В этом своём первом и последнем походе «U-826» использовала шнорхель при любой погоде.
Во время этих странствий «U-826» ни разу не была атакована. Она показала себя как отличный подводный корабль, невидимый для противника. Лишь дважды – раз на выходе и раз при возвращении – она продувала балластные систерны, чтобы передать сообщение на базу.
Однако вернёмся к 9 мая. Когда мы получили известие о капитуляции, «U826» находилась между Исландией и Фарерскими островами. Для команды это сообщение не было ни неожиданностью, ни ударом.
Были также получены приказы уничтожить все секретные материалы. Они были упакованы в тяжёлые ящики и выброшены за борт, когда лодка всплыла. Исключение составили инструкции и справочники по дизелям.
Потом мы получили радиограмму от Деница – «всем имеющим отношение». В ней говорилось, что хотя он, Дениц, не даёт конкретных приказов по этому вопросу, но надеется, что все лодки проследуют в какой-нибудь британский порт. Если лодки сдадутся, говорилось далее, это будет означать, что будут спасены тысячи немецких жизней.
Командир «U-826» Любке созвал офицеров на совещание, которое длилось три часа. Брать курс на Ирландию? Или Испанию? Или даже Южную Америку? Решающим фактором, однако, оказалась та последняя фраза в радиограмме Деница.
Знали бы мы, что надвигается, – отметил Ройтер в своём дневнике, – ничто на свете не заставило бы нас сдаться британцам.
И вот, не ведая об ожидающем их будущем, они готовили лодку к сдаче. Торпеды извлекли из торпедных аппаратов, и вертушки с них сняли и уложили в ящики. Любке дал радиограмму с обозначением позиции лодки.
Ответный сигнал пришёл не от германской, а от британской радиостанции. Британцы приказали немцам спустить германский флаг. «U-826» было предписано следовать на девяти узлах в Лох-Эрибоул. У Любке кровь ударила в голову, когда он прочёл конец радиограммы:
«На месте германского флага должен развеваться чёрный флаг».
Чёрный флаг! Пиратский флаг!
Взяли кусок простыни и вымазали его в масле и саже.
На лодке нет места таким вещам, как слезы – какая бы опасность ни грозила, что бы ни случилось. Даже если вокруг товарищи падают замертво. Но теперь люди отворачивались друг от друга, они повесили головы и не смотрели друг другу в лицо. Любке в молчании удалился в свою каюту, механик невидящими глазами уткнулся в бумаги.
Но чёрный флаг не подняли. И случилось то, чего боялись. Появился «сандерленд» и направился прямиком к лодке. Люди замерли в напряжении и ожидании, готовые к любому развитию событий.
– К чёрту все приказы! Боевая тревога!
Никогда люди с таким проворством не занимали места у своих орудий. Никогда они не видели на лице командира такой мрачной решимости.
Экипаж британского самолёта почувствовал, что на лодке что-то затевается. Самолёт предпочёл удержаться на расстоянии. Он стал делать круги вокруг лодки и давать сигналы азбуки Морзе прожектором.
«U-826» продолжала свой путь в Лох-Эрибоул. Во второй половине дня показался корвет. Наставив все свои орудия на лодку, он просигналил: «Следуйте за мной». Корвет пошёл впереди и провёл лодку через минные поля.
ГЛАВА XXXVI
А где профессор Вальтер? И где германские чудо-лодки?
Оперативная сводка.
Война закончилась. К её концу было введено в строй 1174 подводные лодки (включая учебные). Из них 781 была потеряна (721 в результате прямых атак противника, а остальные – из-за столкновений, несчастных случаев и пр.). И из всего этого количества не менее 505 лодок было потоплено британскими морскими и воздушными силами противолодочной обороны. Остальные 63 лодки – разность между общим количеством в 721 уничтоженную и 658 уничтоженными в море – были уничтожены в доках или на базах.
Из выживших подводных лодок 221 лодка была потоплена командами, 156 – переданы Союзникам и 26 попали к японцам. В конце 1944 года 880 океанских и 2 200 кораблей прибрежного действия использовались Союзниками для борьбы с подводными лодками. Сотни самолётов контролировали отдалённые районы Атлантики, в которых появлялись германские подводные лодки. Огромные силы были задействованы на воде и в воздухе, чтобы противостоять подводной угрозе.
Корабли конвоев Союзников преодолели более 200 миллионов морских миль, а британские силы противолодочной обороны провели не менее 13 200 боевых операций против подводных лодок. Только британские и канадские ВВС налетали 100 миллионов миль за 850 тысяч лётных часов, совершив более 120 тысяч вылетов для борьбы с подлодками.
«Подводным лодкам 23-ей флотилии следовать в Киль».
Таков был приказ, полученный командующим флотилией фон Бюло в конце января 1945 года. Приказ, в частности, касался и командира одной из подводных лодок лейтенанта Дене. В бытность свою курсантом, он участвовал в спасении трёх моряков с «Бисмарка».
«Подводным лодкам класса А взять на борт как можно больше провизии», – говорилось далее в приказе. И это тоже касалось Дене, потому что его лодка, пришедшая в Киль, относилась к категории А – годных к боевым операциям.
Группу В составляли лодки, годные для боевых действий ограниченного характера, и для них приказ выйдет позже.
В группу С включались лодки, не годные к боевым действиям. Этим лодкам, как и специальным, которые было нельзя передавать в руки врага, предстояло быть затопленными.
Остальная часть германского ВМФ и оставшиеся торговые суда были брошены на операции по спасению людей, отрезанных на восточных территориях. Не нужно много слов, чтобы описать, сделали эти люди: было спасено два миллиона душ.
В эти трагические дни Дене находился на пути в Норвегию. В Большом Бельте он получил радиограмму:
«Затопление всех подводных лодок завершить до 06.00 9 мая».
– О, времени ещё навалом, – сказал Дене своим офицерам.
Потом он добавил:
– Я думаю, чёрт возьми, что если уж так нужно, то сделать это надо там, где мы можем сойти на германскую землю.
Офицеры согласились.
И Дене взял курс на Фленсбург.
Моральный дух на лодке был подавленный. Порядок вещей, который, казалось когда-то, прочен, как скала, зашатался.
– Затопить корабль – настоящая чушь! – воскликнул Дене, нарушая гнетущую тишину. – Да порази меня гром, если я смогу это сделать! Этот приказ – ерунда какая-то!
– Ни в одном из наставлений нет ни строчки про это, – вставил кто-то.
– Конечно нет! И прецедента исторического нет, – согласился другой.
Дене и его офицеры не знали, что им делать. И вся команда была в растерянности.
В ночь с 8 на 9 мая 1945 года около тридцати подводных лодок и один эсминец собрались под Штайнбергом в Гельтингерском заливе. На лодке Дене, как и на всех других, был поднят перископ, а на нём развевался германский флаг.
С берега к кораблям устремилась армада катеров. Они подходили к кораблям, сновали от одного к другому. Офицеры штаба ступали на палубу и повторяли строгий приказ относительно затопления кораблей.
Первые робкие лучи этого чудесного майского утра осветили драматическую сцену. Одна за другой медленно тонули лодки. Тёмно-серые «морские волки», с поднятыми флагами, один за другим исчезали в пучине. Здесь в Кильском заливе, под Травемюнде, Везермюнде и везде вдоль германского побережья под воду уходили много миллионные сокровища.
Для тех, кто оставался до конца верен своей службе, кто, как говорили британцы, до последнего момента сражался в духе уважения морских законов и с завидной решимостью, их мир разлетался на куски.
Корабль Дене оставался последним на плаву посреди этого водного кладбища. На полном ходу, вспенивая воду, к лодке подошёл катер. Над водой раздались громкие крики штабных офицеров.
– Быстрее! Немедленно топите лодку!
Все существо Дене восставало против этого призыва. До последней секунды он колебался в выполнении приказа, который был и ясен, и категоричен. Он отчаянно старался принять решение, найти какой-то выход. Но какой выход мог найти боевой офицер, для которого исполнение приказания делается на автоматическом уровне, даже если приказ противоречит его убеждениям и чувствам?
