С легкой улыбочкой Сайген Марел подошел со спины, схватил пьяницу за плечо и повернул; одновременно кинжал выскользнул из-под полы и устремился…

Вопль огласил всю улицу.

Банашара развернуло. Он увидел на лице стоявшего напротив мужчины потрясение, испуг…

Рука женщины сжимала предплечье мужчины — в ладони был поблескивающий, покрытый пятнами кинжал — недоумевающий Банашар увидел, что женщина отняла руку и рубанула ладонью по локтю противника, переломив его. Кинжал кувыркнулся и зазвенел, упав на мостовую; женщина, что-то неразборчиво бурча, дернула сломанную руку вниз и врезала коленом в лицо мужчины.

Резкий треск; брызнула кровь, голова мотнулась назад, выпучились глаза — а женщина заломила его руку, вынудив противника упасть лицом на мостовую. Опустилась сверху, схватила за волосы обеими руками и принялась усердно вколачивать голову в камень.

С каждым ударом она изрыгала по слову:

— Ну

Хрясть!

уж

Хрясть!

Нет!

Хрясть!

Он

Хрясть!

МОЙ!!!

Устрашенный Банашар протянул руки, схватив женщину за мокрую куртку, и оттащил. — Ради милостей Худа! Женщина, ты раздробила ему череп! В кашу! Хватит! Хватит!

Она извернулась к нему и с необычайной ловкостью установила кончик ножа прямо под глазом. Грязное, покрытое какими-то язвами лицо ощерилось в ухмылке: — Ты! Наконец! ТЫ АРЕСТОВАН!!!

Кто-то заорал неподалеку. Опять.

В тридцати шагах Скрипач, Геслер и Буян уставились на заварушку, устроенную в конце улицы. Попытка убийства, предотвращенная — с необычайной жестокостью — некоей женщиной…

Геслер схватил Скрипача за руку: — Эй, это же Хеллиан!

"Хеллиан? Сержант Хеллиан?"

Они услышали, как она объявила об аресте.

Тут со стороны моря раздались вопли, люди побежали от воды. "Да что тут?.. Нам какое дело…" Он не сводил глаз с Хеллиан, которая боролась с беднягой таким же пьяным, как она сама. Муж? Скрипач с сомнением покачал головой: — К такой не вернется. Ни шанса.

— Тут ты прав, — заметил Геслер. — Итак, Скрип, встреча через один звон?

— Да. Пока.

Трое солдат почти стразу разошлись: Геслер и Буян направились к югу, что должно было привести их на другой берег реки через ближайший мост, а Скрипач двинулся на запад, в сердце Центрального района.

Безумные крики со стороны Главных Доков у набережной звучали теперь за его спиной. Но вроде бы приближались.

"Чума. Умница Кенеб. Интересно, насколько хватит такой уловки?"

Он достиг весьма знакомых мест — края парка "Вороний Холм" — и по душе пробежал поток удовлетворения.

"Эге, я дома. Вообразить только! Дома".

Впереди, шагах в десяти, маленькая витрина, просто дверь под скособоченным навесом, на котором качается потемневший оловянный диск с вытравленным знаком. Горящая мышь. Скрипач встал и постучал в дверь. Она оказалась гораздо крепче, чем выглядела с виду. Сапер постучал еще и расслышал скрип вынимаемого засова. Дверь с треском приоткрылась. В щели показался слезящийся глаз, глянул на гостя — и пропал.

Хозяин потянул створку, и дверь распахнулась.

Скрипач прошел внутрь. Комната и ступени наверх. Хозяин был уже на полпути; он хромал, подволакивая негнущуюся ногу, а иссиня-черная сорочка волочилась следом, словно мантия императора. Лампа в руке болталась взад и вперед, отбрасывая сумятицу теней. Сержант пошел следом.

Магазин на втором этаже был переполнен. Словно это добыча грабителей после сотни битв, из сотни разоренных городов. Оружие, доспехи, каменья, гобелены, штуки тонкого шелка, штандарты погибших армий, статуи неизвестных героев, королей и королев, богов и богинь, чертей и духов. Скрипач оглядывался. Тем временем старик зажег еще две лампы.

— Хорошо поживаешь, Так.

— А ты все спустил?

Сержант моргнул. — Уж извини.

Так обошел лакированный стол и осторожно уселся в плюшевое кресло (оно вполне могло быть троном одного из квонских корольков). — Скрипач, ты безответственный ублюдок. Знаешь же, я делаю только один за раз. Не для продажи. Да, я держу свои обещания. Работаю с душой, каждый раз, но любовь к работе желудок не наполняет, жен и щенков, что так похожи на меня, не кормит. — Глазки его блестели, как похоронные монетки. — Так где он?

Скрипач скривился. — Под И'Гатаном.

— И'Гатан. Лучше он, чем ты.

— Я в этом уверен.

— Теперь смотришь на мир иначе?

— Слушай, Так, я больше не рекрут с вытаращенными зенками. Прекрати болтать так, будто я твой подмастерье, а ты чертов мастер.

Старик вздернул кустистые брои: — Ну, Скрипач, я даже не думал. Просто у тебя в тупой черепушке прошлое всколыхнулось. Старые привычки, все такое. Я сказал что сказал. Лучше он, чем ты. Кстати, тебе сколько?

— Да ладно, — пробормотал сержант, подтаскивая к себе стул и плюхаясь на него. — Я же сказал, ты хорошо поживаешь, Так. Расскажи, как бедро?

— Я старался не лечить. Хромота вызывает сочувствие, спору нет. Что еще лучше, я помалкиваю, и все решили, будто я ветеран войны. Покупатели не скупятся. Потом, мои домашние… Жены счастливы, когда знают — я не могу их поймать.

— Жены. Как ты вообще согласился?

— Гм, если четыре женщины сходятся и решают женить тебя на себе, возражать трудно, а? Дело не в моем мужественном виде, и даже не в детородном стручке промеж ног. Дело было в новой лавке и таинственных денежках, что помогли мне подняться. Дом в Центральном районе! Думаешь, я единственный в Мышатнике разорился?

— Все хорошо, что делает счастливым. Ты стараешься хромать. И стараешься держать слово. Ну?

Так улыбнулся и сунул руку под стол, открывая запоры. Скрипач услышал, как скрипит потайной ящик. Старик отодвинул свой трон, вытянул большой ящик, осторожно извлек из него замотанный в кожу предмет. Поставив на стол, стянул обмотку. — Некоторые улучшения, — промурлыкал он. — БОльшая дальнобойность.

Устремив взор на необычного вида самострел, Скрипач спросил: — Насколько бОльшая?

— Полагаю, увеличена на пятьдесят шагов. Хотя не пробовал. Но погляди на ребра: десять стальных полосок, соединенные вместе. Та, что внутри, самая упругая, дальше — меньше и так далее. Тетива из четырехсот жил, скрученных в двадцать жгутов, обмотанных кожей бхедрина и смоченных маслом дхенраби. В твоем старом было вдвое меньше жил. Теперь смотри на зарядник. У меня есть только имитация долбашек, жульков и горелок, но сделаны точно по весу настоящих…

— Жульки и горелки?

Старик оживленно кивнул: — Я подумал, почему только долбашки? Потому что они то, что надо и зарядник мы под них делали? Имитации натолкнули меня на мысль. — Он снова влез в ящик и достал глиняную гренаду размером с долбашку. — Я изготовил зарядник под такой вот размер, и в него уместилось пять жульков или три горелки. Моранты всегда были аккуратны с размерами. — С этими словами он взял глиняный снаряд и начал поворачивать верх и низ в разные стороны, пока не послышался треск и полая капсула не открылась. — Вот они, улучшения. Можно заряжать что хочешь, даже не сменяя зарядник на самостреле. У меня готово десять штук. Пустые, они легкие и удобные. Ты не полетишь во врата Худа, если случайно уронишь мешок.

— Так, ты гений.

— Скажи мне то, чего я не знаю.

— И сколько ты запросишь?

Старик нахмурился: — Не будь идиотом, Скрипач. Ты спас мне жизнь, ты и Даджек вытащили меня из Мышатника всего-то со сломанным бедром. Ты дал мне денег…

— Так, мы хотели, чтобы ты делал арбалеты, как и твой предшественник. Старик был мертв, а ты еще нет…

— Какая разница. Назови это пожизненной гарантией.

Скрипач покачал головой, залез в карман и достал настоящую долбашку. — Посмотрим, как подходит.

Глаза Така блеснули. — О да, давай! Подними арбалет, проверь баланс. Видишь упор для плеча, вот он? Предназначен для облегчения веса и точного прицеливания. Руки не устанут, сколько не целься. — Он встал. — Я скоро вернусь.