Наутро пришедшего в себя Ивана снова вызвали на допрос. Он, успевший многое передумать в изоляторе, держался спокойно, на все вопросы отвечал подробно. Следователь, старавшийся не глядеть допрашиваемому в глаза, быстро закончил, собрал бумаги.

— Образумился, парень?

— Образумился. Снимите наручники.

— Думаю, это ни к чему… Ты хоть понимаешь, что за вчерашнее мы просто обязаны на тебя дело открыть?

— Понимаю. Но я и впрямь был не в себе. Снимите наручники.

— Снять? — Следователь посмотрел на плотного, спокойного человека, сидевшего в углу кабинета.

— Ни в коем случае, — усмехнулся тот. — Иван, кого вы вчера видели в лесу?

— Оборотня. Он был как чудовищный, но человек. А потом стал медведем, — ничего другого Иван не сказал бы, даже пообещай ему немедленную свободу. — Он очень опасен. Он людоед. Надо устроить облаву, по всем лесам, срочно. Надо…

— А вы говорите — наручники снимать! — Плотный поднялся, допил чай и поставил пустой стакан перед следователем. — Извините, но это наш клиент. Заключение я вам пришлю, ну а пока — забираю.

— Подпишите! — Следователь пододвинул какую-то бумагу, и здоровяк не читая ее подмахнул. — Никифоров! Сопроводишь вместе с Захаровым задержанного в область.

— Зачем?! — Иван поднялся и сразу оказался в кольце сотрудников.

— Ты вчера тут много чего натворил, но задержан теперь не нами. Тебя задерживают вот они, — следователь кивнул на плотного. — Для твоего же блага. Подлечись, успокойся и возвращайся. Может, мы тебя еще на работу примем, нам здоровые парни нужны. Но только здоровые во всех отношениях, понимаешь? Так что прощай пока, мы тут все от нас зависящее сделаем, а ты, если вспомнишь кого-то, кроме медведей и оборотней, сразу сообщай. Нам передадут.

Иван опустил голову, задумчиво сплюнул между своих испачканных грязью парадных ботинок. Как все изменилось от рассветало рассвета… РОВД он покинул молча, молчал и по дороге в областной центр. Рядом с ним в машине сидели двое негромко переговаривающихся милиционеров, а плотный ехал рядом с водителем. Кто он? Скорее всего, конечно же, врач-психиатр. Иван твердо решил вести себя спокойно, это единственный путь поскорее выйти на свободу, начать самостоятельные поиски. Но что отвечать, если снова спросят: что ты видел? Не лгать же… Или солгать?

Когда машина остановилась в маленьком, наглухо закрытом дворике больницы, плотный, даже не взглянув на нового пациента, быстро взбежал по лестнице на третий этаж, в свой кабинет. Двигался он на редкость легко, будто весил много меньше, чем соответствовало его комплекции. Первым делом врач схватился за телефон.

— Алло, Семен? Это Вадим Петрович. Ну, как у вас дела, что новенького?

На другом конце провода молодой, спортивного вида парень нацарапал карандашом на бумажке: «Новости у В.П.».

— Да ничего, говорить-то не о чем, — он предложил Вадиму продолжать.

— А мне опять психа подбросили! Занятный парень, говорит, в лесу оборотня видел, представляешь? Правда, вроде бы его девушку кто-то здорово подрал… Реально подрал. Сейчас, наверное, пойду с ним разбираться. Пожелаешь мне удачи?

— Обязательно. Везет вам на психов…

— Да ладно, можно подумать, в Москве их нет. Впрочем, я тебя, наверное, отвлекаю, прости. Думал, с братом поговорить удастся.

— Нет, он сейчас на выезде. А как будут новости у Александра, я вам сразу позвоню, Вадим Петрович, или он сам. И вы звоните, если что, не стесняйтесь!

— Ладно.

Шифр нехитрый, можно сказать, никакого шифра, но не говорить же в открытую: есть одиночный след! Срочно высылайте ребят, пока не простыл! И все же неправильно это, что приходится болтать по открытой связи о каком-то мифическом брате… Вадим нахмурился, повздыхал, перебирая какие-то истории болезней. Потом снова взялся за трубку.

— Что там новенький?

— Готовим к санобработке!

— Подождите, я переговорить с ним хочу. Это недолго. Я спущусь в пятнадцатый кабинет.

Спустя пару минут Вадим снова оказался перед Иваном. Здоровенные медбратья, не видевшие подвигов старшего сержанта в РОВД, не стали связывать Ивану рук, а наручники милиционеры увезли с собой.

— Выйдите, мы уже подружились! — скомандовал Вадим.

Как только дверь за медбратьями закрылась, он продолжил:

— Иван, я тебя хочу попросить о двух вещах. Первое: не пытайся сбежать. Это только все осложнит, потому что в одиночку ты ничего не достигнешь. Ты не знаешь, где искать врага, как с ним справиться, не знаешь даже, кто он. И второе: в протоколах я прочел, что ты, кроме физических ударов, чувствовал что-то еще. Расскажи поподробнее.

Прежде чем ответить, Иван смерил врача долгим взглядом. Он не удивился. Внутренняя собранность и готовность ко всему напрочь отключила подобные чувства.

— Вы мне верите или это часть лечения?

— Я думаю, что ты не нуждаешься влечении. Но так здесь думаю только я. Мы еще поговорим об этом, но мне нужен еще день, может быть, два. Тогда я найду еще людей, которые тебе поверят. Не делай больше глупостей. А пока: что ты чувствовал?

Иван еще немного помолчал, рассматривая крупное лицо врача, маленькие светлые глазки, почти бесцветные брови.

— Я чувствовал, как мне словно вырывают сердце. Как будто холодные пальцы схватили его и дернули, со всей силы. Но оно почему-то не оторвалось… Смешно?

— Нет. Спасибо, Иван. Сейчас тебя будут мыть, переодевать, потом покормят — ты уж, пожалуйста, слушайся. И жди меня.

А в Москве в это время информация бежала по каналам Братства. Одиночный след нелюдя — это важно, можно попробовать захватить тварь. Случай людоедства — достаточная причина погнать в область бригаду из ФСБ. Сейчас она срочно формировалась, надо было постараться включить в нее побольше своих людей и не допустить тех, кто находился хоть под малейшим подозрением в связях с каким-то из нелюдских Сообществ.

Уже вечером, пройдя сквозь выставленное милицейское оцепление, на место трагедии прибыли московские специалисты. Они брали пробы почвы, собирали медвежьи волоски, замеряли всевозможные расстояния, фотографировали… Но по-настоящему важным делом занимались лишь двое: высокий пожилой мужчина в кожаной куртке и совсем молоденькая девушка с фотоаппаратом на шее, не сделавшая ни одного снимка.

— Что думаешь, Настя? — спросил ее пожилой.

— Оборотень, конечно. Да любой эксперт покажет, что это не медведь! А вот куда он пошел… Я не знаю.

— На северо-запад, — подсказал пожилой.

— Нет, я имею в виду — куда он пошел потом, — уточнила Настя. — Девушку задрал, наверняка использовав «вселение ужаса». А ее друга убил чем-то очень сильным. Видимо, «вырванное сердце».

— Ты думаешь? — скептически приподнял брови ее собеседник. — Нет, Настя, ошибаешься.

— Почему?

— Потому что этот парень жив.

— Но я… Я уверена, что применялось заклинание «вырванного сердца», Все остаточные следы в энергетике этою места указывают на это, — нахмурилась Настя и поежилась. — Может быть, оборотень убил здесь кого-то другого?

— Нет, здесь были только два человека и один нелюдь, — покачал головой пожилой. — В любом случае надо ехать к выжившему парню. Останешься? Нет срочных дел в Москве?

— Останусь, — вздохнула девушка. — Вот только проку от меня… Не понимаю, куда он шел, чего хотел…

— Да не расстраивайся, еще придумаем что-нибудь. Главное, что нет следов его одежды — он сюда не приехал на автобусе и не уедет. Где-то рядом, чую…

Обедали они вместе с Вадимом в кафе поблизости °т психиатрической больницы. Врач не спеша пересказал им все, что успел узнать сам, в том числе и о «холодных пальцах, схвативших за сердце».

— Не может быть! — положила вилку Настя, вяло ковырявшая салат. — Да Артур Мамедович?

— Все может быть, Настенька. В деле, которым мы занимаемся, быть может все… — устало заметил ее пожилой спутник. — Но что мы так грустим?! Если парень и вправду выдержал такой удар, то это удача, что он у нас.