– А если нет? – Грэнби повернул в сторону восточного крыла замка, туда, где благоухали тысячи бутонов роз.

– Тогда я останусь жить в Стоунбридже. Буду разводить лошадей и жить так, как мне хочется.

Грэнби не знал, верить ей или нет. Многие женщины были достаточно сообразительны для того, чтобы понимать: лучший способ заполучить мужа – это притвориться, что он им совсем не нужен. А Кэтрин Хардвик казалась очень неглупой девушкой. Что ж, если она и в дальнейшем будет вести себя подобным образом, то в Лондоне ее руки станет добиваться добрая половина английских лордов. Но Грэнби знал, что некоторые женщины действительно избегали замужества, и, кроме того, были вдовы, которые, однажды побывав замужем, не стремились повторить опыт. Существовали еще и старые девы, но про них нельзя было сказать, что они самостоятельно выбрали такую жизнь.

Граф посмотрел на красивую молодую леди, шедшую с ним под руку, и попытался представить ее тридцатилетней. Он очень сомневался, что Кэтрин станет старой девой – местные молодые люди ей этого не позволили бы.

Она была словно сочный зрелый плод, который пора срывать с ветки. Разумеется, именно поэтому леди Форбс-Хаммонд настаивала на том, чтобы ее отвезли в Лондон и познакомили с достойным джентльменом – было бы очень обидно, если бы такая девушка, как Кэтрин, нашла себе мужа в провинциальном Уинчкоме.

Грэнби старался не думать о том, что произойдет, когда Кэтрин появится в Лондоне. И, конечно же, ему совершенно не хотелось думать о том, какой она станет, если выйдет замуж в этом крохотном городке.

Грэнби снова покосился на Кэтрин. Он хотел, чтобы эта девушка досталась ему. Но, увы, он не мог получить ее.

Вернее, мог, но тогда бы он погубил Кэтрин. А лорд Грэнби, что бы о нем ни думали, не чужд благородства. Во всяком случае, с Кэтрин Хардвик он не мог бы поступить подобным образом. Следовательно, его первоначальное решение было верным. Он прогуляется с ней по саду, возможно, сорвет еще один поцелуй, но не более того.

Тут Кэтрин повернулась к нему и спросила:

– Вы собираетесь сделать моему отцу еще одно предложение? Надеетесь, что он все-таки продаст вам Урагана?

Граф утвердительно кивнул:

– Да, я хочу приобрести его. Я желаю этого почти так же страстно, как поцеловать наездницу, отважно скакавшую на нем.

Кэтрин остановилась и пристально посмотрела на него.

– Это вас удивляет, мисс Хардвик?

– Нет, – солгала она.

– Может, шокирует?

– Нисколько.

– Тогда могу ли я предположить, что вы не возражаете?

У Кэтрин появилась прекрасная возможность осуществить свой замысел. Сейчас она могла бы повернуться и уйти с гордо поднятой головой, могла бы оставить Грэнби так же, как он оставил ее в то утро у реки. Но почему же она не уходила? И почему молчала?

Грэнби же тем временем продолжал:

– Нам следует вернуться к гостям. Скоро подадут закуски. К сожалению, в саду негде спрятаться, тут нет ни одного большого дерева. Скажите, могу ли я предложить более укромное место для нашей встречи?

– Где?

– Я давно уже не был в замке Садли, но если мне не изменяет память... Кажется, на втором этаже, рядом с лестницей, что ведет в комнаты прислуги, есть маленькая комнатка. Найдите ее и ждите меня там.

Прекрасная возможность отомстить! Она могла бы под каким-нибудь предлогом войти в замок, затем, воспользовавшись одним из множества выходов, покинуть его и оставить красавца графа в ожидании, пусть расхаживает по комнате и злится! Чем дольше он будет ждать, тем слаще станет победа. Возможно, предложение Грэнби – это ее последний шанс сохранить чувство собственного достоинства.

– Да, хорошо, – кивнула Кэтрин.

Они вернулись к лужайке, где стояли столы, и граф заговорил с сэром Хардвиком о последних скачках в Аскоте. К разговору присоединился Джон Дент, он также был на этих скачках. Мистер Дент поделился своим мнением о победительнице, трехгодовалой кобыле, намного опередившей всех остальных лошадей.

Кэтрин же сидела за столом с леди Фелисити, причем девушка выбрала такое место, откуда могла видеть графа, она даже слышала, о чем он говорил с остальными.

Вскоре Кэтрин заметила, что граф сумел понравиться всем окружающим, он даже очаровал Натана Марлоу, местного викария. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Состоятельные графы не каждый день гостили в Уинчкоме, а местная церковь как раз нуждалась в новой крыше. Натан Марлоу был очень красноречивым викарием, поэтому Кэтрин почти не сомневалась: лорд Грэнби еще до конца дня продемонстрирует свою щедрость.

– О чем вы так долго говорили с графом? – спросила Фелисити, пристально взглянув на девушку.

– Собственно, ни о чем. – Кэтрин пожала плечами. – Граф сказал, что твердо решил купить Урагана.

– Опять этот Ураган! – в раздражении воскликнула тетушка. – Неужели ты можешь говорить только о лошадях?

– Эта тема – единственное, что нас с графом связывает, – ответила Кэтрин.

Леди Форбс-Хаммонд сокрушенно покачала головой и начала перечислять темы, на которые следует говорить, прогуливаясь с джентльменом по саду. Таких тем было великое множество, и Кэтрин еще долго сидела бы за столом, если бы ее не выручила Эмма Дент.

Миссис Дент оказалась прекрасной собеседницей, и леди Форбс-Хаммонд на время забыла о Кэтрин. Когда же хозяйка пригласила дам посмотреть коллекцию театральных костюмов, те охотно согласились. Правда, девушку костюмы сейчас совершенно не интересовали.

Кэтрин не решилась взглянуть на графа, когда следом за Эммой пошла в замок, но почувствовала, что он смотрел на нее. Вероятно, и он должен был сейчас отправиться в замок. Но как же поступит она, Кэтрин?

Действительно, как ей поступить? Встретиться в комнате с Грэнби и тут же покинуть его? Или перед этим позволить ему поцеловать ее в последний раз?

Кэтрин извинилась перед Эммой и тетей Фелисити и, покинув их, направилась к лестнице – именно там, по словам графа, находилась укромная комнатка. Но решится ли она войти туда? И сможет ли выйти незамеченной?

Кэтрин без труда нашла комнату, о которой говорил лорд Грэнби. Она находилась на втором этаже, совсем недалеко от лестницы, ведущей в комнаты прислуги. Дверь была чуть приоткрыта, поэтому Кэтрин решила, что граф уже ждет ее.

Девушка в нерешительности остановилась у порога. «Так входить или нет?» – спрашивала она себя. В конце концов, Кэтрин решила, что сумеет держать себя в руках и, следовательно, добьется своего – отомстит лорду Грэнби и заставит его сожалеть о проявленном высокомерии. Собравшись с духом, Кэтрин распахнула дверь и вошла. Окинув взглядом комнату, она поняла, что пришла первая.

Комната же действительно была совсем маленькая, вероятно, зимой ее использовали в качестве гостиной, потому что камин казался слишком большим для такого помещения. Мягкая мебель – диван и кресла – была довольно старой, но, судя по всему, заново обитой. Недалеко от дивана стоял итальянский столик с откидной доской и выгнутыми ножками. Бархатные шторы были голубые, а ковер хоть и выцвел от времени, но все же создавал атмосферу уюта.

Кэтрин начала рассматривать обои, но тут дверь за ее спиной с шумом захлопнулась, и она услышала голос графа:

– Наконец-то мы одни.

Кошка бросается на свою добычу не столь стремительно, как набросился на Кэтрин граф. Девушка и глазом не успела моргнуть, как он развернул ее лицом к себе, заключил в объятия и впился поцелуем в ее губы.

Кэтрин даже не пыталась сопротивляться, вероятно, потому, что все произошло слишком быстро, слишком неожиданно. А может быть, еще и потому, что он очень уж крепко прижимал ее к себе.

Она чувствовала, какие у него твердые мускулы. А вот губы его были совсем не твердые. Казалось, они сливались с ее губами в единое целое. И он все крепче прижимал ее к себе, но Кэтрин по-прежнему не сопротивлялась. Более того, мысли о мщении почти сразу же вылетели у нее из головы. В эти мгновения она забыла обо всем на свете и лишь наслаждалась сладостными ощущениями – такого ей еще ни разу в жизни не доводилось испытывать.