улыбаясь. — Я выйду через минуту.

И вот они уже в дороге по направлению к складу, Рик с Джеффом сидят на передних сиденьях, а Миа на заднем, прислушиваясь к их тихой беседе и шелесту дворников, сгонявших воду с лобового стекла.

— Я видел сегодня вечером, как драконья укротительница распиналась о твоем старике, — сказал Рик. — Вот так история. Ты хоть знал про его прошлое, когда рос у него в доме?

Миа потянулась вперед и положила руку на плечо Джеффу, а он на мгновение оставил руль и пожал ей пальцы. Ее вовсе не удивило, что Джефф предпочел полностью проигнорировать вопрос Рика.

— Что будет, если не выдержит один из трансгидраторов? — спросил Джефф.

— Передам нагрузку на соседний, удвою его мощность и…

— До какой отметки можно повышать мощность?

— По меньшей мере до пятисот. При этом не спускать глаз с дисплея. Возможно, мне понадобится чуть-чуть больше — тогда надо делать это очень медленно. Верно? — Казалось, что он не совсем был уверен в правильности своих ответов, однако Джефф удовлетворенно кивнул.

— Как выйти на формулы перенастройки экранов?

— Через черный файл.

Их беседа-экзамен продолжалась, и Миа немного вздремнула. Когда они приехали, Джефф обернулся к ней и погладил по руке:

— Может, ты останешься в машине и поспишь?

— Нет, я иду с вами. — Она встряхнулась от сна и села прямо.

Войдя внутрь, Джефф заговорил по-испански с двумя часовыми, разрешив им отправляться этой ночью домой. Затем они все втроем прошли к лестнице, ведущей на крышу.

С тех пор, как Миа была здесь в последний раз, они успели натянуть над крышей нечто вроде огромного тента. Словно крылья огромной летучей мыши, распростерся черный водонепроницаемый материал над оборудованием, опираясь в нескольких местах на массивные железные распорки и укрепленный по краям с помощью тросов. Миа устроилась в темном сухом закутке между ящиками, и Джефф подстелил ей свою ветровку. Через полуприкрытые веки она наблюдала за тем, как они проверяют свою машинерию. Тихий шелест дождя по тенту и мигающий неверный свет придавали всему какое-то неестественное, похожее на сон ощущение.

Она не сомневалась, что Джефф всю ночь провозится со своей аппаратурой. Она понимала, что ее будут при этом игнорировать, и нисколько на это не обижалась. Однако примерно через час он вдруг уселся возле нее в ее темном убежище и взял ее руку в свои, продолжая допрашивать Рика. Он погладил пальцами ее ладонь, потом запястье. Одна из вспышек молнии особенно сильно высветила его лицо — глаза блеснули так ярко, что Миа показалось, будто она успела различить отражение ресниц на синей радужной оболочке его глаз, — другая вспышка причудливо скользнула по изгибу рта, по его щекам, по мочкам ушей. Рик сидел на ящике непосредственно возле главной части аппаратуры, следя за кнопками, тумблерами и индикаторами. Его светлые волосы поблескивали от вспышек молнии.

Вопросы сыпались на него быстрее, чем он успевал отвечать.

— Где ты должен больше всего опасаться эрозии?

— На южном краю каньона, особенно поблизости от резервуара, где…

— А где еще?

— Роща авокадо к востоку от оврага.

— И?..

— И возле той группы домов, что выстроена вдоль Джараканды.

— Неплохо. Я не думаю, что там могут возникнуть проблемы, но надо быть начеку, так как, если процесс не перехватить в самом начале, неприятности могут быть серьезными. — Джефф протянул одну руку и погладил ее джинсы в том месте, где они были застегнуты до живота. Миа удивилась и обрадовалась, что выбрала самое темное местечко на крыше. — Какое максимально допустимое расстояние между двумя катализаторами? — Рука Джефа продолжала гладить ее, и она немного переменила позу, чтобы ее живот плотнее прижался к его ладони.

— Двойное К.

— А минимальное?

— Одна четверть К.

— И не надо жалеть для них энергии. — Джефф взглянул на нее, и она различила в его глазах любовь, любовь и боль. Его пальцы теребили застежку на поясе ее джинсов.

— Верно, — терпеливо улыбаясь, отвечал Джеффу Рик. — Я это хорошо запомнил.

Неожиданно Джефф убрал руку и весь подался вперед.

— Рик? — В его тоне появились новые нотки, выдававшие явное любопытство. — Ты что-нибудь понимаешь во всей этой механике?

— Нет, старик, — рассмеялся тот в ответ, — я не имею ни малейшего представления об этом.

— Отлично, — с улыбкой откинулся назад Джефф, — именно это я и хотел от тебя услышать.

Он снова взял ее за руку, и она подалась вперед, чтобы прижаться щекой к его плечу.

— А что ты предпримешь, если Миа даст сбой? — спросил вдруг Джефф. — Что ты сделаешь, если она захандрит после моего отъезда?

— Ого, — ухмыльнулся Рик. — Вот как раз в этом случае я не буду знать, что мне делать, ты уж извини.

— Надеюсь, по крайней мере ты попытаешься ей помочь, — и он снова взглянул на Миа. Она различила, как боль исказила его лицо, а пальцы сжали ей руку так нежно, что ей едва удалось удержаться от слез.

Кармен никак не удавалось заснуть. Дождь тихо шелестел по окну ее спальни, но это был не тот звонкий стук капель, который мог разбудить ее среди ночи. За последние дни она привыкла к его ритмичному монотонному шуму настолько, что он вскоре убаюкивал ее.

Возле нее на одеяле лежали альбомы с фотографиями. Они с Крисом провели добрых два часа в гостиной, листая их страницы и разглядывая снимки, будившие в их душах множество воспоминаний. Один из этих альбомов был ей хорошо знаком, ведь там находились фотографии их свадьбы и множество снимков, сделанных в их первые совместные — и самые счастливые — годы. Однако остальные снимки она увидела в ту ночь впервые — за исключением одного, на котором был запечатлен новорожденный Дастин, только что привезенный из роддома. Выразительные бровки, темный шелк волос. Такое живое, многообещающее личико. Ее тронуло до глубины души то, с какой заботливостью и терпением Крис занимался составлением альбомов, разбирал фотографии в хронологическом порядке, маркировал их, приклеивал в альбом. А кроме того, он по-прежнему, вот уже пятый год, с момента рождения Дастина, занимается пополнением коллекции.

Поначалу Кармен разглядывала фотографии несколько отстраненно, критически: Боже мой, да ты изрядно потрудился над всем этим! Стоит только взглянуть, с каким вкусом ты подбирал снимки для каждой страницы, как аккуратно надписывал на каждой место и даты, несмотря на то, что обычный твой почерк весьма неудобочитаем.

Однако ее настроение резко изменилось, когда они перевернули последнюю страницу третьего альбома: четырехлетний мальчик в инвалидном кресле. Крис закрыл альбом и предложил:

— Давай начнем сначала. — Кармен очнулась от наплыва чувств, вызванного тонко продуманным композиционным построением снимка.

— Нет, — сказала она, поднимаясь с дивана. — Сначала давай выпьем кофе.

— Посмотрим их еще раз, Кармен, — настаивал Крис, одной рукой притягивая ее обратно к себе, на диван.

Она всмотрелась в его лицо с каким-то новым чувством, словно не видела его, не замечала все эти четыре года. Он заметно постарел. Когда он не улыбался — а сейчас ему явно было не до улыбки, — с его лица полностью исчезало былое мальчишеское, озорное выражение.

— Я не могу, — возразила она хрипло. — На первый раз и этого достаточно.

— Но первый раз ты даже не увидела того, что изображено на этих снимках, — не сдавался Крис. — И я хочу, чтобы теперь ты по-настоящему взглянула на них. Взглянула на Дасти.

И она покорно опустила глаза на портрет младенца, рожденного ею в таких муках и страхе, после того, как она потеряла двух первых детей. Рядом с этой карточкой была приклеена та, на которой она сама сидела на своей кровати здесь, в Шугабуше, держа Дастина на руках. Она так хорошо помнит ту минуту, когда Крис щелкнул этот снимок. Она как раз только что кончила кормить Дасти. Ее рубашка все еще была распахнута, и одна налитая молоком грудь оставалась снаружи. Ее взгляд был неотрывно прикован к младенцу, к ее чудесному темнокудрому сыну, и она вновь почувствовала тогдашнюю тяжесть в своей груди и то наслаждение, которое разливалось по ее телу в минуту, когда Дастин начинал сосать молоко.