Филипп своим трезвым умом сразу разгадал ее игру. Еще в Париже она поставила в неловкое положение своего мужа, буквально вешаясь на шею Кендалу. Ее совсем не заботило благополучие Квентина. Она хотела избавиться от соперницы, очернив ее любым способом. Ей нужен был только лорд Кендал.

Однако Стэндиш был озадачен. Не в привычках лорда было скрывать свое местонахождение от своего доверенного секретаря. Происходило что-то странное.

Он поднялся из-за письменного стола, намекая этим посетительнице, что свидание тет-а-тет закончено. Этому приему он научился у своего хозяина.

— Я уверен, что всему найдется самое простое объяснение. Никаких тайн здесь нет. Пройдет пара дней, и все прояснится, — сказал он при прощании.

Мистер Стэндиш ошибался. В ближайшие дни тайна не прояснилась. Никто не знал, каким образом, но самые фантастические слухи, словно пожар, охватили лондонские клубы и салоны.

— Я слышал, — сказал Перрин Елене, — что наши секретные службы уже не верят во французскую версию убийства Баррингтона обычным грабителем.

Разговор происходил на галерее личного дворца принца Уэльского на Пэл-Мэл. Именитая публика потоками поднималась по широкой лестнице. Елена наслаждалась зрелищем. Нечасто женщины попадали на приемы в Карлтон-хауз. Принц жил отдельно от супруги и предпочитал мужское общество.

Елена отпила глоток шампанского.

— В самом деле?

Любая другая женщина умирала бы от любопытства, желая выведать у супруга подробности нашумевшего дела. Но только не такая, как Елена. Она прекрасно контролировала себя и не выказывала на лице никаких эмоций. В постели она была страстной, но в обществе холодна как мраморная статуя. Эрик никогда не мог догадаться, чем заняты ее мысли в данный момент.

Утешив себя большим глотком искрящегося напитка, Перрин продолжил:

— Похоже на то, что к мальчику возвращается память и он скоро сможет опознать убийцу.

— Как все это ужасно, — недрогнувшим голосом произнесла Елена.

— Пока он вспоминает только отрывочно… отдельные детали.

— Что значит отрывочно?

— Например, что убийца англичанин и левша.

Вот тут ее рука дрогнула, и несколько капель вина упали на паркет.

Эрик улыбнулся и кивнул.

— Да-да, я понимаю… Я англичанин, и я левша.

С неожиданной хрипотой в голосе она спросила:

— А где был ты, Эрик, в ту ночь? Он не задержался с ответом.

— У женщины. У уличной девки. Француженки. Я даже не знаю ее имени. Так что алиби у меня нет.

— А ты думаешь, тебе понадобится алиби?

— Известно, что между мной и Кендалом нет взаимной любви.

— Какие мотивы у тебя были, чтобы расправиться с Баррингтоном?

— Люди, подобные Кендалу, изобретут любые мотивы.

Она почувствовала, что пальцы ее начали дрожать. Елена постаралась, чтобы муж не заметил этого.

— А ты говорил с Греем?

— Нет. Его никто не видел уже больше недели.

— Что ты об этом думаешь?

— Я предполагаю, что Кендал опасается покушения на жизнь мальчика. Ради своего спасения убийца пойдет на все. Ходят слухи, что Кендал ждет встречи с каким-то врачом-чудотворцем. С помощью гипноза врач полностью восстановит память мальчика.

— Есть только один человек, который знает, где Кендал.

— Кто?

— Дебора Вейман. Она никогда не отпустила бы мальчика в неизвестное ей место. Кендал собирается на ней жениться. Только ей он доверяет все секреты.

Они оба вдруг замолчали.

— О чем ты задумался, Эрик?

— Так, ни о чем, — сказал он небрежно и, отвернувшись, приветствовал проходившую мимо пару.

— Появился Дэвид Бэнкс с сестрой. Ты их знаешь?

— Немного, по Парижу. Он работает с тобой в министерстве?

— Да. Только я не знаю, правша он или левша, — усмехнулся Перрин.

В Большом холле Бэнкс разговорился с Лоуфордом. Тот мучился от официальной одежды, которую ему пришлось надеть на прием к принцу, и задыхался в тугом воротничке.

— Я слышала о докторе Мессмере, — сказала Розамунда Бэнкс. — Это известный шарлатан, которого хотели сжечь за еретические теории.

— То был Галилей, — вежливо поправил ее Лоуфорд. — Кстати, теории Галилея оказались верны.

— И как он лечит?

— Погружает людей в транс и выгоняет из них демонов, — пояснил Бэнкс.

— Он использует животный магнетизм, — сказал Лоуфорд.

Розамунда брезгливо сморщила носик.

— Как могут какие-то овцы вернуть человеку память?

Лоуфорд улыбнулся.

— Тайны природы! Я предполагаю, что Кендал испробовал все способы. Доктор Маршан, ученик Мессмера, смог добиться весьма скромных результатов. И вот теперь Кендал ждет приезда самого маэстро с континента.

— Вы очень хорошо информированы, — заметил Бэнкс.

— Наша работа в военном министерстве заключается в том, чтобы собирать всякие слухи. Не принимайте мои слова всерьез, я лишь переносчик сплетен.

Лоуфорд и Бэнкс рассмеялись.

Поздно вечером Лоуфорд перебирал в памяти события прошедшего дня. Он сидел у камина в халате и грел усталые ноги в тазу с горячей водой. Собаки положили морды ему на колени.

— Удивительно, сколько на свете левшей, — сказал он, обращаясь к животным.

Джезебель лизнула хозяина в лицо. Саломея ревниво заворчала.

— В Карлтон-хаузе я насчитал их не один десяток, пока мне это не надоело. И знаете, что я узнал, девочки? — Он хихикнул. — Что в министерстве иностранных дел их тоже немало. Их так и тянет в дипломатию.

Собаки тявкнули.

— Напомните мне, когда все кончится, что Кендал обязан мне многим. Слухи были пущены мастерски, и, главное, никто не догадался, кто их распускает. А также Кендал должен благодарить меня за неприятности, которые обрушились на бедного лорда Бельведера. За такие проделки я могу получить сто лет тюрьмы. По меньшей мере, Кендал должен мне хороший обед в клубе.

Два длинных хвоста ласково завиляли.

— Денька два мы еще подождем приезда Мессмера. Пока все идет по нашему с Кендалом плану. Что ты еще хочешь знать, Саломея? Тебе интересно, кто убийца? Мне тоже. Я сам пока этого не знаю.

Он погладил собак за ушами.

— Впрочем, Кендал уже, наверное, знает. Или, во всяком случае, догадывается. Ему нередко приходят в голову хорошие идеи.

Слухи, давно уже будоражившие Лондон, обрушились на Дебору, когда она возвратилась в дом на Беркли-сквер вместе с Мэг и герцогиней. Они приехали раньше, чем собирались, после полученного от секретаря Грея письма, где он спрашивал, не передадут ли они ему каких-либо указаний от его сиятельства. «Это очень странно, — писал он. — Но, по всей видимости, никто не знает, что происходит с лордом Кендалом и его подопечным».

Хотя Харт и проводил дам до Лондона, он не собирался оставаться в городе. Гасси и Язон еще намеревались пожить в поместье, и он должен был вернуться к ним. Но его планы сразу поменялись, когда он узнал, что мистер Стэндиш обеспокоен слишком долгим отсутствием Грея.

— Вы говорите, что лорда Кендала уже давно не видно в Лондоне? — с недоверием переспросил Харт. — Вы, должно быть, ошибаетесь. Он писал нам о Квентине. Во всяком случае, он писал Деборе.

— Да, — подтвердила Дебора. — Я получила от него письмо и была уверена, что оно послано из Лондона.

— Может, это и так, — кивнул Стэндиш. — Я только говорю, что его сиятельство не заезжал ни разу в Кендал-хауз. И никто не знает, где его найти. На него это не похоже.

Пока лакеи втаскивали в холл сундуки и чемоданы, все прошли в библиотеку. Харт потребовал от Стэндиша полного отчета. Вопросы сыпались на него со всех сторон. Известия, сообщенные секретарем, сбили с толку и Дебору, и она едва не проговорилась.

— Да, я знаю, зачем Грей приехал в город. Он собирался проконсультироваться с доктором Маршаном в надежде… — сообразив, что она может сказать что-то лишнее, Дебора резко оборвала себя. — …Вероятно, в надежде избавить Квентина от головной боли.