— А чего бы вам хотелось? — томно спросила Юля, обнимая его.

— Чего хотелось бы, — сладко зевнул Тагай. — Хотелось бы мне поехать с тобой куда-нибудь к лазурному морю на песчаное побережье, лежать на пляже, но чтобы на этом прекрасном пляже никого не было, кроме нас, не бояться, что мою единственную голову размозжит чья-то пуля, не видеть никаких паскудных рож… Просто лежать, купаться в теплом море и любить, любить тебя… Скажу откровенно, у меня никогда не было таких женщин как ты, Мисс Украина…

— Но вы же хотели отрезать мне собственными руками голову, — напомнила Юля.

— Ну и что? Запросто бы отрезал. Но теперь мне твоя голова дороже шубниковских баксов. Впрочем, баксы тоже не помешают… Будет и то и другое… И мы с этими баксами укатим из Огаркова к чертовой матери… Ты навсегда, а я в заслуженный месячный отпуск…

— А зачем вам сюда возвращаться?

— Гнусный Огарков — это фабрика по печатанью подлинных американских долларов, Юленька. И надолго отрываться отсюда никак нельзя. Весь город будет наш, впрочем, он и так почти наш… Мы делаем здесь, что хотим… Но… без подробностей, не женское это дело… У женщин какие дела? А? — улыбнулся он и поцеловал ее. — То-то, сама прекрасно знаешь… Ого, слышу грохот, видать вернулись наши орлы… Вставай, нельзя больше валяться…

Он быстро оделся и вышел.

— Как? — спросил он, пристально глядя на бесстрастного Кандыбу.

— О, кей, — пробасил Кандыба, подмигивая правым глазом. Для пущей ясности он еще сделал характерный жест ребром ладони по горлу. Тагай поморщился, одобрительно махнул рукой.

— Орава лохов уже прется к домику другого лоха, — добавил Кандыба. — А третьи лохи недавно подъехали туда же на чужой «девятке».

— А что четвертый лох? Главное-то это, остальное лишь прикрытие…

— Четвертый лох уже выехал из дома, — торжественно отрапортовал Кандыба. — Держит путь на полянку, эскортируемый со всех сторон.

— Вертолет в готовности? — спросил весь напрягаясь, Тагай.

— А как же? Обижаешь…

— Пилот в готовности?

Кандыба молча похлопал себя по впалой груди.

— Прикрытие?

— На месте.

— Что наш друг Юрасик?

— Юрасик держит путь к Алешкинскому домику на помощь ораве лохов, — слегка усмехнулся Кандыба. — И с ним еще один лох, любитель зеленых бумажек…

— Неплохо, — удостоил его похвалы Тагай. — Пока неплохо, — счел нужным добавить он. — Все! Я одеваюсь, и поехали!

— Сам поедешь? — нахмурил надбровные дуги Кандыба. — Зачем тебе? Давай нам Мисс Украину, мы и без тебя справимся…

— С Мисс Украиной небольшие поправочки, — вдруг отвел взгляд Тагай.

— Что такое?! — посуровел Кандыба. — Ах так…. — с горечью протянул он. — А я ведь чувствовал, чувствовал…Клюнул, значит, на ее прелести?

— Сдавай рога в каптерку, Яков! — поднял вверх ладонь Тагай. — Ничего принципиально не меняется. Вертолет, лестница, деньги на борт, Шубникова с борта! Только одного Шубникова, понял, о д н о г о?!!! Вот и все поправочки, Яков Михайлович… Что это меняет?

— Нас на бабу променял, — гнусавым голосом фальшиво пропел Кандыба.

— Не напрягайся, Яков, — поморщился Тагай. — Человек же я, в конце концов, живой человек… Сам видишь, какая она баба, такие на дороге не валяются… Я ее покупаю у братвы, понял ты, п о к у п а ю, Яков!

— Доверия братвы за деньги не купишь, Тагай, — с сомнением покачал головой Кандыба.

— Ты ведь свое доверие имеешь в виду! — сверкнул своими желтыми глазами Тагай.

— И свое тоже. Ты много потерял в моих глазах…Вернее, можешь потерять. Почему другие должны думать по-другому?

— Повторения подвига Стеньки Разина не будет, — холодным тоном заявил Тагай. — Никого за борт бросать я не собираюсь, кроме банкира Шубникова. И разговор закончен! Летим на место! Я тоже лечу с вами, и никакого базара!

— Базар не я подниму, — возразил было Кандыба, но увидел, что глаза Тагая побелели и остановился. Он знал, что это было плохим признаком. Дальше он мог и не говорить, а сразу хватался за нож или пистолет. А владел он ими одинаково хорошо. «Ладно, поглядим на месте, что будет», — подумал он.

… И вот, ведомый Кандыбой вертолет в воздухе… Довольная Юля в ватнике и драных ватных штанах выглядит очень соблазнительно. Один Кандыба не обращает на нее ни малейшего внимания, Абди и Абибон же покрылись испариной и тяжело дышат, боясь даже взглянуть на нее… Запертые Тагаем в закрытой от людских глаз лесной зоне, они даже вокзальных шлюх давно не пробовали, а тут такая телка… А Тагай даже тридцатипятилетнюю Катю не дал им изнасиловать, сволочь… Все для себя, только для себя…

Уже сделан звонок Шубникову, уже объявлены окончательные условия. Шубников подтвердил, что лично полезет по лестнице в вертолет. За спиной у него будет рюкзак с долларами. А после передачи денег они с Юлей спустятся вниз… Такие вот условия, и он на них согласен…

Вертолет покружился над поляной, Кандыба и его помощники внимательно оглядели местность. Все нормально, ничего подозрительного… Только Шубникова пока нет…

— Едет! — сообщили с земли по телефону.

… И действительно, джип «Мерседес» Шубникова подрулил к центру поляны.

Шубников позвонил в вертолет и сообщил, что все готово… Юля поговорила с ним и заверила, что с ней полный порядок, что ее никто не обижают и что этим людям можно верить…

— Голос какой у него странный, — пробормотала она. — Я боюсь, он сойдет от горя с ума…

— Сойдет, так сойдет, — равнодушно проговорил Тагай. — Подумаешь, тут неподалеку хорошая психбольница, я слышал. Там его окончательно доведут до необходимой кондиции…

— Но вы его не убьете?

— Зачем? — пожал плечами Тагай. — Получим деньги, и пусть валит подобру поздорову. Разве что с лестницы сорвется, но это уж его проблемы, мы за них не в ответе…

… Они увидели, как из джипа вылез человек с рюкзаком за плечами и полез по спущенной из вертолета лестнице.

— Неловкий какой, — качал головой Тагай. — Сейчас бы только не сорвался…

— Сорвется так сорвется, наши рюкзак подберут, — равнодушно произнес Кандыба.

— Подберут и дадут деру, охламоны…Таких денег в глаза не видели, скроются, их век не найдешь… Правда, мне кое-что другое достанется, я в накладе не буду, — усмехнулся Тагай и похлопал Юлю по ноге в ватных штанах. — Хороши штаны! — прибавил он, пытаясь залезть рукой в дырку на правой ягодице. — Но платьице от Кардена тебе бы больше пошло…