Последние слова Йола произнесла очень громко, и я четко расслышал их. Голос у нее был встревоженный и возмущенный:

– Если с Маттом что-то случилось...

Пленка кончилась, и я выключил магнитофон. Для Йолы и для жены Уолта прежняя жизнь тоже окончена.

Я лег в постель, но лежал без сна, чувствуя себя больным от невозможности уснуть. Каждая клетка тела приготовилась ко сну, но сознание не отключалось. Оно было слишком переполнено. Уолт, лежащий на спине во дворе фермы, весь день стоял у меня перед глазами. Солнце поднялось и припекало его, потом снова зашло. У него не будет убежища до завтрашнего утра. И до тех пор, пока он лежит там, мне не уснуть. Я пытался, но не смог.

Когда я возвращался в Санта-Барбару, то остановился выпить кофе и наменял целую пригоршню мелочи. Я позвонил Полу М. Зейссену в страховую компанию «Жизненная поддержка» на Тридцать третьей улице. По нью-йоркскому времени было около шести часов вечера. Зейссен собирался уходить, впереди его ждал уик-энд. Я сказал, что немного беспокоюсь насчет Уолта. Он поехал на ферму в Аризоне, чтобы застраховать жизнь ее владельца, и с тех пор ни разу не позвонил. В дипломатичном деловом тоне мы поговорили с Зейссеном несколько минут и решили, что если Уолт не позвонит мне до утра, то «Жизненная поддержка» позвонит в субботу в отделение полиции штата Аризона в Кингмене и попросит в качестве одолжения съездить на ферму и проверить, не случилось ли там чего.

В субботу я позвоню Зейссену домой. Примерно в полдень полиция Кингмена, наверное, доберется до фермы. Они, скорее всего, истолкуют случившееся так: страховой агент прибывает в назначенное время на встречу с клиентом и выходит из машины. Матт Клайв спешит встретить его еще на дороге, выезжает из гаража и слишком поздно замечает во дворе темную фигуру. Он сбивает его и от ужаса, что убил человека, сам врезается в стену. Матт много выпил, и в машине тоже бутылка виски. В доме на обложке блокнота рукой Матта сделана запись о назначенной встрече со страховым агентом. И все. Никаких лошадей. Никаких предположений о нежданных визитерах. Трагический несчастный случай, и никаких признаков чего-либо другого.

Матт хорошо устраивал несчастные случаи.

Я тоже.

Все утро я пролежал на пляже, подставив солнцу спину. Линни сидела рядом и просеивала сквозь пальцы песок. Юнис уехала в соседний город, в Санта-Монику.

– Вы правда собираетесь сегодня вечером домой? – спросила Линни.

– Да, первым же рейсом.

– Не возражаете... если я полечу с вами?

– Мне казалось, вы хотели остаться здесь навсегда, – удивился я.

– Ну да, но с вами... и с Юнис. А теперь вы уезжаете, Юнис всю неделю здесь почти не было, понимаете? Я целое столетие торчала одна на пляже. На пляже нечего делать, если сидишь одна целый день...

– Где же была Юнис?

– В Санта-Монике, как и сегодня. Она нашла там интересный бизнес и все дни проводит в офисе фирмы. Они импортируют вазы, статуэтки, разные безделушки и красивые вещицы. И еще делают кое-что сами. У них чудесная фабрика. Юнис два дня назад брала меня с собой. Должна сказать, это грандиозно.

– Но она может обидеться, если вы ни с того ни с сего сложите вещи и уедете.

– Думаю, не обидится. Утром, до того, как она уехала, я упомянула об этом, и если по-честному, то она, кажется, почувствовала облегчение. Она только сказала, что если я действительно хочу уехать, то все хорошо, тогда и она через день-два переедет в Санта-Монику.

– Если вы действительно хотите вернуться в Англию, то сегодня ночным рейсом я вылечу в Вашингтон. Завтра утром мне надо сделать визит в Лексингтон. Потом в Нью-Йорк и домой.

– Вы не возражаете, если я полечу с вами? – В ее голосе прозвучала почти детская надежда.

– Давайте подумаем, – сказал я. – Вы станете будить меня на остановках?..

К ленчу мы взяли сандвичи, но я не мог есть, а в два часа пришла девушка, дежурившая в холле, и сказала, что меня просят к телефону. Пол М. Зейссен соболезнующим голосом сообщил, что полиция Аризоны очень любезно согласилась сотрудничать с ним и поехала на ферму Беллменов, как ее просили, и нашла там Уолта мертвым. Я потрясенно что-то пробормотал. Зейссен спросил, не соглашусь ли я собрать вещи Уолта и выслать их в Нью-Йорк? Я ответил, что вышлю.

– Полагаю, – уверенно проговорил он, – что вам с ним не удалось завершить другое дело?

– С лошадьми?

– С одной лошадью, Оликсом, – с легким упреком поправил Зейссен. – Шоумен застрахован в другой компании.

– О, да. Примерно через месяц после того, как Оликс пройдет идентификацию, он будет возвращен владельцам в целости и сохранности. Предполагаю, что Ассоциация коннозаводчиков сообщит вам об этом. Уолт очень напряженно работал над этим делом, и только благодаря его усилиям «Жизненной поддержке» будут возвращены полтора миллиона долларов, выплаченные в качестве страховой премии за пропавшего жеребца.

– Где вы его нашли?

– Не могу сказать. Это имеет значение?

– Нет... – задумчиво протянул он. – Объект возвращен, вопросы не задаются... На таком принципе основан наш бизнес, впрочем, как и в других страховых компаниях.

– Хорошо. И вы, конечно, выплатите комиссионные вдове Уолта?

– О! Разумеется. И, естественно, Уолт застраховал жизнь в нашей компании... Миссис Пренсела будет прекрасно обеспечена, уверяю вас.

Обеспечена. Деньгами. Но не будет Уолта. Не будет пикников.

Я попрощался с Зейссеном и побрел к Линни. Когда я сказал ей о смерти Уолта, она заплакала.

Наверху, в его номере, складывая вещи, я долго смотрел на фотографию в рамке: Уолт с Эми и детьми. И положил ее в свой чемодан, а не в его. Едва ли у жены это единственная его фотография, и не думаю, что она огорчится, если не найдет снимка среди его вещей.

Юнис вернулась из Санта-Моники усталой и рассеянной. И после потрясения от известия о смерти Уолта бесстрастно восприняла слова Линни о том, что та вместе со мной возвращается в Англию.

– Гораздо приятнее путешествовать, дорогая, когда есть мужчина, который заботится о тебе, – небрежно заметила Юнис, но потом бросила на меня многозначительный взгляд. – И не позволяй ему выкидывать разные фортели.

– Он не будет, – вздохнула Линни.

– Ну-ну, – проговорила Юнис, но как-то неубежденно и потом обратилась ко мне: – Вы увидите Дэйва, когда вернетесь?

– Очень скоро, – кивнул я.

– Расскажите ему, что я нашла в Санта-Монике очаровательный маленький бизнес. Они ищут партнера с небольшим капиталом, чтобы открыть новое отделение, и, если счета у них в порядке, мне бы очень хотелось заняться этим. Конечно, я напишу ему, но вы сможете объяснить ему... По-моему, вы сумеете объяснить лучше, чем кто-либо другой.

– Обязательно объясню.

Юнис сказала, что очень устала и не сможет проводить нас в Лос-Анджелес, так что мы попрощались в холле мотеля. Она поцеловала в щеку Линни, а потом меня, неожиданно с большим чувством.

– Я буду скучать по ней, – вздохнула Линни, когда мы ехали в аэропорт. – Разве не удивительно? Я правда буду скучать по ней.

– Вы приедете еще раз.

– Это уже будет другое...

В аэропорту я вернул машину, взятую напрокат, и мы вылетели в Вашингтон. В самолете природа взяла реванш за три бессонные ночи. В Лексингтоне Линни сказала, что теперь поняла, почему мне нужен компаньон, который должен будить меня на остановках.

Мы поехали на такси в дом Джеффа Рутса, и его дочери возраста Линни пригласили ее поплавать в бассейне, пока я сидел в увитом виноградом патио и размышлял о том, каким спокойным и важным кажется Рутс в воскресной яркой рубашке с открытой шеей.

– Сэм Хенгельмен приедет в Лексингтон сегодня во второй половине дня или ближе к вечеру, – сказал я. – Он позвонит вам и скажет, где забрать лошадей.

– Да, мы обо всем договорились, – кивнул он.

– Не передадите ли вы ему мои слова?

– Конечно, передам.