— Это снова ты, Артур?

«Ага, проездом, — проносится у меня в голове ошеломленное. — Прости, красавица, но, кажется, ты и в этот раз чуток опоздала…»

Первым чувством, которое я испытал, когда пришел в себя, была боль. Слабая, зудящая, тупая. Зато практически вездесущая, словно меня живьем окунули в чан с кипятком, затем дали ожогам время зажить и, только когда на месте старых дыр наросла новая кожа, наконец-то позволили прийти в себя.

Особенно сильный зуд вгрызся в левое плечо и яростно щипал, не давая уснуть. Немного кололо под правой лопаткой. Едва заметно, но все же противно скреблось в левом боку. Поднывало ушибленное колено. И отчаянно саднил ушибленный при падении затылок, будто оттуда успели выдрать приличный клок волос.

Когда я открыл глаза, первое, на чем сфокусировался взгляд, оказалась длинная, покрытая застарелой гарью и сажей деревяшка, торчащая прямо у меня из груди.

Однако…

Кажется, не слишком удачно я сегодня упал, раз при падении меня насадило на нее, как мертвую бабочку.

Впрочем, удивление длилось недолго — на мое счастье, деревяшка прошла чуть левее и ниже, чем могла бы, поэтому по-боевому торчала не из самой груди, а всего лишь из-под расцарапанной подмышки. Чудом не вонзилась в спину, сумев разодрать лишь последнюю приличную куртку. Поэтому и кровищи на импровизированном колу практически не было. Поэтому же я чувствовал себя относительно неплохо.

Когда зрение окончательно вернулось, я рискнул повернуть голову влево-вправо и скривился, когда перед глазами все поплыло.

Все-таки здорово меня приложило. Особенно если учесть, что затылком я шарахнулся с размаху, да еще не на снег, а, судя по ощущениям, на очень даже твердый и совсем не гладкий булыжник.

Так. В чем еще мне не повезло?

Висок я, судя по всему, все-таки успел рассадить при падении, из носа тоже еще течет, но уже подсыхающая корочка делает свое дело — большая кровопотеря мне не грозит. Левая рука болит, но вроде работает. Правая в порядке. Ноги, насколько я могу понять, тоже. В ушах, конечно, до сих пор стоит гул, в груди при каждом вздохе колет. Так что, наверное, парочку ребер я все-таки сломал. Но и это не страшно с учетом всего того, что успело тут произойти.

Стоило пошевелиться, как рядом раздался скрип снега и надо мной склонилось знакомое лицо.

— Живой, — с удовлетворением сказал Лойд, разглядывая меня так внимательно, словно искал, куда ударить. — Не знаю почему, но ты невероятно везучий придурок, Рэйш. Даже представить не могу, как ты с таким отношением к работе до сих пор себя не угробил.

С трудом сев, утерев идущую носом кровь и осторожно потрогав громадную шишку на затылке, я взглянул на царящие вокруг разрушения и удивленно присвистнул.

Ничего себе ловушка для демонов…

Эта хреновина рванула так, что взрывом не только разнесло созданные мною развалины — посреди поместья теперь дымилась огромная воронка! Ярко-красная, словно жерло проснувшегося вулкана, прямо вся пышущая, еще горящая — жаром от нее несло так, что, даже находясь на приличном отдалении, я чувствовал, как стягивает кожу на лице. А уж что творилось с магическим фоном…

Думаю, если бы в округе осталась хотя бы одна приличная тварь, она бы уже скакала вокруг забора, захлебываясь слюной.

От попавшего внутрь мяса, естественно, ничего не осталось. Ни гулей, ни кусков свежайшей говядины, за немалые деньги купленной на ближайшем рынке. Зато вместо нее в воздухе витал совершенно дивный аромат жареного мяса, причем настолько густой и сочный, что я поневоле сглотнул и мельком покосился по сторонам, ища пропавшую кошку.

Видимо, зря — клетка оказалась сломанной, а дверца открытой, так что пушистой мурлыки давно и след простыл. Но пусть уж лучше она свободно разгуливает теперь по темной стороне, чем если бы мы сожгли ее заживо.

Кривясь и морщась, я встал, с трудом доковылял до воронки и, заглянув внутрь, удовлетворенно кивнул.

— Славный шашлычок получился.

— Да. Жаль только, что на образцы ничего не осталось, — с сожалением вздохнул Лойд, подходя ближе, и тоже заглянул вниз. — За одни отчеты Орден ничего не заплатит — им, гадам, доказательства подавай. А они теперь тю-тю.

— По мне, так и демон с ними, с доказательствами. Лишь бы на темной стороне стало чище.

— И то верно. Ты как сам-то? — со смешком осведомился Лойд. — Вон от куртки одни лохмотья остались — небось всю спину тебе исполосовали, а?

Почувствовав гуляющий меж лопаток холодок, я зябко повел плечами — всего на волосок промахнулась тварь. Куртка в клочья, рубаха тоже свисает неопрятными лоскутами, но, как ни странно, шкуру проклятая кукла мне так и не попортила.

— Ты точно уверен, что тварь мертва? — спросил я, когда убедился, что, кроме ссадин и царапин, серьезных повреждений так и не получил.

— Куда она денется? Круг на взрослого демона рассчитан. Через такой ни одна нежить не переступит. Разве что ее кто-нибудь через него перенесет — на живых он, к счастью, почти не действует.

Я сплюнул и, проследив, как плевок с шипением исчезает на раскаленной земле, отвернулся.

— Вот и отлично.

— Пойдем, — ухмыльнулся Лойд. — Йену тебя передам — я на твою битую рожу уже сполна насмотрелся. Так что пусть теперь он тебя убивает.

Я удивленно обернулся.

— А что, были еще желающие?

— Конечно. Если бы нас не разбросало в стороны, я бы первым делом сам тебя пристукнул. Это ж надо было додуматься — ловить нежить на живца! Да за такое мой наставник удавил бы тебя там же, где нашел. А если бы ты был при этом уже мертв, он бы сперва нашел толкового некроса, заставил его тебя воскресить, а потом прибил повторно! В назидание. Потому что на моей памяти еще ни один темный маг не плевал на правила Ордена с такой высокой колокольни!

Я неопределенно пожал плечами.

— Какая разница, если все получилось?

— А если бы ты не успел? — с ноткой раздражения осведомился Лойд.

— А если бы не успел ты? — насмешливо откликнулся я. — Стало бы лучше или, может быть, что-то бы изменилось?

Маг поморщился, однако спорить дальше посчитал бессмысленным.

Ну и правильно. Главное, что дело сделано, а уж детали для отчета можно и опустить.

Естественно, сразу мы не ушли. Перед уходом требовалось еще раз обойти периметр, чтобы убедиться, что других тварей или следов того, что опасная нежить выжила, не осталось. Затем все собрать, проверить, уничтожить оставшиеся знаки, измерить насыщенность магического фона, для чего Лойду даже пришлось выйти наверх и взять у Триш соответствующий прибор. А потом еще все это зафиксировать, потом составить специальную схему, внести туда кучу сопутствующих данных — словом, проделать всю ту кучу безусловно важных для Ордена, но совершенно неинтересных вещей, которые были строго обязательны для официального протокола и которых я всеми силами старался избегать.

Лишь когда Лойд посчитал, что все формальности выполнены, мы смогли наконец вернуться в реальный мир.

При виде моей окровавленной физиономии со следами нешуточного мордобития Йен мгновенно насупился, Лойд добродушно хохотнул, а в глазах Триш загорелся такой неподдельный восторг, что я даже усомнился, что правильно понял причину, по которой она так обрадовалась.

— Это было потрясающе! — прошептала она, глядя на меня сияющими глазами. — Вы нарушили все правила охоты, мастер Рэйш, но результат того стоил!

— Так, Триш! — с напускной серьезностью прикрикнул Лойд. — Ты что такое несешь?! Не вздумай ничему учиться у этого чудовища!

— Хорошо, учитель, не буду, — рассмеялась она и вдруг, как девочка, закружилась на почерневшем снегу, глядя на посветлевшее небо и широко улыбаясь миру, в котором, как и положено, добро всегда побеждает зло.

В контору мы вернулись примерно через полторы свечи — уставшие, вспотевшие, зато довольные донельзя. Но если Лойд, Триш и Йен тут же поднялись наверх, то я, оказавшись в холле, с усталым вздохом опустился на кушетку.