Т'ролбарал.

Как?!

Он почуял ярость и страх твари, когда они упали вниз.

Падение.

Падение…

Боги, это же…

Лицо вывалившегося из дверей внутреннего святилища Леомена было покрыто блестящим потом. — Что, уже ночь? — прохрипел он.

Корабб вскочил и тут же снова сел на скамью. В глазах потемнело — он слишком долго сидел, следя за попытками Воробушек протоптать канаву в каменном полу. Воин открыл рот, чтобы ответить, но малазанка опередила: — Нет, Леомен. Солнце еще мчится над горизонтом.

— Видно движение во вражеском лагере?

— Последний гонец доложился ползвона назад. Пока все тихо.

Странно торжествующий блеск в глазах Леомена насторожил Корабба; но великий воитель пронесся мимо, не позволив задать вопросы. — Надо спешить. Назад, во дворец — дам несколько последних инструкций.

Враг нападет сегодня ночью? Почему Леомен так уверен? Корабб снова встал, на этот раз осторожнее. Верховная Жрица запретила посторонним видеть ритуал; а когда явилась Королева Снов, даже жрица и ее помощники покинули зал — с недоумевающими лицами. Леомен остался с богиней наедине.

Корабб пошел следом за вождем, стараясь не приближаться к этой проклятой Воробушек.

— Их маги помешают обнаружить атаку, — говорила Третья. Они уже вышли из Храма.

— Это не важно, — резко сказал Леомен. — Все равно у нас нет магов, достойных такого звания. И все-таки надо сделать вид, что мы пытаемся.

Корабб нахмурил брови. Пытаемся? Он ничего не понимал. — Нужно больше солдат на стены! — крикнул он. — Всех, кого можем собрать!

— Стены нам не удержать, — бросила Воробушек через плечо. — Мог бы и сам сообразить, Корабб Бхилан Зену'алас.

— Тогда… тогда зачем мы здесь?

Небо над головами темнело. Несколько мгновений до падения сумрака.

Трое шагали по пустым улицам. Корабб хмурился все сильнее. Королева Снов. Богиня гаданий и кто знает чего ещё. Он презирает богов — конечно, кроме Дриджны Открывающей. Бездельники, обманщики, убийцы. Все как один. Леомен искал встречи с одной из них… это воистину тревожит.

Вина Воробушек, подозревал он. Женщина. Жречество Королевы Снов по большей части состоит из женщин — по крайней мере, так он думает. Вот она, Верховная Жрица, черноглазая матрона, плывущая в облаке дурханга и множества иных субстанций. Просто встать рядом — как опьянеть. Слишком соблазнительно. Ничего хорошего не выйдет, совсем ничего.

Они приблизились к дворцу, наконец обнаружив признаки активности. Воины бегали, бряцая оружием; на стенах кто-то кричал. Итак, внешние стены будут проломлены. Нет иного объяснения этим приготовлениям. Леомен ожидает второй осады, осады самого дворца — и очень скоро.

— Воевода! — сказал Корабб, оттесняя Воробушек. — Дай мне командование воротами дворца! Мы сдержим малазанскую бурю! Во имя Откровения!

Леомен задумчиво посмотрел на него — и покачал головой. — Нет, друг. Для тебя есть гораздо более важная задача.

— Что же, Великий Воитель? Я готов на все.

— Лучше бы это было так.

Воробушек фыркнула.

— Командуй, Командир.

На этот раз она откровенно рассмеялась. Корабб оскалился.

— Вот твоя задача на ночь, друг мой. Прикрой мою спину, — произнес Леомен.

— Ага, так мы возглавим атаку, станем в первых рядах! Слава, о которой не забудут! Мы принесем малазанским псам участь, ими заслуженную.

Леомен похлопал его по плечу: — Да, Корабб, нас не забудут.

Они двинулись во дворец.

Воробушек все хохотала.

Боги, как Корабб ненавидит ее.

Лостара Ииль откинула полог палатки и вошла внутрь. Жемчуг возлежал на шелковых подушках, держа под боком кальян с ароматизированным вином и дурхангом. Сквозь дымку он ответил на ярость женщины ленивым, пропитанным дурманом взором, отчего та разъярилась еще сильнее.

— Вижу, ЧТО ты запланировал на сегодняшнюю ночь! И это когда наша клятая армия готова брать И'Гатан.

Он пожал плечами: — Адъюнкт не желает моей помощи. Знаешь, я мог бы уже сейчас проползти во дворец — у них же нет стоящих магов. Мог бы в сей миг перерезать кинжалом горло Леомена. Но нет, она не хочет. Что же мне делать?

— Она не доверяет тебе, Жемчуг. Если честно, я не удивлена.

Он вскинул брови: — Дорогая, я поражен. Не ты ли лучше всех прочих знаешь, какие жертвы я принес ради сохранения хрупкой души Адъюнкта. Нужно ли говорить, — добавил он после очередной затяжки сладкого дыма, — что у меня родилось искушение уничтожить ей душу, рассказав истину о сестре. Просто злобы ради.

— Твоя выдержка меня поразила. Кстати, если ты сделаешь что-то столь жестокое, я тебя убью.

— Какое облегчение — знать, что ты заботишься о чистоте моей совести.

— Не в чистоте дело, — ответила она. — По крайней мере, твоей.

Он улыбнулся: — Всегда стараюсь выставить себя в выгодном свете.

— Мне ясно, Жемчуг, что ты принял нашу краткую интрижку — если это можно так назвать — за проявление глубоких чувств. Это просто нелепо. Скажи, ты намерен вернуть меня в компанию Алых Клинков?

— Пока что нет, как ни жаль.

— Она дала нам новое задание?

— Адъюнкт? Нет. Но, если помнишь, на нее мы работали из уважения. Наш долг — служба Императрице.

— Отлично. И что приказала Императрица?

Его веки стали набрякшими и поднимались с трудом. — Ждать, смотреть.

— Она приказала ждать — смотреть?

— Ладно, ладно. Если настаиваешь, тебя временно вывели из моего подчинения. Что, рада? Присоединись к морской пехоте или саперам, кого там Худ пошлет ночью в атаку. Если оторвут ногу или руку — не ползи ко мне. Боги, сам не верю, что такое сказал. Конечно, приползи ко мне — только не забудь захватить ногу или руку.

— Ты не владеешь Высшим Деналом, Жемчуг. Зачем же нога и рука?

— Просто погляжу на них.

— Если я приползу назад, то чтобы вонзить нож тебе в горло.

— И с этими ласковыми словами можешь идти.

Она развернулась кругом и вышла из палатки.

Кулак Кенеб присоединился к Тене Баральте на плацу, что был за северными пикетами. Воздух заполнили смутно различимые мошки и кусачие мухи. Над вырывшими окопы солдатами поднимались кучи каменистой земли — словно маленькие курганы. Открыто стояло лишь несколько взводов — они не желали преждевременно показывать противнику намерения армии, хотя Кенеб подозревал, что Леомен и его воины уже знают всё, что нужно. Но активности на стенах, возвышающихся над грудами мусора и земли, он не заметил, как ни всматривался. И'Гатан мертвенно — спокоен, почти не освещен. Ночь уже распростерла над ним свой плащ.

Тене Баральта стоял в полном доспехе: кольчуга с воротником, наручи, сапоги с голенищами из кованой бронзы и железными полосами. Когда подошел Кенеб, он прилаживал шлем.