Сзади раздались крики, но он не понимал, что случилось. Уру Хела вышла из боя, Курнос захромал — во время последней схватки ему резанули мечом по бедру — и передняя линия стала угрожающе редкой. Подошли на замену Лоб и Гвалт. Мертвяк трудился, останавливая кровотечение у Курноса, Наоборот героически отражал нападения при помощи Мокра — вражеский колдун насылал на них панику и смятение. Взводный маг явно проигрывал.

Где же Быстрый Бен, во имя Худа? Куда подевался? Почему не выходит на палубу "Пенного Волка"?

Корик заметил, что уже выругался на всех известных ему языках. Им не устоять.

И кто там пиликает такую дурацкую музыку?

Он сражался.

И не видел, что происходит позади. Тень от громадного, увенчанного волчьей головой катамарана упала на пристань. Заскрипела, падая на камень причала, громадная сходня. По ней пошли отряды тяжеловооруженной пехоты; среди них были и лучники, натягивающие тетивы.

Корик рубанул мечом, увидел, как какой-то несчастный малазанин потерял половину лица — челюсть отлетела, хлынул поток крови — под обеими ушами блеснула белая кость — человек начал валиться на спину, глаза наполнились ужасом и неверием…

"Убиваем своих…о боги… своих же…"

Вдруг сержант Бальзам прогремел сзади: — Отходим! Морская пехота, отходим!

Сказалась привитая дисциплинированность — так косматый старший сержант орал на плацу — кажется, это было много лет назад — и Корик, зарычав, попятился, таща за собой щит, напоследок отбивая выпад копья…

Тут солдаты разошлись в стороны, и новая стена щитов сомкнулась с толпой.

Стрелы запели хором, отыскивая цели в гудящей массе, врезаясь в плоть.

Корик развернулся, проведя концом меча по неровной мостовой. Зашагал в тыл.

"Напасть.

Они пришли.

Вот вам!"

Гвалт хохотал: — Первая стычка, сержант. И с малазанами!

— Ну, — ответил Бальзам, — конечно, лучше смех, чем слезы. Закрой-ка пасть!

В начале пристани пошла суровая рубка; морпехи утомленно опускались на мостовую или шли искать воду. Стирая с глаз брызги крови, онемевший и одуревший Корик огляделся. На палубе "Пенного Волка" стояли двое в плащах с капюшонами. Виканская ведьма и ее брат.

— Корик — сетиец, — сказала Нетер. — Где Бутыл?

— Без понятия, — покосился он на юную женщину. — Где-то там… — он кивнул на город, — там где-то.

Нил сказал: — Он не сможет вернуться. Сквозь такую орду…

Корик сплюнул на камни. — Найдет дорожку.

— Не беспокойся, — добавила Улыба, поднося полукровке мех с водой.

Нетер заговорила: — Ты так в нем уверена?

Улыба вручила мех Корику и ответила: — Не тревожь нежные желания сердца. Нетер, он же взял с собой свою крысу.

— Свою кого?

— Он все прячет ее; но я не раз видала, как он….

— Хватит, — тихонько буркнул Корик.

Улыба состроила рожу. — Не порти удовольствие.

— Вы двое, идите на корабль, — сказал Корик Нилу и Нетер. — Там безопаснее… случайная стрела…

— Солдат, — отрезала Нетер, — ты сражаешься сегодня за виканов и хундрилов. Мы хотим видеть.

— Отлично. Видьте с палубы. Какая будет польза, если один из вас упадет со стрелой в горле?

Помедлив, брат и сестра поклонились — не только Корику, но всем солдатам — и отвернулись, восходя по трапу.

"Боги, никогда не видел, чтобы они кланялись. Никому".

"Последняя ступенька…"

Калам встал сразу за Адъюнктом. Еще двадцать ступеней. — На шестой снизу, — шепнул он, — медленно смещайтесь влево.

Та кивнула.

Четыре дромона на якорях; на палубах никого не видно. Впереди от основания Пути простерлась площадь. На том ее краю три официальных здания — тюрьма, таможня и крепкий, хорошо защищенный арсенал Городской Стражи. Там тоже нет часовых, окна строений темные.

Семь ступеней до низа. Калам вытащил кинжалы, держа их под плащом.

Адъюнкт нерешительно шагнула влево.

Калам размытым пятном мелькнул мимо, поднимая отатараловый клинок. Взвился в воздух, миновав шесть ступеней одним прыжком.

Казалось, пять силуэтов возникли ниоткуда. Один человек присел, встречая Калама, но тут же отпрянул, чтобы избежать столкновения. Резанул отатараловый кинжал, глубоко вонзаясь в шею Когтя; из открытой артерии хлынул целый фонтан.

Приземляясь на согнутые ноги, Калам отразил выпад слева, и еще один — этот Коготь успел вынуть два кинжала. Черненое лезвие мелькнуло между ними — Калам поймал кинжал противника насечкой на клинке, провернулся, приседая еще ниже на одну ногу, а второй сбил Когтя. Тот тяжело упал на бедро.

Калам резким движением отдернул клинки к ножнам у пояса, а затем упал на колено, вгоняя его в грудь Когтя. Грудина с тошнотворным хрустом подалась, ребра выпучились. Еще в падении Калам переместил вес кпереди, вытянул руки, вонзая один из кинжалов в правый глаз Когтя.

Почувствовал, как клинок взрезает плащ на его спине, скользит по кольчужным звеньям… и подался вперед, согнув плечи, переворачиваясь через голову и ложась на спину.

Нападающий рванулся следом. Он был почти таким же быстрым; Калам крякнул, когда Коготь врезался в него. Кончик кинжала проник через звено кольчуги на левом бедре; враг сильно надавил, Калам ощутил, что оружие слегка оцарапало кожу, разрезало еще пару колец — и застряло. Противник пытался удержаться и не упасть следом — Калам весил гораздо больше, чем он (или она?) — одновременно вторым кинжалом нанося удар сверху. Ответный выпад ранил эту руку, кинжал выпал из онемевших пальцев. Выпустив свой кинжал, Калам резанул по другой руке нападающего, повредив сухожилия на запястье. Затем он бросил и второй кинжал, левой рукой схватив Когтя за куртку; правой ухватил между ног — "мужик" — и толкнул тело над собой, влево. Перевернулся и ударил врага головой о камни.

Голова скрылась под складками капюшона, но Калам увидел, как вытекает белое вещество.

Оттолкнув обмякшее тело, Калам подобрал кинжал и обернулся навстречу последним членам Руки.

Они уже погибли. Адъюнкт стояла над одним, ее меч был покрыт кровью. Т'амбер, похоже, сошлась с другим Когтем врукопашную, сломав ему шею; но и он успел вонзить в нее оба ножа. Калам вытаращил глаза: она вытянула оба лезвия — одно из правого плеча, другое из бока — и брезгливо отбросила прочь, словно насекомых.

Он взглянул в глаза юной женщине. Что-то золотистое мелькнуло в них — и она небрежно отвернулась. — Заткни дыры, — сказал он, — или истечешь кровью.

— Не обращай внимания. Куда теперь?

Во взгляде, который Адъюнкт бросила на свою возлюбленную, сквозило страдание; ей явно стоило труда не протянуть руку.

Калам нашел второй свой кинжал. — Куда, Т'амбер? Засады ждут на каждом углу прямого пути к набережной. Заставим их собраться и пойти следом, чтобы задержать нас. Адъюнкт, идем на запад, вглубь города. Потом повернем к югу, через Центральный район; потом через один из мостов в Мышатник — те места я хорошо знаю. Если сумеем пройти так далеко, попадем на берег и снова двинемся на север. Если получится, украдем лодку и будем грести к "Пенному Волку".

— Полагаю, нас уже сейчас видят.

Калам кивнул.

— Они понимают, что магия не поможет.

— Точно так.

— Придется им действовать… более прямо.

— Очень скоро, — сказал Калам, — нападут сразу несколько Рук. Это будет по-настоящему тяжело.

Адъюнкт слабо улыбнулась.

Калам обратился к Т'амбер: — Придется идти быстро…

— Я не отстану.

— Почему ты не покончила с этим дураком ударом меча?

— Он был слишком близко к Адъюнкту. Я подошла бы сзади, но он был достаточно ловок, чтобы ударить ее.

"Да, не очень хорошее начало". — Ну, обе раны не особенно кровят. Пора двигаться.

Они двинулись на запад; стена выступающего в море утеса виднелась по правую руку. Адъюнкт спросила: — Что, все мужчины отскакивают о тебя как от камня, Калам Мекхар?