Бывали, правда изредка, случаи, особенно в первое время основания этой маленькой колонии, что совершались хищения. Вскоре как беглые, живущие в этой стране, так и случайные прохожие поняли, что для них несравненно выгоднее не трогать этого поместья: они во всякое время по своему выбору, в обмен на каучук, могли получить здесь деньги, провиант или другие предметы необходимости.

Все кругом прекрасно знали, что если бы «серингаля дона Карлоса», как они называли владения молодого Шарля Робена, не было здесь, то им пришлось бы очень далеко ходить со своими продуктами, имея дело с людьми, несравненно менее добросовестными, чем французские колонисты.

Итак, во имя ли своих личных выгод, или во имя той симпатии, которую сумели внушить к себе молодой серингуеро и его доброжелательная семья, только все авантюристы этой страны, дезертиры, беглые невольники и иные беглецы, каторжники и поселенцы, люди более или менее подозрительные, бродячие индейцы и мнимо-оседлые жители жили мирно с многочисленным персоналом колонии.

Будучи уверены в том, что они во всякое время найдут радушный прием, что они никогда не встретят отказа даже в небольшом денежном кредите, в качестве ли аванса или просто так, что их всегда снабдят в счет будущих поставок каучука всеми необходимыми для них орудиями, и одеждой, и припасами, эти люди ни разу не пытались нарушить свои нравственные обязательства по отношению к серингуеро, несмотря на то, что в этой стране нет ни властей, ни законов, ни вооруженной силы.

Потому не трудно себе представить то волнение, какое вызвало появление раненного негра, известившего о пожаре и об убийстве одного из работников, совершенном белыми людьми.

У Шарля не было необходимости успокаивать свою жену, смелую и неустрашимую, какою и должна быть жена колониста-пионера.

Он поспешил допросить раненого, но бедняга, ослабев от потери крови и израсходовав весь запас своих сил на быстрый бег, вдруг тяжело рухнул на землю, потеряв сознание.

Как человек, привычный к случайностям, Шарль, не теряя ни минуты, оказал ему первую помощь. С проворством и искусством настоящего хирурга он, осмотрев рану и найдя, что ни один из жизненно важных органов не задет, соединил края ее легким швом, остановил кровь.

У чернокожих атлетов обмороки всегда непродолжительны. Раненый вскоре раскрыл глаза и со свойственной людям его расы подвижностью улыбнулся своему господину, который подносил в этот момент к его губам флягу с тафией, излюбленным напитком чернокожих.

— Ну а теперь расскажи мне, что там случилось, — сказал молодой человек, снедаемый тревогой, но внешне сохраняя совершенно спокойный вид.

К сожалению, все сведения, полученные от негра, были самые поверхностные.

Оказывается, он случайно зашел в свою хижину среди дня — захватить ружье. Добежав до прогалины, где стояли амбары и сараи, вдруг увидел густой дым и услышал треск… Все пылало! Полагая, что это произошло от несчастной случайности, он хотел спасти хоть что-нибудь, как вдруг наткнулся на чье-то тело, лежавшее поперек тропинки. С ужасом узнал он своего земляка Квассиба, с окровавленным лицом и грудью и без признаков жизни. Он собрался оказать помощь, как вдруг белые люди, одетые в грязные лохмотья, набросились на него с дикими криками.

— Сколько их было? — спросил Шарль.

Пять или шесть, кажется; он хорошенько не помнит. С ними столько же мулатов, вооруженных ружьями. Окруженный со всех сторон, он отчаянно отбивался и получил сабельный удар по плечу, но ему все-таки удалось вырваться от них, и он побежал сюда быстрее лани…

— Хорошо! А теперь посмотрим, что будет дальше! — заметил молодой человек с невозмутимым хладнокровием. — Бог с ним, с серингалем, но я хочу знать, что сталось с бедным Квассибой. Я все-таки надеюсь, что он еще жив!

С этими словами он снял висевший на одном из столбов большой воловий рог и громко и протяжно затрубил в него.

По этому сигналу, возвещающему утром и вечером, при начале работ и по окончании их, раздачу неоценимого нектара, называемого тафией, все негры, мулаты, индейцы, работавшие вокруг жилища, поспешили со всех ног к своему господину.

Шарль, знающий своих служащих всех до одного, наугад вызвал двенадцать человек и приказал встать у лестницы. Мулатов он отправил обратно на работу, а остальным, объяснив в нескольких словах положение дела, приказал:

— Пусть каждый из вас вооружится немедленно, негры — ружьями, индейцы — сарбаканами.

Чтобы не было пререканий, он умышленно избрал шесть негров и шесть краснокожих. Пока те побежали в свои хижины и карбеты note 9 за оружием, Шарль взял короткоствольный карабин, только что привезенный из Кайены, и револьвер нью-кольт, пятизарядный, крупного калибра, тщательно зарядил их, затем захватил кожаный лакированный патронташ, наполненный зарядами, прихватил еще маленький компас и небольшую карманную аптечку.

Жена, столько времени не видавшая мужа, решительно подавила в себе волнение при виде его нового отъезда и, стараясь скрыть слезы, подступавшие к горлу, спокойная, как древняя римлянка, прощаясь, сказала:

— Будь осторожен!

— Да, да… конечно… Я захватил с собой на четыре дня провианта, но надеюсь вернуться раньше… Я уезжаю спокойно, так как оставляю тебя на Лооми, а те двадцать человек, которые остаются здесь, в случае беды, стоят целой армии!

Затем, не добавив ни слова, он молча поцеловал по очереди своих четверых детей и спустился на эспланаду перед домом.

Участники экспедиции стекались один за другим с удивительной поспешностью и полной готовностью последовать за своим господином хоть на край света. Несмотря на обычную апатию этих людей, всех их воодушевляло желание что-нибудь сделать, чтобы отвратить грозящую колонии беду. Даже индейцы, эти неисправимые лентяи, и те бежали рысцой, угрожающе потрясая своими сарбаканами.

Раз их господин приказал захватить с собой эти смертоносные орудия, значит дело действительно серьезно. Между тем нет ничего более безобидного на вид, чем эти хрупкие полые внутри трубки длиною около трех метров, состоящие из двух лежащих одна на другой трубок и связанные между собой простыми пропитанными смолой волокнами. Что же касается стрел, которые, точно гром, поражают ягуара или тапира, то их можно бы принять за простые деревянные спицы или спички длиною менее двадцати сантиметров. Кажется непонятным, как благодаря маленьким шарикам из шелковистого вещества, окружающим основание и середину ствола, эти стрелы могут попадать в цель так метко и верно. Но коричневый заостренный конец, слегка зарубленный, пропитан кураре, и этим сказано все: малейший укол влечет неминуемую смерть, более верную даже, чем укол гремучей змеи.

Наконец все люди маленького отряда были в сборе и тотчас же выступили в поход, держа путь на юго-восток и почти не уклоняясь от берега Арагуари. Одетые только в одни холщовые штаны, босые, с обнаженными головами, как и подобает настоящим обитателям лесов, черепа которых не боятся солнечного удара и солнечного припека, они быстро продвигались вперед.

Менее чем за два с половиной часа маленький отряд колонистов прошел расстояние, отделяющее жилище синьора Карлоса от подожженного негодяями серингаля.

Оказалось, что раненный вестник ничего не преувеличил: строения представляли собой груду пепла, запасы каучука, съестные припасы, одежда, орудия и оружие, скромная утварь — все было уничтожено огнем или грабителями.

Шарль, с первого же взгляда оценивший убытки, отнесся к ним, по-видимому, совершенно спокойно, но не мог, однако, скрыть своей тревоги, не видя на месте тела несчастной жертвы. Впрочем один из индейцев успокоил его.

— Вот там, господин, — сказал он, указывая на группу из нескольких человек, расположившуюся под громадным хэвеа, деревом, из которого добывают каучук.

Быстрыми шагами молодой человек подошел к группе и с радостью узнал бедного Квассиба, лежащего на подстилке из листьев, а подле него двух других негров, заботливо и толково ухаживающих за ним.