Миссия Кемпбелла была уже завершена, и он вернулся к исполнению своих прежних обязанностей при лорде Лоуфорде. Завершать операцию будет сам Грей. Он решил привлечь к делу только двоих людей, которым мог смело довериться. Первый — это был его брат Ник, а второй — лорд Хартли, его шурин. Они уже находились в Бате и ожидали там его приезда.

Мысленно Грей представил себе душевное состояние миссис Морней. Оно еще больше облегчит им осуществление их планов. Безусловно, она нервничает, скорее всего она взвинчена до предела. Школа для нее только временное пристанище. Вероятно, она подыскивает себе в окрестностях место подобное тому, что занимала в семействе Баррингтона.

Каждую вторую среду, без исключений, она отправлялась с группой девочек на экскурсию в городок Уэлс, чтобы посетить тамошний знаменитый кафедральный собор или сделать кое-какие покупки. Ни одна из учительниц пансиона не посещала Уэлс. Только миссис Морней. Он горячо надеялся, что не допустил ошибку в расчетах. План, им составленный, представлял наименьшую угрозу для Квентина. Во всяком случае, что-либо менять в нем было уже поздно. Хотя шанс потерпеть неудачу тоже существовал. Дебора Вейман уже доказала свой ум и способность к решительным действиям. Она вполне могла быть причастна к убийству Джила.

Им вновь овладел прилив бешеной ненависти к ней. Скоро они окажутся лицом к лицу, и она поймет, на какой риск пошла, решив вступить с ним в поединок.

Дебора изучила свое отражение в маленьком зеркальце, прикрепленном над умывальником, и приветливо кивнула своему двойнику. Леди в зеркале тотчас ответила таким же кивком. Выглядела она лет на тридцать, на коже уже появились следы преждевременного увядания. Очки скрывали блеск глаз и делали их тусклыми, как у засыпающей рыбы. Волосы, вернее, те их клочки, что выбивались из-под скромной муслиновой шляпки, казалось, вообще не имели никакого цвета и не прибавляли лицу живости и обаяния. Коричневое кашемировое платье со стоячим воротничком вполне соответствовало унылости и лица, и фигуры. Довольная тем, что показало ей зеркало, Дебора покинула свою комнату.

В коридоре она на мгновение задержалась. Ей тяжело давались старания сутулиться, втянуть голову в плечи и ходить твердо и тяжело ступая. Деборе стоило больших усилий скрыть естественную стройность и грациозность своей фигуры. Но ведь существовали и другие методы, при помощи которых молодая женщина могла добавить себе в глазах окружающих лишние годы. Она должна двигаться медлительно, вяло жестикулировать. «Быть медленной и вялой!» — повторила она наказ самой себе и начала спускаться по лестнице.

— Доброе утро, Сара.

— Доброе утро, миссис Морней.

— Доброе утро, Миллисент.

— Доброе утро, миссис Морней.

Приветствуя девочек, спешащих по лестнице, Дебора позволила себе растянуть губы в некое подобие доброжелательной улыбки, хотя ей с трудом удавалось удержаться от улыбки настоящей, широкой, соответствующей радостному возбужденному настроению учениц. Как она проклинала ямочки на своих щеках, которые всегда появлялись, когда она улыбалась. Теперь эти ямочки могут разом нарушить весь тщательно продуманный маскарад и выдать ее с головой не только милым девочкам, но и злейшим ее врагам.

Подойдя к двери директорского кабинета, Дебора скромно постучалась. Ее ждали. Мисс Хейр была занята чаепитием и предложила составить ей компанию.

С мисс Хейр Деборе незачем было притворяться.

— Доброе утро, Банни! — сказала девушка, коснувшись губами верхушки чепца своей начальницы, и с удовольствием налила себе свежего чаю, щедро добавив туда сливок.

Отношения между этими двумя женщинами были гораздо более дружескими, чем это выглядело при посторонних. У Деборы было очень несчастное детство. Мисс Хейр, или Банни, как ее прозвала Дебора, была единственным светлым пятнышком среди сплошной тьмы, в которую ввергла девушку суровая рука судьбы. Когда-то мисс Хейр была гувернанткой маленькой Деборы. Впоследствии она стала единственным бастионом, единственным укрытием, где девушка могла найти приют и даже спасение от преследования, жестокости и подлости окружающего мира.

— Доброе утро, Дебора! — Это простое приветствие прозвучало в ушах Деборы как самая волшебная музыка. Красивый н ласковый голос мисс Хейр был под стать ее внешности. Она была высока и стройна и, в отличие от Деборы, не прятала достоинств своей женственной фигуры. Ответственный пост воспитательницы юного поколения не мешал ей следить за модой, разумеется, в определенных пределах. Она обладала вкусом и умением выбирать хороших и опытных модисток. Эти качества она старалась привить и своим ученицам. Это входило в ее систему образования будущих светских красавиц, жен, матерей. Она желала, чтобы и учительницы подражали ей, сочетая в одежде и веяния моды, и благопристойный консерватизм. Дебора не была исключением, но у нее были особые причины скрывать свою внешность.

— Кажется, я нашла для тебя хорошее место, — начала разговор мисс Хейр.

Ямочки от улыбки непроизвольно появились на щеках Деборы.

— Банни, ты ангел!

Мисс Хейр не разделяла охвативший Дебору энтузиазм. Откинувшись на спинку стула, она произнесла в задумчивости:

— Уверена ли ты, Дебора, что именно этого хочешь? Здесь тебе не грозят никакие опасности.

— Ты знаешь, Банни, что я не имею диплома учительницы. Я могу справиться с одним ребенком, в лучшем случае с двумя. И, кроме того, я не должна оставаться подолгу в одном месте, пока окончательно не собью лорда Кендала со следа.

Мисс Хейр вздохнула, пристально взглянув в открытые черные глаза сидящей перед ней девушки.

— Банни, поверь! Я не преувеличиваю. Этот человек опасен. Клянусь тебе.

— Так уж ты в этом уверена? Прости меня, но нет ли здесь места излишней фантазии?

Я понимаю, что тебе ненавистны воспоминания о той ужасной ночи, но не кроется ли здесь какая-то ошибка? То ли имя выкрикнул Баррингтон, прежде чем отдал Богу душу? Не ослышалась ли ты? Мне нелегко поверить, что такой человек, как лорд Кендал, мог так низко пасть и пойти на убийство. Лорд Баррингтон был его другом.

Дебора могла повторить в ответ лишь то, что уже неоднократно рассказывала мисс Хейр с первого дня своего появления в стенах школы, ища там приюта, покоя и душевного исцеления.

— Я слышала это. И слышу это сейчас. Это не фантазия, не бред, не помешательство. Баррингтон обращался к своему убийце, называя его «лорд Кендал». И не один раз, а дважды. У них была назначена встреча на эту ночь. Кто же еще мог там быть?

— Но ты не видела его лица!

— Было так темно. А свеча горела у него за спиной.

Мисс Хейр дала себе время еще подумать.

— Дебора! — наконец сделала она вывод. — Если все это соответствует истине, ты должна отказаться от опеки над мальчиком. Слишком большую ответственность ты взяла на себя.

— Я собираюсь это сделать, — с горечью произнесла Дебора. — Я сделаю это, как только получу ответ на мои письма от его дяди из Вест-Индии.

— Этот дядя не переписывался с лордом Баррингтоном уже несколько лет, насколько я знаю.

Дебора растерянно кивнула.

— Вест-Индия далеко. Там тоже шли войны, еще тайфуны, восстания, землетрясения и эпидемии лихорадки. Что будет, если ты так и не получишь ответа?

— Тогда я сама поеду с Квентином на поиски этого дядюшки и выложу перед ним всю правду. Что еще мне остается делать? Если я передам Квентина его мачехе или кому-либо еще, то он в конце концов попадет в руки этого чудовища — своего опекуна лорда Кендала, убившего его отца. И какая участь тогда ожидает несчастного малыша?

Заметив, в каком волнении пребывает Дебора, мисс Хейр тактично обратила все свое внимание на утреннюю трапезу, предлагая ей заняться тем же.

Но Дебору трудно было остановить.

— Если бы Квентин был в состоянии подтвердить мою историю. Но ты знаешь, что произошло. Для него события той ночи оказались слишком сильным потрясением. Какой ужас он, должно быть, испытал, наблюдая страшную картину убийства своего отца. «Травма, мозговая травма», — заявляли доктора. Событие напрочь улетучилось у него из памяти. Но есть надежда, что в один прекрасный день память к нему вернется, и тогда… Представляешь, какую опасность будет представлять подобный свидетель для мерзавца Кендала?