— Такой японский мини-магнитофон работает на запись ровно сто пятьдесят минут, не так ли?

— Да, примерно так, — подтвердил эксперт.

— Все сведения держать в строгом секрете! — приказал ему майор.

Коринна проснулась и потянулась к тумбочке, на которой лежали сигареты. Она уже обжилась в комнате Дитера: повесила новые занавески на окна, по своему вкусу переставила мебель; о брате в комнате напоминала лишь его фотография с траурной лентой в углу.

Раскурив сигарету, Коринна встала, подошла к окну и сквозь щель между занавесками посмотрела вниз. Снег все еще шел. В ночной темноте снег, осевший на ограде балкона, казался белой накидкой. В высотных домах напротив кое-где все еще горел свет; светлые квадраты окон казались слегка размытыми за густой снежной пеленой.

Коринне стало холодно: на ночь она всегда выключала отопление и открывала форточку. Она использовала это как повод, чтобы остаться одной. Визиты во всегда слишком тепло натопленную комнату Фреда и их объятия должны были сохранить очарование необыкновенности, а не принижать их любовь до чего-то повседневного и обыденного.

Девушка снова легла в кровать. Снова и снова ее мысли невольно возвращались к Фреду. Некоторые его привычки казались ей чуждыми и непонятными: прежде всего, чрезмерная молчаливость. Обычно он отвечал на ее вопросы только тогда, когда она спрашивала по нескольку раз и довольно настойчиво.

Коринну пугало то, что сейчас его целью уже не был ни сам Лорхер, ни его сын Крампен. Они оба были разбиты и уже не интересовали его, как только он узнал, что в сейфе у Зайдельбаха лежат лишь подделки, а не оригиналы технической документации.

Теперь сам Зайдельбах стал его целью! У доктора имелось одиннадцать прототипов зарядов и микрофильм. И теперь она, Коринна, должна была узнать, где же именно он хранит этот фильм. Коринна старалась придумать убедительные отговорки, чтобы хоть как-то успокоить Фреда.

Доктор Зайдельбах весь ушел в заботы по организации экспедиции в Бразилию, как только он узнал от Лорхера, что тот нашел какого-то нового кредитора. Доктор считал, что это одно из очередных преувеличений. Однако, как только прибыло новое оборудование для лаборатории, он начал усиленно готовиться к отъезду. Коринна догадывалась о том, что Зайдельбах намерен конфронтировать со своим компаньоном и потому хочет уехать раньше, чем лаборатория будет восстановлена.

По отношению к Фреду Коринна чувствовала некоторые угрызения совести. Во время своей очередной поездки в Мюнхен она по совету одной своей знакомой обратилась в суд с жалобой на Лорхера, требуя возмещения нанесенного ей ущерба. Когда же она, вернувшись из поездки, рассказала об этом Фреду, он был явно обижен, и не столько самим поступком, сколько недоверием Коринны.

Каждый день в душе Коринны шла внутренняя борьба. Ей нужно было выбрать: либо быть с Фредом и, следовательно, выступить против Зайдельбаха, либо окончательно порвать с ним и уехать с доктором в Бразилию, чтобы со временем унаследовать его довольно солидное состояние.

Коринна сунула окурок сигареты в пепельницу и уставилась неподвижным взглядом в пустоту: она еще не умела по-деловому взвешивать все «за» и «против». Однако мысль расстаться с Фредом, чтобы поехать с Зайдельбахом, ее не особенно пугала, поскольку отъезд ей казался таким еще нескорым…

Общение с Фредом заметно влияло на Коринну, она уже разделяла многие его взгляды. Желание Фреда завладеть микрофильмом Зайдельбаха, чтобы обеспечить свое будущее, она понимала, однако мысль, что доктор должен погибнуть, была для нее ужасной.

Коринна лежала на спине и задумчиво смотрела в потолок. И вдруг она вскочила от пришедшей ей в голову догадки. Однажды они с доктором долго, но безуспешно искали расписание полетов среди многочисленных проспектов и бумаг, но некоторое время спустя Коринна его все-таки разыскала и принесла Зайдельбаху в комнату с кактусами. При этом она вошла так бесшумно, что доктор испугался и от испуга (он стоял возле окна) чуть было не уронил на пол горшок с любимым кактусом. Она очень хорошо запомнила эту сцену: левой рукой он держал горшок, а правой рукой что-то вдавливал в землю.

— Не может быть!.. — прошептала Коринна, только сейчас сообразив, чего так испугался доктор: Зайдельбах, по-видимому, только вытащил из земли маленькую капсулу, как неожиданно в комнату вошла она, и доктор поспешно сунул ее обратно в землю. «Вы превратили этот цветок в какой-то фетиш! — сказала она тогда профессору. — Уж не потому ли, что он носит имя вашего дядюшки?» Зайдельбах натянуто улыбнулся и проговорил: «Вы знаете библию? Наверняка нет! И хотя это не очень подходит, но все-таки прочтите от Матфея, раздел шестой, строка двадцать первая». Это она хорошо запомнила.

Коринна вскочила с кровати и бросилась к Фреду. Она трясла его за плечи, пока он окончательно не проснулся.

— У тебя есть Библия?

Он с изумлением уставился на Коринну и переспросил:

— Библия?.. Нет. А тебя не устроит Евангелие? Мне его подарили в день конфирмации.

— Мне нужно кое-что посмотреть.

— Ты плохо спала?

И, поскольку она не уходила, Фред встал и начал искать книгу в шкафу. Разыскав ее в картонной коробке, в которой хранились фамильные фотографии, он подошел к Коринне.

— Открой раздел шестой от Матфея, строка двадцать первая! — попросила она.

Покачав головой, он уступил ее желанию и прочел:

— «Ибо где находится ваше сокровище, там же и ваше сердце!» Чепуха какая-то…

— Скажи, это возможно — спрятать микрофильм в цветочном горшке?..

— Все зависит от того, как он законсервирован.

А спустя несколько минут они лежали рядом, и Коринна положила голову на грудь Фреда. Оба думали о возможностях, которые откроются перед ними, если микрофильм окажется в предполагаемом месте.

— Время идет, — заговорил Фред, — и скоро я уже не смогу водить Хонигмана за нос. Израильтяне намерены купить ослепляющее оружие, и как можно скорее! Но до этого должна состояться главная торговая сделка, ведь в Тель-Авиве скоро поймут, что наше ослепляющее оружие — всего лишь блеф!

И тогда Фред рассказал в деталях о своем плане. Коринна не сомневалась в том, что этот план удастся.

— Через три недели все будет позади, мы упакуем чемоданы и отпразднуем рождество на юге!

— А как же Зайдельбах? Он ведь верит, что я поеду с ним… Сказать ему, что из его затеи ничего не выйдет?

— Наберись смелости и скажи. На следующей неделе мы будем редко видеться — всю неделю ты будешь при Ховельмане!

— А почему? — испуганно спросила Коринна.

— Как только ты сделаешь вид, что отшатнулась от этого негодяя Горицы, Зайдельбах сразу же заметит, что ослепляющие заряды и микрофильм похищены!

— И это возможно?.. Но Зайдельбах со своим изобретением…

— Нет! — перебил он ее. — Не забывай о том, что именно он является изобретателем ослепляющего оружия, от которого погиб твой брат Дитер!

Коринна замолчала. Сказанное Фредом подействовало на нее, хотя она и понимала, что если кто-то погиб под колесами автомобиля, то виноват тут вовсе не конструктор, создавший машину, а шофер. Однако ослепляющее оружие действительно несло беды людям! И все-таки она твердо придерживалась своей точки зрения, иначе она не смогла бы работать с Зайдельбахом.

— А ты что-нибудь уже предпринял относительно защитного стекла? Зайдельбах может об этом узнать, хотя и не спросит.

— Я вступил в контакт с фирмой «Лайсинг-оптик», где одно имя Зайдельбаха оказалось таким же магическим, как «Сезам, откройся!». — Однако о деталях Горица почему-то распространяться не стал.

Коринна внимательно посмотрела на Фреда. Постепенно она все больше и больше проникалась его идеями и стала смотреть на вещи его глазами. Фред утверждал, что нынешние времена меньше всего подходят для романтиков. Тот, кто намерен высоко взлететь, должен быть крепким и беспощадным, ибо с сентиментальностью далеко не уедешь. Однако в какой-то степени и Коринна влияла на Фреда. Она по натуре была мечтательной, и иногда бывали такие моменты, когда и он принимал участие в мечтаниях об их совместном будущем.