Он сжал ее плечи.

— Как только мы выберемся из Торки, найдем хорошую гостиницу, и ты останешься там.

— Если все будет благополучно, я отправлю брату записку, сообщу, что никто меня не похищал и что я все объясню при первой же возможности.

— Полагаешь, после этого он прекратит свои поиски? Ведь он может подумать, что это я, угрожая ножом, заставил тебя написать записку.

— Я знаю, как написать, чтобы он так не подумал. Он продолжал пристально смотреть на нее, борясь с самим собой, не зная, какое принять решение, но в этот момент снаружи донесся шум.

— Будь по-твоему, — все еще колеблясь, произнес Эмори. — Только поторопись. Лучше, чтобы они не увидели тебя.

Аннели нахмурилась, и он погладил локон на ее плече.

— Сейчас ты меньше всего похожа на жену, а я не хочу, чтобы тебя приняли за продажную женщину.

Аннели на ходу застегивала жакет, когда они спускались по лестнице к выходу. В пивной было полно народу; при появлении Аннели и Эмори все стали переглядываться и подмигивать друг другу.

От керосиновых ламп и запаха пота здесь нечем было дышать. Выйдя на улицу, Аннели с наслаждением глотнула свежего воздуха и тут увидела солдат, вышедших из соседнего дома, в дюжине шагов от них.

Эмори взял ее под руку, и они зашагали в противоположную сторону. Десять шагов, еще двадцать… Можно было вздохнуть, а Эмори даже рискнул оглянуться. Солдаты не обращали на них внимания, внимательно разглядывая мужчин, которых вывели из таверны. Их было трое. Высокие, темноволосые. У одного черная повязка на глазу. По требованию солдата он приподнял ее и показал отвратительный шрам над пустой глазницей.

Улица была пугающе безлюдной. Все попрятались по своим домам, едва услышав топот сапог, и сейчас можно было встретить лишь пьяных, которым море по колено, либо отчаянных смельчаков.

Услышав цоканье копыт и стук экипажа, Эмори, таща за собой Аннели, вжался в нишу, остававшуюся в тени. Экипаж остановился у одного из борделей, и из него вышли двое мужчин. Они бросили кучеру монету, пообещав еще одну, если он подождет, и забарабанили в дверь.

По пустынной улице пронесся еще один экипаж. Он развернулся и промчался мимо ниши, где стояли Эмори и Аннели. Фонарь на миг осветил их лица. Экипаж остановился в том месте, где солдаты держали под прицелом троих мужчин. Когда дверь открылась, мужчина в темно-синей форме высунулся из кареты и, сверкнув металлическими пуговицами, огляделся по сторонам.

— Кого-нибудь нашли?

Это был голос Руперта Рэмзи. Эмори и Аннели узнали бы его из тысячи других.

— Эти два джентльмена, — сказал один из солдат с явным сарказмом, — пытались улизнуть через заднюю дверь, когда мы вошли. А третий загородил нам путь, когда мы погнались за ними.

Полковник Рэмзи осмотрел задержанных с ног до головы и небрежно махнул рукой.

— Продолжайте поиски. Этот мерзавец где-то здесь, и я найду его. Сюда едут еще сорок солдат, нам на подмогу.

— Сорок солдат? — прошептала Аннели. — Надо выбраться отсюда, прежде чем они прибудут.

Эмори ничего не ответил, лишь слегка пошатнулся.

«О Господи! — взмолилась Аннели. — Только бы ему не стало плохо».

На Эмори вновь нахлынули воспоминания…

— Продолжайте поиски! Этот мерзавец не мог далеко уйти. Если он утонул, я хочу увидеть тело…

Вода была ледяной, соль жалила раны, спина горела. Он попытался крикнуть, когда упал с верфи в воду, но захлебнулся и пошел ко дну. Когда ноги его коснулись ила, он согнул их в коленях и рывком всплыл на поверхность. Набрал в легкие воздуха и снова нырнул. В воде двигаться было легче, чем на суше.

Яркий свет пронзил воду в двадцати футах от него. Они его искали. Наверняка Каприани. Он был взбешен, узнав, что Эмори бежал. Он так хотел вспороть ему живот и выпустить кишки той ночью.

Сказал ли он Большому Ножу, где спрятал письмо? Вряд ли. А если бы и сказал, Шеймас все равно успел бы вывести «Интрепид» из порта. Ирландский мерзавец наверняка что-то знал, и у него хватило ума спасти корабль и команду, прежде чем очутиться в ловушке.

Заглянет ли он в сейф? Сообразит ли, как поступить с тем, что он там найдет?

Нет, нет. Не заглянет. А это означает, что ему самому придется спасать этот проклятый мир. Будь проклят Уэст-форд! Эмори не хотел быть героем, черт возьми! И будь проклят Шеймас за то, что вытряс душу из этого маленького ублюдка. Будь проклят король, будь проклята королева и вся эта страна за то, что обрекли его на мучительную смерть… Если он сдастся, то снова пойдет ко дну. И там наконец обретет покой…

— Эмори! Эмори! Ты слышишь меня? Держись! Ты должен идти.

Эмори что-то промычал и, едва волоча ноги, побрел по улице, обхватив голову руками и содрогаясь от боли. Аннели шла за ним, то и дело оглядываясь в надежде, что солдатам сейчас не до них, а Рэмзи уже в экипаже.

Однако полковник как раз садился в экипаж, поставив ногу на подножку, когда заметил какое-то движение на плохо освещенной улице.

— Черт возьми… Кто там? Что происходит?

Один из солдат пересек улицу и подбежал к Рэмзи.

— Похоже, семейная парочка выясняет отношения. Полковник заслонил рукой глаза от света фонаря на экипаже и присмотрелся.

— Женщина, случайно, не в синем платье? Ладно, все равно ведите их сюда.

Красный мундир, пожав плечами, крикнул:

— Эй вы, двое! Стойте! С вами хочет поговорить полковник.

Аннели снова оглянулась. Солдат направлялся к ним. Она схватила Эмори за воротник и хорошенько встряхнула.

— Пожалуйста, — умоляла она. — Эмори… пожалуйста, скажи что-нибудь!

Он попытался ее оттолкнуть, но она в отчаянии стала бить его по лицу. Он с трудом открыл глаза. Боль не утихала, и ему пришлось опереться на ее плечо, чтобы не упасть.

— Они идут сюда, — тихо сказала Аннели. — Солдаты. Они нас заметили. Что делать?

Он подобрал с земли сумку, которую уронил, взял Аннели за руку и потащил за собой.

— Эй, вы!

Аннели оглянулась и увидела, что солдат снимает с плеча мушкет.

— Не двигаться!

Эмори обхватил Аннели за талию и увлек за собой в узкий проход, который она только сейчас заметила. Выйдя из него, они очутились на другой улице и в этот момент услышали крики и стрельбу. Эмори свернул еще на какую-то улицу. Он почти бежал, и Аннели едва поспевала за ним.

Они повернули налево и пробежали полквартала, прежде чем услышали справа крики и топот солдатских сапог. Слева стеной стояли дома. Они побежали по улице, круто уходившей вверх и освещенной лучше, чем остальные, поэтому солдаты могли в любой момент их увидеть.

Аннели задыхалась, длинное платье мешало двигаться, босая нога кровоточила. Она была в полном изнеможении, к тому же ее мучила мысль о том, что, если бы не она, Эмори давно испарился бы, прежде чем самый быстрый солдат добрался до вершины холма.

— Оставь меня, — выдохнула она. — Беги. Спасайся!

Он посмотрел на нее и еще крепче сжал ее руку.

— Не отставай! Осталось совсем немного! Вдруг они услышали стук колес ехавшего навстречу им экипажа и увидели Рэмзи, который, высунувшись из окна, выкрикивал приказы солдатам и орал на кучера, чтобы тот ехал быстрее.

— Оставь меня! Тебе еще удастся скрыться от них, если ты меня оставишь!

Эмори проворчал что-то и потащил ее в сторону переулка, из которого в этот момент выезжала коляска. С пистолетом в руке Эмори запрыгнул в нее, вышвырнул кучера, усадил Аннели на пассажирское сиденье, взял вожжи и хлестнул лошадь.

Из-за поворота показался экипаж Рэмзи Полковник продолжал отдавать приказы. Быстро взглянул на Эмори, когда свет фонаря скользнул по коляске, и услышал крики кучера:

— Держите вора!

Эмори изо всех сил хлестал лошадь, пока она не понеслась галопом. Солдаты, которые преследовали беглецов пешком, остановились; тех же, что рискнули выйти на дорогу, по которой мчалась коляска, словно ветром сдуло, как только Эмори выстрелил в воздух. Кое-кто из солдат открыл ответный огонь, остальные лишь смотрели вслед быстро удаляющемуся экипажу.