Он даже дернуться не успел, когда черная щель расчертила его горло от уха до уха.

Кинжал выпал из моей руки, я медленно попятилась прочь от лежанки. Теперь тело на ней билось в судорогах, но ублюдок не мог издать ни звука – я хорошо постаралась. Хорошо запомнила все, чему научили меня мои степные братья.

Из-за занавески женской половины выглянула Тайсэ. Глаза ее округлились в ужасе, но прежде, чем дурочка успела заорать, я подскочила к ней и зажала рот ладонью.

«Молчи!»

Она часто испуганно закивала, ослабев от страха в моих крепких объятиях. Сама не знаю почему, я вдруг ощутила невыносимый прилив нежности к этой девушке, никогда не знавшей настоящей любви. Коснулась губами ее шеи, выдохнула еле слышно:

«Прости...»

И метнулась к задней стенке тэна.

Окровавленный кинжал с золотой рукоятью поднимать не стала. У меня на поясе висел еще один, мой собственный, простой и верный. Воткнув острое лезвие в плотную ткань шатра, я рассекла ее, проделав дыру как раз под свой малый рост.

И канула в нее прежде, чем Тайсэ успела сказать хоть слово.

9

Я прошла через становище таргала быстро, как проносится сквозь травы степной ветер. Глупец, который караулил шатер Бенеша, конечно, не заметил меня. Но никакого ощущения триумфа я не испытала. Меня смутно глодало чувство, что я совершила какую-то большую ошибку, мне было тошно от пятен крови на рукаве куртки и невыносимо страшно. Сердце стучало даже не в горле, а где-то почти во рту.

А хуже всего было то, что я так и не смогла отыскать своего жеребчика. Большой любви у меня к нему не было, даже имени ему я не нарекла, но все же привыкла к этой скотине, да и он хорошо меня слушался. Однако днем мне не выпало возможности отследить, куда его увели, а теперь и подавно не осталось ни каких шансов сыскать в огромном, как хорошая деревня, становище.

Я украла первого же коня, какого увидела на своем пути. Без седла, без уздечки – ухватилась за длинную темную гриву и взлетела на спину. Плаща у меня тоже не было, убегая, я про него и не вспомнила.

Только ночь накрыла меня своим подолом, скрывая от всех.

Несколько часов я гнала несчастную животину, не думая о том, насколько еще хватит ее сил. Вообще ни о чем не думая, кроме того, что нужно путать следы. И я путала, как могла. Опомнилась только, когда конь захрипел подо мной.

Я стояла посреди ночной степи, дрожа и всхлипывая – испуганная и уставшая маленькая дурочка без коня, без плаща, без еды. Без единой мысли, что же делать дальше. Засыпая под каким-то кустом на голой земле, я молила богов послать мне спасение, но даже не представляла, какое...

«Откуда ты здесь? – спросила я огромного белоснежного кота, зарываясь в его теплый пушистый мех. Рядом с ним все горести и тревоги разом отступили, утратили свою остроту. – Как ты здесь оказался?»

Ирвис не ответил, просто свернулся клубком вокруг меня, ограждая от холода, голода и страха.

«Не уходи, – сказала я ему, проводя ладонью по мягкой теплой шерсти. – Никогда не уходи от меня, слышишь?»

Я медленно открыла глаза и увидела перед собой дощатую стенку фургона.

Мой дом. Моя награда за все, что было.

А прошлое осталось в прошлом. Я выжила тогда. Выжила вопреки всему.

Вот только на самом деле ведь не было никакого белого ирвиса... Да и быть не могло. Откуда бы ему там взяться?

...Через несколько дней, когда я уже почти отчаялась выйти пешком к человеческому жилью, а мои пальцы снова начали сгибаться, как надо, судьба милостиво подкинула мне двух глупых беспечных колдунов, которые ночевали в степи, не выставив караула и не думая о том, что кто-то может свести обоих их коней разом. Я и свела. Кобылу хотела оставить себе, а чистокровного породистого жеребца продать, как только доберусь до тайкурских земель. Но все сложилось иначе... Лошадей-то я украла, вот только заплатить за это пришлось дорого.

Кровавой раной в сердце.

А про мальчишку-шамана с белыми косами я тогда и знать не знала. В ту пору он еще торчал в своей лесной глуши, не мог сказать даже слова и шагу ступить не мог тоже.

Зачем он мне приснился?

Я медленно, со стоном села на лежанке, стиснула и разжала правый кулак. Боль в руке прошла. Бенеш давно мертв. А Наге просто дурак, который решил, что может обуздать дикий ветер.

Вдруг вспомнился его отчаянный возглас: «Но почему? Почему нет!?».

Тогда я не ответила, а сейчас поняла. Осознала.

«Не люб ты мне, Наге, красивый парень с далекого озера. Не люб и все».

Вот что надо было ему сказать. Сказать сразу...

Я уставилась на приоткрытую дверь, за которой был виден яркий дневной свет. Оттуда, из внешнего мира доносились голоса чужих людей, верно кто-то приехал к шаману. В воздухе отчетливо пахло горьким полынным дымом....

Пахло как от Вереска.

«Это всего лишь полынь, – сказала я себе. – И не надо думать лишнего. Он далеко. И т а мего на самом деле не было – ни в зверином обличьи, ни в человечьем».

Посмотрела с тоской на свои пустые руки в перевивах тонких жил.

«Да и сейчас он просто призрак...»

0

Что есть судьба? И что есть случай? Где заканчивается предначертанное и начинается наш выбор? Можем ли мы изменить будущее или оно высечено на нашей коже задолго до того, как по его невидимым узорам лягут морщины и шрамы?

Я думала об этом, Любимая, с той поры, как повстречала мальчика с седыми волосами, способного прозревать то, что еще не сбылось. Я думала о твоем муже, которого кличут Дархисаной, человеком, идущим поперек, меняющим русло, нарушающим правила. И думала об отце Рада, неизменно покорном зову судьбы. Я думала о себе и о Вереске. Я пыталась понять, возможно ли оспорить тот выбор, к которому так настойчиво толкали меня небеса.

Той весной мне отчаянно хотелось самой заглянуть за грань бытия и разглядеть свое будущее. Но боги не дали мне силы вершить подобное. Зато маленькие дикие кошки способны видеть в любой темноте, в любом мраке. А еще зализывать раны и брать все хорошее, что посылает им жизнь.

Год прошел с той поры, как я снова шагнула на землю, где люди внемлют голосам трав и камней, ручьев и костров. Все люди, не только те, что наделены Силой. И я сама теперь иначе могла видеть мир вокруг себя. Не так, как прошлой весной, не так, как позапрошлой. Иначе, чем в детстве, по-другому, чем после смерти матери. Рана в моем сердце не затянулась без следа, но ее края уже почти сомкнулись, позволяя мне жить эту новую жизнь. Позволяя чувствовать не только страх или боль. Позволяя видеть гораздо больше прежнего.

О нет, я не стала мудрой. Не стала зоркой. Не научилась заглядывать в будущее.

Я просто смотрела на степь, и красота ее была открыта и понятна мне как никогда.

1

Не попробуешь – не узнаешь. Так говорила мама. Так же сказал и Кайза, когда я однажды в сердцах обмолвилась, сколь невесело жить без своего коня. И предложил мне надеть седло на одного из гнедых, которые прежде таскали фургон, а теперь только лениво отъедали бока, предоставленные самим себе. Укрытые защитой шамана, они шатались по степи, сколько хотели и куда хотели, никогда, впрочем, не отходя от становища слишком далеко. Долгое время идея сесть верхом на тяжеловоза казалась мне на редкость глупой, но, когда Кайза сказал, что можно попробовать, подумала – а почему бы и нет? Что я теряю? И на лошадях ведь не написано, чем они всю жизнь занимались.

В общем, не так это оказалось и ужасно, как я думала – гнедая кобыла довольно быстро поняла, чего от нее ждут и к седлу отнеслась так же благосклонно и безропотно, как прежде к упряжи.

Именно на ней я и поехала к Земле Силы.

Вообще-то я туда не собиралась, но когда Кайза предложил составить ему компанию, поняла, что это именно то, чего жаждет душа. Было немного страшно оставить сына, ведь путешествие туда редко занимало у шамана меньше трех дней, но Вей сказала, что справится с мальчишкой. Ну... она и правда имела к нему подход. Порой мне казалось, будто ее Рад слушается даже лучше, чем меня.