Калам смотрел, как она удаляется, и сердце ухало в груди. Пенящаяся, дрожащая магическая масса заполнила все небо на севере. — Быстрый, тебе мало осталось… как только она вернется с мечом…
— Сомневаюсь, что от меча будет польза, — бросил маг. — Может, на этом корабле. Что до остальных…
"Тогда сделай что-нибудь!"
И Быстрый Бен бросил Каламу усмешку, которую тот видел уже сотню раз. Этот свет в глазах — такой знакомый, такой…
Колдун плюнул на ладони и потер руки, разворачиваясь лицом к магии Старших. — Они решили замешать в дело Оплоты… ну и я…
Калам оскалился: — У тебя есть спинной хребет.
— Что?
— "Полна сюрпризов", сказал ты ей.
— Да, лучше пусть не мешает. Пока. Иногда я бываю… грубым. — И он воздел руки.
"Так знакомо, так… угрожающе…"
"Силанде" уже недалеко от выхода за пределы эскорта. Бутыл что-то почуял. Его голова дернулась, глаза впились в переднюю надстройку "Пенного Волка". Быстрый Бен одиноко стоит на носу, широко распростер руки — как будто делает жертвоприношение…
… а вокруг Верховного Мага вздымается пламя цвета грязи, смешанной с золотым песком. Движется наружу, вперед — "так быстро, так яростно — возьмите меня боги! — тише, терпение, дурак! Если они…"
Зашептав молитву, Бутыл влил в заклинание мага всю свою силу. "Тише, дурак. Тише! Здесь другой оттенок, гуще… растеклось во все стороны — словно селевой поток, но кверху… пламя как ливень, да… языки зловещего золота, да, вот так…
Нет, не мешай мне, черт дери! Мне все равно, что ты в панике. Страх испортит все дело. Внимательнее!"
Вдруг через разум Бутыла пронесся… запах шерсти. Тихое прикосновение нечеловеческой руки — и судорожные попытки Бутыла подавить чрезмерный энтузиазм Бена перестали что-то значить… ибо воля его была сметена словно паутинка…
Скорчившийся на ступенях ведущего к носовой надстройке трапа Калам видел, как Быстрый Бен широко расставил ноги и поднялся над палубой. Словно невидимая рука мощно схватила его за ворот плаща, потянула вверх и затрясла.
— Что, во имя Худа…
В ответ на серую стену вражеской магии поднялась стена, подобная пронизанной вулканическими потоками земле, она волновалась, кипела и падала в себя; дикая, взрывная воля поддавалась влиянию некоей еще более могучей силы… "когда он высвободит это, произойдет столкновение… о Худ, никто не уцелеет…"
Замерший на месте Ханради Халаг несколько мгновений смотрел, как в ответ на магию эдурских ведунов встает стена Старшей магии. Ужасающий вызов волшбе сотни эдурских магов бросил ОДИН ЧЕЛОВЕК, поняла Семар Дев. Все исходит от человека на носу переднего малазанского дромона, чернокожего мужчины, с раскинутыми руками парящего над палубой.
Преда содрогнулся и выпрямил спину, проревев приказ — повторяя одну и ту же фразу. Он неловко зашагал к ведунам.
А они словно сдулись, один за другим падая на доски под ударами гигантского кулака, извиваясь, испуская пену и мочу…
Нависшая серая масса взорвалась, выбрасывая щупальца, тающие в воздухе или ударяющие по пенному морю; фонтаны взлетели в небо, сливаясь с серыми тучами. Поднялся пар. Рев внезапно затих.
Магическое облако рушилось, соединявшие магов цепи рассыпались, взрываясь так звонко, словно на самом деле состояли из железа.
Палуба пьяно задрожала. Даже Карса Орлонг пошатнулся.
Семар Дев отвела взгляд от Теблора и снова уставилась на темную, землистую магическую стену — она тоже опадала — "да, эдурские дураки высвобождают подобное, не заботясь о последствиях. Когда им никто не противостоит. Но ты, малазанин, кто бы ты ни был — ты не такой дурак.
Мы отходим. Малазанин посрамил эдурских хвастунов. Он запугал их — о, колдун, дай тебя расцеловать — я и на большее согласна. Боги, ты…"
— Что кричат Эдур? — спросил Карса Орлонг.
Таксилианин нахмурился. — Они не верят своим…
— Не верят? — каркнула Семар. — Они потрясены, Таксилианин. До самых поджилок.
Тот кивнул и оглянулся на Пернатую Ведьму. Она следила за ними. — Тоблакай, Эдур кричали, что у малазан цеда на борту.
Карса сморщился: — Не знаю такого слова.
— Зато я знаю. — Семар Дев улыбнулась солнечному лучу, прорвавшему тучи и неожиданным теплом погладившему лицо. — Скажи им, Таксилианин, что они правы. Точно. Это Цеда. У малазан есть Цеда, и они НЕ БОЯТСЯ спесивых Эдур. Скажи им, Таксилианин, чтобы поняли!
Калам упал на колени пред Быстрым Беном, разом заметив закрытые глаза и запавшие щеки. И хлопнул по лицу. Сильно.
Быстрый Бен выругался и сверкнул на ассасина глазами: — Я раздавлю тебя как жука!
— Тихо. Не лучше ли просто полежать? Адъюнкт идет. Тихо! Идиот, ты потратил слишком…
— Хватит, Калам. Мне нужно подумать. Крепко подумать.
— И давно ты играешься со Старшей магией?
Быстрый Бен не отвел взгляда: — Давно? Никогда, идиот.
— Что?..
— Это была иллюзия. Худ побери! Слава богам в хлевах их, что идиоты проглотили крючок… но слушай, все сложнее. Мне нужна была помощь. И я получил ее!
— Как это?
— Не знаю! Дайте подумать.
— Нет времени. — Калам распрямил спину. — Адъюнкт здесь.
Рука Быстрого Бена метнулась, схватив Калама за воротник. — Боги, — прошептал он. — Дружище, я никогда так не пугался! Я содеял иллюзию. Просто иллюзию, но тут…
Послышался голос Адъюнкта: — Верховный Маг, нам надо потолковать.
— Я не…
— Бен Адэфон Делат, нам нужно потолковать. Сейчас.
Калам встал и отошел. Но Тавора махнула рукой, останавливая его: — Нет, нет, ассасин. Ты тоже нужен.
Калам удивился, подумал и сказал: — Адъюнкт, беседа… не только вам придется отвечать на вопросы.
Она нахмурилась и медленно кивнула.
Скрипач задержался у повалившегося на палубу Бутыла. — Эй, солдат.
Глаза его были закрыты, а от звука сержантского голоса еще и зажмурились. — Не сейчас, прошу.
— Солдат, — повторил Скрипач, — ты устроил… гм… беспорядок. В развилке. Сам пощупай.
Бутыл застонал.
Скрипач бросил взгляд на взвод. Они слишком заняты. Пока что. "Хорошо". Он присел. — Проклятие, Бутыл, вставай и отмывайся. Если другие заметят… постой, мне нужно знать. Просто интересно, ЧТО ТЫ ТАКОГО НАШЕЛ ВОЗБУЖДАЮЩЕГО ВО ВСЕМ ЭТОМ!!!
Бутыл перекатился на бок. — Вы не понимаете, — промямлил он. — Она любит так делать. Дай только шанс. Не знаю почему. Не знаю.
— Она? Кто? Никого нет, Бутыл!
— Она играла со мной. С… ним.
— Кто-то точно играл. С ним. Иди в трюм и помойся. Улыба увидит — и вся жизнь твоя станет пыткой.
Солдат пополз вниз. "Возбудился. Нас тут чуть не растерли в порошок. Всех и каждого. А он фантазировал о какой-то старой подружке.
Дыханье Худа!"
Таралек Виид долго следил за смятением на палубе, хмурился, видя, как Томад Сенгар меряет ее шагами, а эдурские воины то и дело прибегают, передавая сигналы с бесчисленных ладей. Томад словно бы получил ошеломляющий удар — его поразил не магический ритуал врага, а некая новость, полученная во время попыток малазанского флота вырваться из окружения. Корабли неслись, сходясь на расстояние арбалетного выстрела, моряки и солдаты крутили головами, следя за разрывом строя, и на их лицах явно читалось облегчение. Таралек видел, как один из малазан помахал ему рукой. Впрочем, сосед тут же врезал ему по уху.
Тем временем две эдурские флотилии соединялись — непростая задача, учитывая неспокойное море, наступающий сумрак и количество вовлеченных в маневр кораблей.
А на лице Томада Сенгара, адмирала громадного флота захватчиков, читалось глубокое личное горе. Он получил весть о потере. Ужасной потере.
Да, поистине любопытно.
Воздух давил на судно, он все еще смердел эдурской магией. Эдур — извращение, они так безрассудно высвобождают колдовские силы. Они вообразили, что управляют ими… но силы Старших и Хаос — "это то, что всегда забирает власть и контроль себе".
