Он тут же встал, вытянул кинжал из ноги и парировал им чей-то выпад. Пронзенные во многих местах ноги едва держали, сейчас он мог только обороняться.

Трое оставшихся охотников (среди них был и тот, кого он недавно пнул ногой) приближались медленно, тяжело дыша.

Слишком много потеряно крови: Калам чувствовал, как быстро слабеет. Если подойдет новая Рука…

Он прыгнул назад, почти до края крыши, и метнул оба кинжала — поступок неожиданный, особенно если учесть, что длинные клинки бывают плохо сбалансированными для метания. Однако Калам провел многие годы, постоянно упражняясь в такой технике. Кинжал глубоко вошел в грудь правого Когтя; второй с глухим звуком ударил стоявшего слева под ключицу и, покачиваясь, застрял под кожей. Одновременно с броском безоружный Калам прыгнул на Когтя, оказавшегося в середине.

Он схватил его предплечье обеими руками, повел вниз и вбок. Убийца попытался резануть ножом снизу вверх — Калам успел отвести выпад коленом. Неистовый рывок — плечо выскочило из сустава. Калам подал руку врага вверх, так что сломанная кость заскрежетала по суставной впадине. Ассасин взвизгнул. Калам бросил его руку, обхватил ладонями голову — и подпрыгнул на месте, всей тяжестью тела опуская противника, заставляя его удариться лицом о крышу.

Треск, громкий хлопок — кусок покрытия проседал, за ним рушились стропила, высылая кверху фонтанчики пыли, гнилых щепок и штукатурки.

Калам с руганью оседлал врага — его лицо полностью погрузилось в черепицу, вокруг появились красные пузырьки — и разглядел сквозь расширяющийся провал темную комнату внизу. Скользнул туда…

"Пора уходить".

В десятке шагов от него Жемчуг наблюдал, замерев на месте от потрясения. Покатая крыша вокруг была вся усеяна трупами.

Лучшие ассасины Малазанской Империи. "Он пробился через них. Просто… прорубился". В сердце родился ужас — чувство доселе незнакомое; он ощутил, что ослаб и весь дрожит.

Калам Мекхар, залитый кровью, безоружный, еле дотащил свое тело до пролома. А Жемчуг поднял рукав на левом предплечье, отогнул край, высвобождая и нацеливая самострел.

Стрелка со шлепком вошла в вытянутую правую руку Калама; одновременно он скользнул вниз, пропав из вида.

"Прости, Калам Мекхар. Но ты… я не могу принять… твоего существования. Я не…"

Он заставил себя шагнуть вперед и собрать оружие Калама. Подошел единственный выживший из двух Рук агент.

"Мои… трофеи".

Он повернул голову к Когтю: — Найди остальных…

— Но Калам….

— Ему конец. Собери Руки, что в Мышатнике — сейчас мы нанесем визит на Центральные причалы. Если Адъюнкт уже смогла добрести туда… что же, мы перехватим ее.

— Понятно, Глава Когтя.

"Глава Когтя. Да. Все сделано, Императрица Лейсин. Да. Он мертв. Пал от моей руки. В Малазанской Империи не осталось равных мне".

С чего он начнет?

Маллик Рель.

Корболо Дом.

"Ни один из вас не узрит рассвета. Клянусь".

Коготь позвал от края пролома: — Глава Когтя, я его не вижу.

— Ползет, чтобы умереть. Картулианский паральт.

Коготь резко поднял голову: — Не змеиный яд? Паучий? О боги…

"Да, самая мучительная и долгая смерть. Ни одного жреца на всем острове не осталось, некому нейтрализовать яд".

Клинки звякнули о крышу. Жемчуг оглянулся. — Ты чего делаешь? — вопросил он.

Подчиненный смотрел ему в глаза. — Довольно! Сколько еще бесчестия ты принесешь Когтю? Я не подчиняюсь тебе. — Он отвернулся. — Ищи Адъюнкта сам, Жемчуг, подари ей еще один проклятый укус…

Жемчуг поднял правую руку и послал новую стрелку в полет над крышей. Она попала прямо между лопаток. Коготь упал, раскинув руки.

— Увы, это белый паральт. Убивает намного быстрее.

Свидетелей не осталось. Как он и хотел. Пришло время собрать оставшиеся Руки.

Хотелось бы ему, чтобы всё обернулось иначе. Всё. Но это новая Малазанская империя с новыми правилами. "Правила, которые мне подходят. Ведь у меня никого нет. Никого не осталось…"

Скрипач зажмурился и опустил скрипку. Он молчал, да и нечего было говорить. Вдохновение оставило его. Музыка ушла из рук, из разума, из сердца. Он чувствовал себя пустым; душа порвалась и стала безжизненной. Он знал, что так и будет. Истина, не способная ни уменьшить боль потери, ни усилить ее — просто бремя. Еще одно бремя.

С улицы послышались крики, треск, словно кто-то разбивал дверь в щепки.

Бравый Зуб поднял голову, протер глаза.

Тяжелые шаги на лестнице.

Геслер взял кувшин со стола и не спеша наполнил чаши. К хлебу никто из них еще не притронулся.

Топанье раздавалось уже в коридоре. Скрип, шарканье.

Звуки стихли за дверью.

Раздался сильный, сокрушающий дерево хруст. Что это, дверь дерут когтями?

Геслер встал и подошел ко входу.

Скрипач следил за сержантом: тот открыл дверь, на миг застыл, вглядываясь в темный коридор, отыскивая гостя. Сказал: — Буян, это к тебе.

Фигура заслонила проем. Широкие плечи, рваные, мокрые меха. Лишенное выражения лицо, кожа цвета бетеля, туго натянутая на массивные кости. Провалы глаз. Длинные руки свисают по бокам. Брови Скрипача взлетели. "Т'лан Имасс…"

Буян кашлянул. — Легана Род, — произнес он странно высоким голосом.

Пришелец ответил голосом, скрежещущим словно камни на кургане: — Смертный, я пришел за своим мечом.

Геслер рухнул на стул, потянулся за чашей: — Долгая и мокрая прогулка. А, Род?

Голова повернулась с хрустом, но Т'лан Имасс промолчал.

Буян взял кремневый меч и подошел к Легане Роду. — Ты напугал там много народу.

— Смертные, у вас слишком чувствительные души.

Моряк протянул меч, держа его за середину. — Понадобилось время, чтобы выбраться из портала.

Легана Род принял оружие.

— Ничто не таково, каким кажется, о Надежный Щит. Неси боль в сердце своем и помни: тебе еще очень рано покидать сей мир.

Скрипач воззрился на Бравого Зуба. "Надежный Щит?"

Старший сержант молча покачал головой.

Легана Род поднес костяные руки к лицу, осматривал оружие. — Поцарапан.

— Что? О, нет… а, да…

— Юмор в нас умер, — буркнул Т'лан Имасс, направляясь к двери.

Геслер резко поднялся: — Погоди, Легана Род!

Существо замерло.

— Буян выполнил все, о чем ты просил. Мы требуем возмещения!

Скрипач покрылся потом. — Геслер!..

Т'лан Имасс снова глядел на них. — Возмещение. Надежный Щит, мой клинок хорошо послужил тебе?

— Да, довольно хорошо.

— Тогда долга нет…

— Неверно! — зарычал Геслер. — Мы видели, как ты утащил с собой голову Тисте Анди! Но не сказали твоим приятелям — Имассам, сохранили секрет. Разве было время торговаться в такой заварухе? Должок за тобой!

Неупокоенный воин помолчал. — Чего вы хотите?

— Мы… я, Буян и вот он, Скрипач — нам нужен эскорт. Вернуться на корабль. Может случиться драка.

— Между нами и пристанью тысячи смертных. Все до одного введены хаотической магией в безумие.

— И? — фыркнул Геслер. — Ты боишься, Т'лан Имасс?

— Боюсь. — Это звучало как простое повторение. Голова склонилась набок. — Это юмор?

— Так в чем проблема?

— Пристани. — Воин колебался. — Я как раз оттуда.

Скрипач начал собирать вещички. — Ответив так, Легана Род, — крикнул он, — ты записался в морскую пехоту. — Тут он поглядел на Бравого Зуба: — Приятно было встретиться, старый товарищ.

Старший сержант кивнул: — И мне. Со всеми вами. Извини, что врезал в ливер.

— Иди ты к Худу.

— Я не знал, что это ты…

— Худа ты не знал.

— Ладно, я слышал, как ты вошел. Слышал, как задел струнами об одежду. Учуял вонь морантских припасов. Дальше было легко.

— И все равно меня ткнул?

Бравый Зуб улыбнулся. Именно эта улыбка и наградила ублюдка таким прозвищем.

— Вы все морские пехотинцы? — спросил Легана Род.