— Пассивное поведение. Скажи, ты слышал, чтобы монета ударилась обо что-то за завесой?

— Нет. При прохождении… двери она не звенела.

— Меня тянет пройти самому.

— Это может быть вредно для здоровья.

Икарий помедлил, затем вытащил кривой нож и вонзил его в преграду. Новые волны. Вытащенное лезвие выглядело неповрежденным. Субстанция не прилипла к нему. Икарий провел по краю пальцем. — Температура не изменилась.

— Если потеряю палец, это ведь не страшно? — Маппо протянул левую руку.

— И какой палец пойдет первым, друг мой?

— Не знаю. Думаю, что потеряю все сразу.

— Кончики?

— Здравое рассуждение. — Маппо сложил пальцы в кулак, оставив наружи мизинец, погрузил его в дрожащую субстанцию по первую фалангу. — Точно не больно. Похоже, оно очень тонкое. — Он отдернул руку и осмотрел палец: — Без перемен.

— Пальцы такие грязные. Как ты определил?

— О, я вижу разницу. Нет грязи, даже под ногтями.

— Пройти — как помыться. Что думаешь?

Маппо сунул всю руку. — Чувствую воздух. Холоднее, свежее. — Он вытащил руку. — Чистая. Слишком чистая. Я обеспокоен.

— Почему?

— Потому что понял, какой я грязный.

— Интересно, произойдет ли то же самое с одеждой?

— Было бы хорошо. Хотя тут может быть некий вид порога. Слишком грязное попросту уничтожится. Мы можем выйти на ту сторону голыми.

— Да, друг, теперь и я обеспокоен.

— Еще бы. Ну, Икарий, что делать будем?

— А есть выбор? — С этими словами Джаг шагнул через барьер.

Маппо со вздохом последовал за ним.

И тут же был схвачен за руку, остановлен на второй ступени. Вместо третьей, как он сразу же заметил, простирался воздух.

Обширная пещера. Мост некогда соединял уступ, на котором они встали, с огромной крепостью, плавающей в пустоте на расстоянии сотни шагов. Некоторые секции моста по-прежнему висели, вроде бы ничем не поддерживаемые — но большая их часть разрушилась и свободно дрейфовала в воздухе.

Внизу, на головокружительной глубине, пещеру застилала тьма. Сверху слабо, словно ночное небо, светился купол из черного, грубо отесанного камня. Вдоль стен поднимались уступы зданий — бесчисленные окна и ни одного балкона. В воздухе неподвижно висели пыль и мелкий мусор. Маппо даже не вскрикнул, слишком пораженный открывшейся перспективой.

Икарий коснулся его плеча, указал на что-то, висящее прямо пред носом. Монетка, но не неподвижная, как сначала показалось. Она тихо уплывала в глубь. Джаг протянул руку и схватил монету, положил обратно в кошель. — Достойный вклад, обратно в мою сокровищницу. Здесь имеется импульс, так что мы сможем передвигаться. Оттолкнемся от уступа. Туда, к крепости.

— Разумный план, — сказа Маппо, — но есть препятствия по пути.

— А. Понимаю.

— На другой стороне мостик может быть неповрежденным. Пройдем по коридорам, что позади нас. Если такой мостик есть, его, вероятно, можно отыскать по серебристому барьеру.

— Ты никогда не хотел летать, Маппо?

— Думаю, в детстве хотел.

— Только в детстве?

— Сны о полете принадлежат детям, Икарий. Мы пойдем исследовать коридоры?

— Хорошо. Но признаюсь, мне хочется, чтобы другого моста не было.

Бесчисленные комнаты, проходы и закутки вдоль высокого, со сводчатым потолком коридора, толстый слой пыли на полу, непонятные выцветшие знаки на дверях — возможно, цифры древней системы счета. Воздух застойный, слегка кисловатый. Никакой мебели в обнаруженных комнатах. Как нет и трупов, не сразу сообразил Маппо. Только тот, что Икарий нашел в машине на дне озера. Организованный исход? Если так, куда же делись Короткохвостые?

Наконец они наткнулись на вторую серебряную дверь. Осторожно прошли — и оказались на уступе, перед узким мостом. Этот был цел и кончался у стены летающей крепости, которая здесь висела намного ближе к стене пещеры. Обратная сторона сооружения оказалась намного грубее: узкие бойницы, в беспорядке разбросанные по угловатым стенам, неровные ниши, кривоватые башенки.

— Необычайно, — прошептал Икарий. — Интересно, что тайная сторона, это скрытое безумие говорит о строителях, о К'чайн Че'малле?

— Возможно, некое напряжение?

— Напряжение?

— Между порядком и хаосом. Внутренняя дихотомия, враждующие побуждения…

— Противоречия свойственны всей жизни разума, — кивнул Икарий. Он ступил на пролет моста, взмахнул руками — и полетел в сторону.

Маппо выбросил руки и успел схватить Джага за дергающуюся пятку. Притянул обратно на мост. — Ну, — пробормотал он, — это был интересный опыт. Ты ничего не весил. Легкий, как пылинка.

Джаг встал на ноги — медленно, опасливо. — Я переволновался. Похоже, все-таки придется лететь.

— Но зачем построен мост?

— Не понимаю. Может, вызывающий невесомость механизм сломался или потерял точную настройку.

— То есть у мостов кончился срок годности? Возможно. А видишь поручни, идущие вдоль его сторон — не вверх, а вбок? Низкие, но если ползти, можно хвататься руками.

— Да. Двинулись?

Ощущение не из приятных, подумал Маппо, ползя за вырвавшимся вперед Икарием. Тошнота, головокружение, странное желание ослабить хватку и отдаться на волю порожденного мышцами толчка. Непонятно, где верх и низ. Временами Маппо казалось, что они лезут вверх по лестнице, а не ползут по почти горизонтальному мосту.

Впереди замаячил узкий и высокий вход, конечный пункт моста. Перед ним тихо плавали куски выбитой двери. Выбивали ее снаружи.

Икарий достиг порога и встал. Через миг Маппо присоединился к нему. Оба уставились в темноту.

— Чувствую… великую… смерть.

Маппо кивнул. Вытащил палицу, глянул на ее усыпанную шипами голову и прицепил рукоять к поясу за ремешок.

Икарий пошел впереди.

Коридор оказался столь же узким, как и дверь. Стены из неровного черного базальта, покрытого каплями росы, пол опасный из-за хаотически выпирающих узлов и выступов; впадины, полные замерзшего, трескавшегося под ногами льда. Первые сорок шагов они шли более — менее по прямой. Глаза успели приспособиться к тьме.

Открытое пространство. Новый громадный зал в сердце крепости. Тяжелый крест из связанных бревен черного дерева заполнял помещение, и на нем был распят дракон. Давно мертвый, замороженный, но теперь оттаявший и начавший разлагаться. В горле дракона железный штырь толщиной с торс Маппо, вбитый над грудиной. Аквамариновая кровь покрыла раны и все еще вытекала, медленно и безостановочно падая на пол каплями размером с кулак.

— Я знаю этого дракона, — шепнул Икарий.

"Откуда? Нет, не спрашивать!"

— Я знаю этого дракона, — повторил Икарий. — Соррит. Ее аспектом был Серк. Садок неба. — Он закрыл лицо руками. — Мертва. Соррит убита…

— Самый восхитительный трон. Нет, не восхитительный. Самый горький, мерзкий, невкусный. О чем я думаю?

— Ты не думаешь, Кодл. Никогда не думала. Не припоминаю никаких тронов. Какой трон? Это точно ошибка. Неапсалар плохо расслышала, вот и все. Совсем плохо расслышала, полнейшая ошибка. К тому же на нем кто-то сидит.

— Восхитительный.

— Я тебе сказала, не было никакого трона…

Такая болтовня продолжалась уже полночи, пока они шли странными кривыми путями Тени, брели по призрачному ландшафту, то и дело переходя из одного мира в другой — хотя оба мира были одинаково пустынны и разорены. Апсалар удивлялась обширности данного фрагмента Королевства Теней. Если ее сведения, взятые из памяти Котиллиона, правильны, этот мир блуждал, не будучи привязанным к миру, который она привыкла называть своим, и ни Веревка, ни Амманас не обладали властью изменить его кажущиеся беспорядочными странствия. Еще более странным казалось ей, что фрагмент испускал из себя дороги, вьющиеся на далекие расстояния словно щупальца или корни. Иногда их движение казалось независимым от перемещений основной части садка.

Они только что наткнулись на одну из них, более или менее соответствующую тракту, идущему из Эрлитана на восток, огибающую неглубокую кедровую рощу, за которой плещется море. Когда тракт начал уходить к северу, к береговой линии, Тропа Тени последовала за ним, сузившись до размеров земной дороги.