– Вы должны позволить мне сказать, что, имея богатый опыт общения с наследницами, я до сегодняшнего дня никогда не встречал наследницы, которая не напоминала бы мне ночные кошмары. Вы возродили во мне веру в чудеса, мисс Тэвернер!

– Если вы будете продолжать в том же духе, мисс Тэвернер попросит, чтобы ей немедленно подали ее карету, – заметил граф.

– И не подумаю! – улыбнулась Джудит. – Я просто счастлива, что не вызываю у капитана Аудлея воспоминаний о ночных кошмарах! – И она пошла к выходу. – Вам столько надо рассказать друг другу. Я лучше пойду.

С этими словами Джудит вышла. Капитан Аудлей закрыл за нею дверь и взглянул на графа.

– Джулиан, ты просто чудовище! Ты ее все время скрывал! Вы, что, с нею помолвлены?

– Нет, – отвечал Ворт. – Я с нею не помолвлен.

– Тогда ты просто сошел с ума! – заявил капитан. – Пожалуйста, не говори мне, что ты собираешься выпустить из своих рук и это огромное богатство, и эту красавицу! Я лично твердо вознамерился сам попробовать добиться ее руки!

– И попробуй, непременно попробуй! У тебя ничего не получится, но это по крайней мере удержит тебя от озорства.

– А, не будь слишком самоуверенным! – засмеялся капитан. – Ты в таких вещах мало что знаешь, мой мальчик.

– Знаю вполне достаточно, – парировал граф. – Я ведь ее опекун.

– Ну, черт побери! – воскликнул капитан Аудлей. – Должен ли я понимать это так, что ты введешь свои запреты?

– Ты все правильно понимаешь, – сказал граф. Капитан водрузился яа край стола.

– Ну что ж, превосходно? Тогда – Гретна-Грин. Мой дорогой, да ты сам в нее влюблен! Мне опять уйти? Ворт улыбнулся.

– Знаешь, Чарльз, твоя вульгарность абсолютно под стать твоей самонадеянности. Ну, да ладно! А теперь расскажи мне, как обстоят твои дела!

– Всему свое время, – произнес капитан. – Сначала ты мне должен сказать, надо ли мне держаться подальше от этой наследницы или нет.

– Отнюдь! Не вижу для этого никаких причин. Я полагаю, ты можешь быть мне даже полезен. У наследницы есть брат.

– Меня ни в малейшей степени не интересует ее брат, – возразил капитан.

– Тебя, возможно, и нет, а вот я в нем весьма и весьма заинтересован, – сообщил Ворт. Он задумчиво оглядел капитана. – Мне кажется, Чарльз, то есть я почти уверен, что ты с юным Перегрином очень подружишься, если он того захочет. К сожалению, меня он не любит, а его предвзятость может распространиться и на тебя.

– Жаль, жаль! А почему это тебе так хочется, чтобы ему понравился я?

– Потому что, – медленно произнес граф, – мне нужно, чтобы он доверял кому-то, кому могу верить я.

– Боже правый! Зачем это? – удивился капитан.

– Перегрин Тэвернер, – взвешивая каждое слово, отвечал граф, – чрезвычайно богатый молодой человек. И если с ним что-нибудь случится, большую часть его состояния унаследует его сестра.

– Превосходно! Тогда давай тотчас же утопим его в озере, – весело предложил капитан. – Проще говоря, от него надо избавиться.

– От него уже избавляются, – без малейшего признака каких бы то ни было эмоций, ровным голосом сказал граф. – Последние пять дней он нюхает отравленный табак.

Приезд капитана Аудлея был воспринят как счастливое обстоятельство, поскольку в тот же день мистер Брюммель, лорд Питершем и обе госпожи Марлей уезжали в Лондон, а это не могло не наложить печальный отпечаток на всех остальных гостей. Тэвернеры, мисс Фэйрфорд и лорд Алванлей должны были задержаться до субботы и воскресенья. Однако несмотря на то, что было обещано провести в близлежащем городке, где стояли военные, ассамблею с танцами да еще устроить на целый день выезд на охоту, а также приятный вечер за карточной игрой, всех охватила какая-то апатия и скука, и справиться с ними было нелегко. Однако, с появлением капитана Аудлея, гости, перестали сожалеть об отъезде четырех важных участников праздника. Капитан всех заразил своим весельем. Манеры же капитана, невзирая на их необычность, были в целом такими обворожительными, что его присутствие было приятным для всех. То, что капитан прибыл прямо с полуострова, придавало особую значимость его персоне. Дамы восторженно внимали каждому его слову, а джентльмены, не проявляя своих чувств так же бурно, как дамы с готовностью выслушивали любую его информацию о положении дел в Испании.

Только в одном капитан Аудлей не оправдал надежд окружавших его дам – он наотрез отказался поведать о своем отчаянно храбром подвиге, из-за которого, по всеобщему мнению, он и получил ранение. Капитан ни за что не хотел об этом говорить. Он уверял, что ранение его никоим образом не связано ни с каким благородным поступком. Капитан лишь рассказал, что случилось это у Ардойя дель Молинос двадцать восьмого октября и что с того самого дня он находился в госпитале (а леди Альбиния и миссис Скэттергуд об этом уже проведали). И больше никому ничего выяснить не удалось. Однако капитан с большой охотой беседовал на любую другую тему. И потому очень скоро все почувствовали, что его приезд был очень кстати. Капитан беззастенчиво ухаживал за мисс Тэ-вернер, был необычайно любезен с мисс Фэйрорд, подшучивал над тетушкой и кузиной. Он втайне от всех повез Перегрина в ближайший городок, где в какой-то таверне с весьма сомнительной репутацией они присутствовали на петушиных боях. Прошло совсем немного времени, и все решили, что капитан – самый отличный из всех молодых джентльменов. Капитану это доставляло явное удовольствие. Он мог от души радоваться, ублажая тетушку за пулькой или за вистом со ставкой в один фунт. Не меньше забавляла его и компания, собиравшаяся в местной ассамблее, как будто бы все происходило в клубе самого Альмака.

– Бог наградил вас таким счастливым характером, капитан Аудлей, – улыбаясь, сказала мисс Тэвернер. – Что бы вы ни делали, все вам в удовольствие, а ваше настроение заражает всех вокруг вашей радостью.

– Если бы я не извлекал удовольствия от такого окружения, я должен был быть просто невыносимым идиотом! – галантно отвечал капитан.

– Вы, вне сомнения, отчаянный льстец!

– Так могла подумать только столь скромная особа как вы.

– Я больше ничего сказать не могу. Вы считаете, что подобная форма общения всегда нравится тем наследницам, которых вы знаете?

– Мисс Тэвернер! Я взываю к вашему собственному пониманию того, что достойно справедливости! Я веду себя любезно? Я веду себя правильно?

– Вы были просто неотразимы, – озорно ответила Джудит.

– Что же мне делать? Как мне вас убедить?

– Да никак! Вы себя полностью разоблачили.

– Предупреждаю вар, я все начну с начала. Я целиком завишу от моего брата. Если у него ко мне есть хоть капля чувства, он должен мне помочь убедить вас в моей абсолютной бескорыстности.

– Мой Бог! Да как же он это сделает, интересно?

– Ну как, очень просто! Ему надо только выкупить у вас ваше наследство на условиях трех процентов и проиграть все ваше состояние на бирже. Вот тогда-то я и предложу вам свою руку и сердце, и совесть у меня будет совершенно чиста!

– Звучит очень непривлекательно. Я, пожалуй, уж лучше сохраню свое наследство, благодарю вас.

– Мисс Тэвернер! Обвиняю вас в том, что вы проявляете ужасающую жестокость по отношению к человеку, получившему ранение при несении службы своему отечеству!

– Это, конечно, очень скверно! Что же мне сделать для искупления сей вины?

– Вы должны поехать со мной в двуколке Ворта! – быстро сообразил капитан.

– С большей охотой! Только лорд Ворт может взглянуть на это совсем по-другому!

– Чепуха! Его лошадки должны будут только радоваться такой высокой чести, что править ими будете вы!

– Мне бы хотелось, чтобы и граф подумал так же. Однако мне! кажется, что мы поступим правильно, если получим от него разрешение.

– На вас никакой вины не падет, – пообещал капитан. – Вы никак не можете возражать, чтобы я тотчас же приказал подать нам его парный экипаж.