Итлотис подавила желание ударить кулаком по столу и зарычать от злости. Она слышала эти слова, или подобные им, уже в шестой раз. Даже двухдневная отсрочка — и она не отвечает за успех своей миссии. Ослэна Сб Атто н е о б х о д и м о разбудить, сказать ему о ситуации на Бинольде, а затем увезти его на первом же звездном корабле.

— Но он же просыпается поесть, — сказала она.

— Мастера и ее клиента питают внутривенно в таких случаях, — ответила Фустмэм. Итлотис показалось, что она слышит нотку торжества. Она, однако, не была готова так легко принять поражение.

Она наклонилась и коснулась пальцем одного из зеленых дисков, которые она разложила на столе. Ее полированный ноготь щелкнул по этому лучшему удостоверению, на которое мог надеяться агент. Даже если этот диск был сделан в другом месте, не местным агентством, уверившим, что никогда не вмешивается в местные дела, все равно вид его открывал все двери в этом городе Ти-Кри.

— Джентль Фам, будьте уверены, что я не собираюсь просить вас о каких— либо действиях, могущих нанести вред мастеру или ее клиенту. Но я знаю, есть способ прервать такое сновидение… если другой человек войдет в этот сон, чтобы передать важное сообщение клиенту.

В первый раз тень выражения мелькнула на мрачном с резкими чертами лице женщины, которая могла бы служить моделью для какого-нибудь архаичного названия, какие Итлотис видела в этой части старого города, где никогда не вырастали небесные башни.

— Кто… — начала Фустмэм и тут же поджала губы.

В Итлотис вспыхнула искра возбуждения — она нашла ключ!

— Кто сказал мне об этом? — докончила она невысказанный вопрос. — Какое это имеет значение? Мне часто бывает необходимо знать такие вещи… Но это можно сделать? Да или нет?

Женщина очень неохотно чуть заметно кивнула.

— Конечно, — продолжала Иглотис, — я доложила представителям Совета о том, что собираюсь сделать. Они пришлют врача, чтобы мы могли быть под квалифицированным наблюдением.

Фустмэм снова стала бесстрастной. Если она восприняла этот намек как угрозу или предупреждение, она не подала виду, что предполагаемое недоверие Итлотис причинило ей какую-то неприятность.

— Этот метод не всегда удачен, — сказала Фустмэм. — Аккота — наш лучший А-мастер. Я теперь не могу равняться с ней в мастерстве. Незанятая здесь только… — Она, видимо, включила какой-то сигнал, потому что на стене напротив загорелась панель с символами, непонятными инопланетному агенту. Фустмзм изучала их довольно долго.

— Вы можете получить Элоуд. Она молода, но многообещающа, и однажды ее использовали как вторгающегося мастера.

— Отлично. — Итлотис встала. — вызову врача, и мы вторгаемся в тот сон. И ваше сотрудничество будет оценено, Фустмэм. — А про себя подумала: «Ну уж нет… твои оттяжки тоже зачтутся».

Она так радовалась своей победе, что, только войдя в комнату вместе с прибывшим врачом, осознала, что лезет в жуткую авантюру, с какой не встречалась в своих предыдущих назначениях. Одно дело — выслеживать дичь по нескольким планетам необитаемой галактики, как ей приходилось за множество планетных лет, и совсем другое — искать ее во сне. Это было нечто новое в ее практике. Она не думала, что эта идея так уж ей нравится, но и отклонится теперь было немыслимо.

Мастера снов в Ти-Кри пользовались всеобщей известностью. Работая в очень древнем улье под руководством Фустмэм, они творили воображаемые миры, приключения и могли разделить их с любым, кто оплачивал их высокий гонорар. Некоторых мастеров постоянно арендовали семьи мультикредитного класса, живущих в небесных башнях, где их услугами пользовались для развлечения одного индивидуума или домашнего клана. Другие оставались в улье, и их клиенты приходили к ним сами.

Клиент, мысленно сплетенный с мастером, входил в мир, казавшийся ему совершенно реальным. И действия мастера А-класса были теперь модными и дорогостоящими.

Итлотис оглядела комнату, в которой лежала затерянная в своем сне ее добыча.

Здесь было две кушетки Фустмэм наблюдала за приготовлением еще двух, которые едва могли вместиться в комнате. На одной лежала девушка, худая и бледная, и волосы ее покрывал металлический шлем, соединенный проводами с другим таким же, покрывавшем голову Ослэна, который лежал на другой кушетке. Между ними стоял аппарат с бутылочками питательной жидкости, вводимой в вены рук спящих.

Итлотис видела только часть лица Ослэна потому что шлем закрывал его до носа, но все же узнала его. Это был тот самый человек, за которым она охотилась. Ей хотелось положить конец своим заботам, сбросить шлем и вернуть Ослэна к действительности. Только представление о высокой опасности подобных действий удержало ее пальцы.

Помощницы Фустмэм поставили кушетку рядом с мастером и осторожно провели провод между шлемом девушки и другим ожидающим. Вторая же кушетка была поставлена за кушеткой Ослэна, и второй ожидающий шлем был подсоединен к шлему Ослэна.

Тревога Итлотис росла и была близка к страху. Ей было до крайности неприятно оказаться под чужой волей. Но, с другой стороны, необходимо было вернуть Ослэна. И у нее был на страже врач.

Хотя Итлотис внешне ничем не проявила неохоты, когда по приказу Фустмэм легла на кушетку и позволила укрепить у себя на голове шлем, у нее все же были несколько секунд паники, когда хотелось скинуть с себя этот светлый и мягкий внутри головной убор и бежать из этой комнаты.

Никто не мог сказать, в какого рода приключения был введен Ослэн. Никогда не было двух одинаковых снов, и даже сам мастер не всегда могла предвидеть, по какому образцу пойдут ее творения, когда она начнет ткать свои Фантазии. И Фустмэм из осторожности указала, что Ослэн сам принес ленты, не полагаясь на записи из собрания записей улья. Так что сейчас Итлотис не знала, с каким миром она встретится.

Впоследствии она не могла сказать, каким образом вошла в мир сна. Был момент полной потери памяти и сознания, вроде обычного сна, а потом она открыл а о дин глаз…

Итлотис знала только, что она внезапно оказалась на вершине утеса, где ветер вырезал из камней странные фигуры, и воздух между ними проходил со свистом и унылой жалобой. Был еще и другой звук — барабанный бой, в котором Итлотис узнала морской прибой.

Но ведь она з н а л а это место! Она была в Юлгриве, на ее собственной планете. Стоит только отвернуться от моря, и она увидит древние развалины Юла во всей их навязчивой мрачности. Голова у нее пошла кругом. Она готовилась к какому-то необычному, жуткому миру сна, а вдруг вернулась на планету, где родилась! По зачем… и как?

Итлотис повернулась к Юлу, чтобы удостовериться в своем предположении. Но…

Развалин не было!

Вместо них поднимались тяжелые, массивные башни, словно они выросли из утесов, а не были сложены камень за камнем человеком или подобным человеку созданием. Древняя крепость во всей свое мощи была куда более впечатляюща, чем руины, которые знала Итлотис… Крепость была шире и более протяженна, чем можно было предположить по остаткам, сохранившимся до века, в котором жила Итлотис.

И, вспомнив, что в ее время думали о Юле, Итлотис отшатнулась назад, пока плечи ее не уперлись в скалу. Она не хотела видеть Юл целым, но почему-то не могла отвести глаз от темных башен и стен. Юл был в руинах, когда первые люди пришли в мир Бинольда тысячу планетных лет назад. Были и другие разбросанные следы какой-то очень древней цивилизации. Но Юл был разрушен меньше, чем все остальное. Но люди, всегда жаждущие исследовать тайны своих предшественников в колонизованном мире, неохотно обыскивали Юл. Было что-то неприятное в обрушившихся стенах, оно так давило на душу любого вторгшегося туда, что он в конце концов торопился уйти.

Итак, его рассматривали только на расстоянии, как сейчас видела его Итлотис, и три-ди тоже были сделаны только снаружи. Зачем Ослэн — захотел увидеть Юл таким, каким он был когда-то?

Эта загадка отмела большую часть ее первоначального отвращения. Похоже, что сей сон имел реальную цель. Это не просто форма ухода в приятное.