— Что за поворотная карта? — спросил усевшийся наконец Бутыл.

— Ублюдок. Знал я, тебе нельзя доверять. Конечно, это ось. Выпей вино — теперь тебе предстоит пить ром. Хитрец, а? Теперь Кулак Кенеб. О, как интересно. Повелители Волков, тронная карта Высокого Дома Войны, и они выглядят совсем не злобными. Кулак, где прячется Гриб?

— На судне Нока, — ответил удивленный и почему-то испуганный Кенеб.

— Да, это выводит вас из игры, но вы получите еще четыре карты, ибо мы изменили курс и земля встала на два пункта на северо-востоке. Через семьдесят ударов сердца мы подойдем к скалистому побережью, корабль Нока будет ближе всех и Гриб упадет за борт. Он найдет в утесах трех друзей из пещеры, и вот их карты… — Он кинул карты на середину стола: — Венец, Скипетр, Держава. Гм… их мы игнорируем пока.

Кенеб привстал: — Упадет за борт!

— Спокойно, он же вернется. Теперь карты Адъюнкта. Дом Войны, Гвардия Мертвых. Хотя написано на ней еще что-то… Стражи Дорог? Решать вам. — Он бросил вторую карту, упавшую поперек первой. — Опонны. Так я и думал. Придется принимать решения. Будет это Толчок или Рывок? А тут что? — Карта упала посредине между Каламом и Быстрым Беном. — Глашатай Высокого Дома Смерти. Явно неактивная и просроченная. Но я вижу "Ржавую Рукавицу"…

— Что? — спросил Калам.

— Прямо передо мной. Новый напиток, только что придуманный одуревшим Бутылом. Ром и вино — пятьдесят на пятьдесят. Солдат, налей нам — да, и себе тоже, и не надо делать такое лицо.

Кенеб потер свое лицо. Он выпил всего одну чарку вина, но чувствовал себя пьяным. "Как тут жарко". Он увидел, что рядом с его картой легли четыре новых.

— Пряха Смерти, Королева Тьмы, Королева Жизни и, ого! Король-в-Цепях. Как камни поперек ручейка, не так ли? Надеетесь вскоре увидеть жену и сына, Кулак: забудьте. Она бросила вас ради благородного антанца… ох ты, это ж Эксент Хадар — клянусь, он отводил взгляд, в упор вас не видел. И вина, и наглость. Наверное, его слабый подбородок похитил ее сердце. Но погляжу на вас, сэр — вы же радуетесь! Эта рука подбрасывает нас всех, и когда вы вне игры, игра идет к выигрышу, а когда возвращаетесь — к проигрышу. Но вы выиграете, когда будете проигрывать, так что расслабьтесь.

— Ну, — пробормотал Бутыл, — надеюсь, я никогда не поставлю на один к тысяче.

— Нет, — сказал Скрипач, — тебе везет. Она играет и она берет, так что… — Еще одна карта шлепнулась перед осовевшим солдатом. — Губящий смерть. Можешь спать, Бутыл, ты сегодня сделал все что смог.

Глаза юноши тут же закрылись, он скользнул со стула, и Кенеб расслышал, как тело стукнулось о доски. Один раз.

"Вот так так. Эксент Хадар! Ты даешь, женщина!"

— Как же Калам перейдет от Глашатая Смерти к Обелиску? Поглядим. Ага, Король Высокого Дома Тени! Он в любой дыре затычка, ну разве не славно! Выглядит молодцом, вот только пот на губе. Отчего тут так душно? Руки вверх, пожалуйста.

Калам, Т'амбер, затем и Апсалар неохотно подняли руки.

— Ну, что плохо началось, то так и продолжается. Апсалар, распорядись бутылками, раз Бутыл отрубился. Эта для тебя, Т'амбер. Дева Смерти. Подходяще. Ты выходишь из игры, расслабься. Калам еще держится, но другой карты не получит, потому что она ему без надобности. Я теперь понял, кого тянут и кого толкают, и готов добавить имя в поминальный список. Теперь к разгоряченным. Быстрый получает Супругу Цепей — но он семиградец и только что спас сестру, так что все не так уж плохо. На, держи. Теперь кто остался?

Последовало молчание. Кенеб ухитрился поднять свинцовую голову, выпятив глаза на россыпь карт на столе.

— Остаемся мы с вами, сержант, — тихо сказала Тавора.

— Вы держитесь? — спросил Скрипач, хлопнув очередную чарку "Ржавой Рукавицы".

— Нет.

— Пьяны?

— Нет.

Скрипач кивнул, отодвигая пустую чарку. Апсалар смешала воду и ром. — Да. — Он послал карту через весь стол. Она упала на первую. — Владыка Фатида. Ганоэс Паран. Ваш брат, Адъюнкт. Даже холодное железо нуждается в закалке. — Он снял еще одну карту и положил перед собой: — Жрец Жизни, ха. Это хорошо. Игра окончена.

— Кто выигрывает? — шепотом спросила Адъюнкт. Лицо ее стало бледным как воск.

— Никто, — отвечал Скрипач. — Это Жизнь для вас. — Он резко вскочил и, шатаясь, направился к выходу.

— Стой! — закричал ему в спину Быстрый Бен. — Передо мной перевернутая карта! Ты сказал, она кончает игру.

— Она и кончила, — промямлил сержант, сражаясь с защелкой.

— Не переворачивать?

— Нет.

Скрипач вывалился в коридор. Кенеб слышал неверные шаги, поднимающиеся к палубе. Кулак сам встал, качая головой, и оглянулся.

Остальные сидели.

Затем Апсалар зарычала и выбежала. Если он так же опьянела, как сам Кенеб, признаков видно не было.

Миг спустя Быстрый и Калам последовали примеру.

Бутыл сопел под столом.

Адъюнкт и Т'амбер смотрели на рубашку последней карты. Тавора раздраженно зашипела и перевернула ее. Привстала, сгибаясь над столом, чтобы прочитать название. — Рыцарь Тени. Никогда не слышала о такой карте. Т'амбер, кто тебя…

— Это не я.

— Что не ты?

Т'амбер подняла глаза: — Тавора, я никогда не видела такой карты. И, разумеется, не я рисовала.

Обе помолчали, уставившись на странную карту. Кенеб пытался разглядеть мутный рисунок. — Это один из тех серокожих.

— Тисте Эдур, — мурлыкнула Т'амбер.

— С копьем, — продолжал кулак. — Серокожий, как те на черных ладьях… — Кенеб отстранился. Голова его кружилась. — Плохое чувство…

— Прошу остаться, Кулак. Т'амбер, что здесь произошло?

Женщина замотала головой: — Никогда не видела подобного расклада. Он… хаотичен… то есть не в природном смысле. Как будто валун упал в ущелье, отскакивает от стенок — но куда бы ни попал, попадает точно.

— Ты сможешь все истолковать?

— Не совсем. Пока нет. — Женщина нерешительно разглядывала россыпь карт. — Присутствие Опоннов… неожиданно.

— Потяни — подтолкни, — сказал Кенеб. — Кто-то что-то не решил, колеблется, как сказал бы Скрипач. Но кто это?

— Калам Мекхар, — ответила Адъюнкт. — Но вмешался Глашатай Смерти…

— Не Глашатай, — бросила Т'амбер, — а его неактивная версия. Деталь, возможно, критически важная.

Приглушенные досками крики с палубы возвестили о прибытии в гавань Малаза. Адъюнкт обратилась к Кенебу: — Кулак, вот приказы на сегодняшнюю ночь. Вступаете в командование Четырнадцатой. Никому не сходить на берег, кроме тех, кого вызову лично я. Все корабли, кроме "Пенного Волка", встанут на рейде — приказы причалить к молам или пирсам следует игнорировать, пока я не разрешу.

— Адъюнкт, такие приказы придут от самой Императрицы. Их тоже игнорировать?

— Их неправильно понимать, Кулак. Детали неправильного понимания оставлю на ваше усмотрение.

— Куда вы, Адъюнкт?

Она молча смотрела на него; наконец приняла решение. — Кулак Кенеб, Императрица ожидает меня в Замке Обманщика. Полагаю, что она не будет медлить до утра. — По лицу ее пробежал след эмоций. — Похоже, солдат Четырнадцатой Армии не встретят как победителей. Я не подвергну их жизни неоправданному риску. В особенности я имею в вид виканов и хундрилов. Что до Напасти, сущность нашего союза будет зависеть от мнения Императрицы. Учитывая обстоятельства, я думаю, что Лейсин одобрит их помощь — но следует получить ее личное согласие. Решать Смертному Мечу Кругхеве — сойдут ли представители Напасти на берег и представятся Императрице, как я, или — обернись дело неладным образом — уплывут. Я считаю, Кенеб, что решать они должны сами.

— А мнение Адмирала Нока?

— Мы с ним согласны.

— Адъюнкт, — сказал Кенеб, — если Императрица решит остановить Напасть, дело может кончиться битвой в гавани Малаза. Малазане против малазан. Мы можем устроить клятую гражданскую войну.

Тавора нахмурилась: — Не предвижу ничего столь экстремального, Кулак.

— Но, — настаивал Кенеб, — Боюсь, вы не всё понимаете. НАПАСТЬ ПРИСЯГНУЛА ВАМ, А НЕ ИМПЕРАТРИЦЕ.