Эмори рукояткой пистолета разбил фонари на коляске.

— Ты в порядке?

— Думаю, да, — выдохнула Аннели. — А ты?

— Через несколько минут все выяснится. Держись за что-нибудь. Кажется, нам предстоит веселая поездка.

На его лице появилась дьявольская ухмылка, и он снова взмахнул хлыстом. Пока тяжелый экипаж Рэмзи развернулся, Эмори успел оторваться от него на триста-четыреста ярдов. Хлестнув лошадь, он повернул на маленькую улочку, с грохотом пронесся мимо плохо освещенных таверн и снова свернул.

Аннели судорожно вцепилась в кожаный ремень, когда коляска, казалось, готова была рассыпаться на ходу. Пешеходы с руганью разбегались, чтобы не попасть под лошадь. Эмори хлестал каждого, кто пытался приблизиться. Он то и дело оглядывался, волосы развевались на ветру, падая ему на лицо. Преследователи открыли стрельбу.

— Держись! — крикнул Эмори, натянул поводья и так резко повернул коляску, что она накренилась. — Ты умеешь заряжать пистолет?

Душа у Аннели ушла в пятки.

— Д-да, умею.

— Порох и картечь в сумке! — крикнул он, передавая ей два кремневых пистолета. — Заряди оба!

— Что ты задумал? Ты ведь не можешь убить их всех!

— Я не собираюсь никого убивать, — сказал он, — просто хочу немного попугать. А теперь держись. Скоро будет еще один поворот.

Аннели стиснула зубы, одной рукой ухватилась за ремень, а второй прижала к коленям пистолет, когда коляска, загрохотав на очередном повороте, вдруг покатилась по ровной дороге. Аннели нащупала на полу сумку, нашла банку с порохом и мешочек с картечью. Зарядила оба пистолета и уже собиралась окликнуть Эмори, когда услышала позади выстрелы.

Эмори обернулся.

— Дай пистолеты!

Но Аннели, стоя на коленях, высунула в окошко дуло пистолета, взвела курок и нажала на спусковой крючок. Отдачей ее отбросило назад.

Эмори дернул ее за платье.

— Глупая! Дай мне второй пистолет!

— Правь лучше лошадьми, черт возьми! — крикнула она, взобравшись на сиденье.

Вытащила второй пистолет, прицелилась и снова выстрелила. Пуля попала в экипаж Рэмзи и угодила прямо в руку солдата, стоявшего на задке экипажа. Бедняга с криком разжал руки, упал и покатился по дороге.

— Мне нужно время, чтобы перезарядить оружие, — выдохнула Аннели.

При других обстоятельствах Эмори посмеялся бы: похищенная девушка, наследница богатых родителей, стреляет в своих спасителей. Но сейчас ему было не до смеха. Он смотрел на ее бледное лицо с большими темными глазами и думал о том, что никогда больше не будет смеяться, если по его вине с ее головы упадет хоть один волосок.

— Сядь на пол, — скомандовал он. — Поближе к сиденью.

— Зачем? Что ты собираешься…

— Делай что говорят!

Увидев выражение его лица, Аннели больше не задавала вопросов и сделала все, как он сказал. Эмори резко свернул с дороги в парк. Комья земли и грязи вылетели из-под колес. Он направил лошадь прямо на цветущие клумбы, устремившись к темной полосе деревьев. Коляска неслась с такой скоростью, что Аннели оставалось лишь молить Бога смилостивиться над ними.

Аннели не видела еще одну полоску, посветлее. Видимо, это была дорожка, ведущая к видневшейся впереди каменной арке. Эмори, заколебавшись, попридержал лошадь, но, оглянувшись, понял, что нельзя медлить ни секунды Экипаж Рэмзи был совсем близко, стрельба велась почт: беспрерывно, и Эмори услышал чей-то победный клич. Видно, кто-то из преследователей догадался, что беглецы вскоре будут зажаты и с другой стороны — деревьями.

Но вслед за победными возгласами послышалась ругань и потом крики, когда кучеру пришлось остановить лошадей. Небольшая карета протиснулась в арку, загородив дорогу экипажу Рэмзи. По его приказу солдаты открыли огонь по удаляющейся карете, продырявив ее в нескольких местах. Эмори не тешил себя надеждой, что это надолго задержит Рэмзи и его солдат. Они могут настигнуть Эмори и объехав парк с другой стороны. Хотя шансы уйти от погони были невелики, Эмори подумал, что надо избавиться от коляски. Лошадь стала выбиваться из сил, одно колесо скоро выйдет из строя.

— Как только прорвемся сквозь эти деревья, — сказал Эмори, — покинем наш корабль. У нас будет всего один шанс, чтобы удачно спрыгнуть.

— Спрыгнуть? — выдохнула Аннели.

Деревья кончались, и Эмори дернул поводья. Коляска въехала во вторые ворота и выкатилась на лужайку. Впереди виднелись улочки с гостиницами и кафе, а немного выше — роскошные виллы. Олторпу показалось, что когда-то он уже это видел, и он постарался сосредоточиться, чтобы образ не ускользнул.

— Держись!

Коляска подпрыгнула, раздался оглушительный треск, и во все стороны полетели листья и ветки. Лошадь протащила коляску еще ярдов двадцать. Эмори накинул поводья на рычаг тормоза, одной рукой схватил сумку, другой — Аннели, бросил сумку на землю и спрыгнул, прижимая Аннели к себе, чтобы смягчить удар. Они покатились по мягкой траве, в последний раз взглянув на коляску. Она стремительно летела вниз, разваливаясь на части.

— Ты не ушиблась?

— Вроде бы нет, — ответила Аннели.

Эмори пощупал ее ноги, но не обнаружил ни ран, ни ушибов, которые она могла не почувствовать из-за шока. Она была в порядке. В полном порядке. Эта хрупкая, нежная женщина не испугалась ни стрельбы, ни погони, вынесла все. Ради него. Ради сумасшедшего Эмори Олторпа. Он с трудом удержался, чтобы не засмеяться и не поцеловать ее.

— Что мы теперь будем делать? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

Он указал на гостиницу на вершине холма.

— Насколько я помню, это «Маннингтон-Хаус». Там можно взять напрокат коляску.

— Прекрасная идея, — произнесла она, когда он помог ей встать. — Но куда мы на ней отправимся?

— В безопасное место. Обещаю. Можешь еще немного пройти?

Она отряхнула платье и улыбнулась ему с таким видом, будто он предложил ей прогуляться по Бонд-стрит. Ее щеки пылали, глаза блестели, и он, не сдержавшись, обхватил ладонями ее лицо.

— Я никогда не встречал такой красивой, такой смелой женщины, как вы, Аннели Фэрчайлд, и клянусь, когда все это закончится, я постараюсь вас отблагодарить.

— Посмотрим, выполните ли вы свое обещание, — в тон ему произнесла Аннели, Он предложил ей руку, но она отказалась. Единственная туфля ей мешала, и она сбросила ее. Насколько это возможно без расчески, привела в порядок растрепавшиеся волосы, свои и Эмори.

Спустя пять минут они уже были в «Маннингтон-Хаусе», где взяли напрокат коляску и залезли в нее, погасив горевшие в ней маленькие свечи.

Наступил вечер, и на улицах было оживленно. По дороге сплошным потоком двигались кареты. Некоторые стали давать задний ход, поскольку образовались пробки.

Эмори все время был начеку. В Торки они не могли чувствовать себя в полной безопасности. И все же напряжение спало и сердце билось спокойнее, когда Аннели положила ему голову на плечо и он ее обнял.

Аннели стояла за воротами, где Эмори оставил ее двадцатью минутами раньше, у густых кустов можжевельника. Тишина была такая, что она слышала собственное дыхание. День был на исходе. В бездонном небе зажглись мириады звезд. Порт, в котором бросил якорь «Беллерофонт», светился множеством огней.

Аннели бросила взгляд на силуэт дома, который стоял на самом высоком месте в Торбее среди других, столь же роскошных и элегантных.

Эмори приказал кучеру поставить коляску в сарай, и когда тот вылез, чтобы открыть его, ударил кучера рукояткой пистолета по голове, после чего связал его, затолкал в коляску и оставил в сарае, закрыв дверь.

— Зачем ты это сделал? — с ужасом спросила Аннели.

— Как только полковник обнаружит нашу коляску, он догадается, что мы наняли или украли другую. Мне бы не хотелось, чтобы наш кучер, вернувшись в город, стал рассказывать всем о том, что подвозил двух бродяг к заброшенному дому на холме. Я сунул ему в карман двадцатифунтовую бумажку — это утешит его, когда он очнется.