— Ну куда же ты его понес, дубина? Забыл, что мы пойманную нечисть держим в другом месте?

— И-извините, — отбивая поклоны, паренёк выскочил из комнаты. Слегка прищурившись, Булычёв обратился ко мне:

— Ради бога, простите моего слугу. Вы, похоже, не очень любите демонов. Не расскажите, почему?

— Простите, Ваше Сиятельство, но мне не очень хочется рассказывать об этом, — кровь хоть и стучала по мозгам, но я держался. Хана же говорила, что Булычев и демоны — несовместимые вещи. Как так? Почему демон прямо у него в доме?

— Что ж, понимаю. У всех своих секреты… Батюшки, уже полседьмого! Прошу прощения, я опаздываю на одну встречу. Вас выведет мой подчинённый, — граф тут же засуетился, словно потерял ко мне всякий интерес после первого же отказа. И не успел я даже опомниться, как он вышел из гостиной. Не оставалось ничего, кроме как покинуть особняк и дождаться сестры.

На улице шёл дождь, как обычно в Смоленске. Повезло, что Фудзивара задержалась ненадолго и забрала меня всего через пару минут после моего звонка.

— Как всё прошло? — глаза Ханы горели интересом, который мне, увы, пришлось погасить.

— Мы просто поговорили с графом и попили чаю.

— И всё? Он не предложил тебя работу? — рука японки легла мне на плечо под недовольный вздох Ако.

— Первым делом спросил, не планировал ли я служить кому-то. Я ответил, что появится возможность — с радостью пойду. Больше мы этой темы не касались.

— Странно, — Хана уселась обратно на своё место с задумчивым видом. Вот и мне всё это показалось странным, если не сказать бессмысленным. Я хотел было спросить у неё про фамильяра, но кое-как удержал волну ненависти и промолчал. Не стоит оно того, пока что не стоит…

И когда мы уже заворачивали на въезд к нашему особняку, я вновь увидел в зеркале заднего вида красный мотоцикл. Всё тревожнее и тревожнее.

С того момента, как я победил демона в драке, прошла уже пара дней. И эти дни были, пожалуй, самыми нервотрёпными для меня в этом мире. Видеть опасность, пусть даже в виде демонов и кошмаров, которые я уже понемногу стал считать своим настоящим прошлым — это одно. А вот ожидать внезапного нападения в любую секунду, с любого направления — это уже совершенно другое. Кажется, я даже начал немного понимать одного из своих новых родственников — дядю по отцу, что участвовал в не очень хороших войнах на территории Российской Империи. Он порой чудил, но в разрезе привычки к постоянной опасности его поступки, вроде объезда слишком глубоких луж и постоянных оглядываний по сторонам, обретали смысл. Очень глубокий и практический.

Ни в коем случае не сравниваю себя с побывавшими на настоящей войне, но — повторюсь — в какой-то мере я их теперь понимал. И во время утренних пробежек чуть ли не выкручивал себе голову, как сова, постоянно стараясь следить за окружающей обстановкой. На третье утро Ако, что уже была уже посвящена в мои проблемы, не выдержала:

— Ваня, ты так споткнёшься и всё лицо себе расшибёшь, если не прекратишь поминутно оглядываться.

Я, пропустив слегка вперёд японку, одетую в тёмные спортивные шорты с белой футболкой в обтяг, ответил:

— Легко тебе говорить. Не в твою же голову могут сейчас целится.

Сибина-тян раздражённо посмотрела на меня через плечо:

— Никто не станет на тебя охотиться посреди охраняемого парка, опомнись уже!.. Ай!.. Ита-та-та-та… — Ако зацепилась за какой-то бугорок в покрытии и растянулась на дорожке за одно мгновение. Даже сгруппироваться толком не успела и шлёпнулась, разодрав в кровь коленки и руки.

— Бл… ин! Не сильно ушиблась? — подскочил я к девушке, чтобы помочь встать, аккуратно придерживая под локоть, уже начавшийся сочится кровью из царапин. Да, здорово она растянулась. Из-за меня, что совсем нехорошо.

— Ксо… Заболталась. Сама виновата, — прошипела Сибина-тян и попыталась дойти до ближайшей скамейки, что располагалась у углубленной в холм арки со статуей сидящего на ней льва. Но первый же шаг стал причиной наполненного болью шипения.

— Это я виноват. Прости. Дай помогу… — и прежде чем девушка ответила, я взял её на руки и понёс. Лёгкая, как пушинка! Ако хотела было возмутиться, но вместо этого прикрыла глаза и обвила шею руками. С недовольным вздохом. Нехорошо получилось как-то. Если что-то серьёзное с лодыжкой — очень даже плохо. Придётся в любом случае звонить Юко, чтобы она забирала нас на выходе из «Лопатинского сада».

— Спасибо… — буркнула японка себе под нос. Видно было, как ей всё ещё больно, но она стойко терпит.

— Эх… Блин, у меня даже пластыря нет. Надо будет теперь с собой носить на всякий случай, — я усадил девушку на скамейку, и та со смешком сквозь зубы спросила:

— Не думаешь же, что это повторится ещё хоть раз?

— Может повторится, раз уже случилось. Ты давай лучше сестре звони, а то вдруг ещё окажется вывих или что-то такое, из-за чего тебе срочно надо в травму ехать, — японка покивала, доставая телефон — к её счастью невредимый — и остановилась, услышав режущую слух нелепицу.

— Ехать… в травму? — брови девушки приподнялись. Да, вроде хорошо говорят по-русски, а как сталкиваются с нетипичными словами — впадают в ступор.

— К доктору, короче, — объяснять ещё, что это слово — сокращение от специальности этого самого доктора, я не стал. Как-нибудь сама догадается, я надеюсь.

— А… Поняла, — набрав Юко, моя партнёрша побегу начала говорить на японском. Эх, как же бесит. Очень раздражает, когда рядом с тобой говорят на незнакомом толком языке. Хорошо хоть недолго болтала: — Она приедет минут через пять… Можешь, пожалуйста, помочь?

С Ако на руках я пошёл к выходу из парка. Под пристальными взорами дедушек и бабушек, что стягивались к "Лопатинскому саду" на утренние прогулки. Чтобы хоть как-то сгладить неловкое молчание, я спросил у покрасневшей от чего-то — видимо, так всё нехорошо с ногой, что едва терпит — японки:

— Слушай… А ты не знаешь, какой работой занята Хана всё время? Я её вне комнаты почти не вижу, и никак понять не могу.

— Она не рассказывала? — на губах Ако заиграла насмешливая улыбка, чуть подёрнутая тенью боли: — Тогда тебе знать необязательно.

— Обидно, знаешь ли! Я бы не спрашивал, если бы думал, что она на там безвылазно обзванивает всяких важных шишек и подписывает разные бумаги. Непохоже это на что-то очень секретное и важное, в общем, — не один раз я уже пытался узнать, чем сестра забивает своё время, но безуспешно. Но точно она ни с кем не говорила по телефону и никаких документов не оформляла. Иначе бы видно было, как приезжают и уезжают посыльные от дворян или чиновников — но нет, посетителей у Фудзивары почти что не было. Очень редко какой мастер боевых искусств приходил на поклон.

— Ладно, тебе я, пожалуй, скажу по очень-очень большому секрету, — прижала Сибина-тян палец к губам с заговорщическим видом и, подтянувшись, прошептала на ухо:

— Хана рисует мангу для взрослых.

Я чуть не выронил девушку из рук от удивления. Японка, вскрикнув, рассмеялась. Я так и не понял, шутит она или нет.

— Быть того не может!

— Можешь не верить, но я врать не буду, — судя по тому, как ты смеёшься в этот момент — похоже на то, что это такой очень толстый намёк не лезть не в своё дело.

Донеся Ако до машины, я вместе с ней отправился домой. Всё равно тренировки уже не выйдет. Отыграюсь вечером в додзё.

Как бы я не опасался нападения из мести, на тренировку по каратэ мне пришлось идти в одиночестве. Неуютном и холодном, как вода в Днепре в это время года. Обычно компанию в последние два дня составляла приставленная ко мне Ако, но увы. Кто бы знал, что мне придётся полагаться на других людей. Я избегал этого, как мог, и в прошлой жизни, и тем более в этой. Не знаю, в силу привычки или просто по глупости.

В додзё мне было чем заняться. Влившись в коллектив старших учеников, желающих когда-нибудь стать учителями, пришлось взять собственную группу. Всего десять человек — а сколько мороки с ними! И были все притом уже не белыми поясами. Совсем новичкам давали базу старшие тренеры, опасающиеся, что кандидаты в учителя могут не справиться и заложить неправильный фундамент для дальнейших тренировок.