Мужик взревел, размахнулся, Вольфгер мягким движением ушел от удара, и с замешенным на легких угрызениях совести удовлетворением ударил в ответ. Здоровяк грохнулся на пол, сбивая и ломая весом стул, с которого встал, тут же с шумом отодвинулись другие стулья — его приятели повскакивали, пылая жаждой мести…

А над головами у всех пронеслось строгое протокольное: «Стража, никому не двигаться!», которое, несмотря на протокольность, как правило, имеет прямо противоположный эффект…

Не видя другого выхода, вервольф просто одним звериным прыжком перелетел через распростертого противника, чтобы скорее оказаться возле нужного стола. И еще в воздухе был сбит воздушной волной. Рухнул на пол, группируясь, врезаясь в очередной стул, стол, людей.

— Охренел!

По ребрам ударил сапог. Капитан извернулся, снова избегая удара, и вскочил, на этот раз игнорируя обидчика. Вместо этого глаза мазнули по трактиру в попытке снова обнаружить цель. Краем глаза он заметил уверенно преодолевающих препятствия на пути к цели подчиненных, выцепил бледное, но собранное лицо господина Алемана — поставщика, в руках которого разгоралось потрескивающее молниями плетение. Тоже бледное, но совершенно испуганное лицо Карнавара, покупателя, пытающегося по стенке скрыться с места. А потом по трактиру прокатился вопль «Наших бьют!», и все окончательно смешалось в гигантскую свалку.

Удар молний Лейт принял на себя, вернее, на свитер (спасибо, Нинон, век не забуду!), а дальше… дальше мозг уже не думал, тело жило на рефлексах — звериных и профессиональных. Он больше не следил за тем, кто попадается под кулак, понимая только, что маг может уйти. А уходить ему никак нельзя.

…а потому в челюсть Алеману он врезал не только с удовлетворением, но и с удовольствием — и без малейших сожалений!

— Капитан! — сквозь забористую ругань кого-то из коллег прорвался вопль о помощи, и Вольфгер, быстро и надежно захлестнув запястья мага наручниками-магиегасителями — и рванул на окрик.

Карнавар оказался представителем редкой островной расы, способной в случае необходимости выбрасывать свою магическую иллюзию, как осьминог — чернильную копию, и под прикрытием обманки он чуть было не сумел уйти.

Пропахав вместе со сбитым телом брусчатку перед трактиром и слегка приложив противника о нее головой, Вольфгер замер, тяжело дыша. Убедился, что не перестарался (он и так знал, но проверить стоило, хотя бы затем, чтобы выяснить — не симулирует ли отловленный), и медленно поднялся.

Драка удалась!

Родной участок вервольф покинул только под утро. Слегка ныли отбитые ребра, привычно саднили ссаженные до крови костяшки, царапину на щеке неприятно стягивало, да и общее состояние организма можно было бы обозначить, как «слегка измочаленное». Но Вольфгер был доволен. Оба — и клиент, и поставщик — за надежной тюремной решеткой. Оба молчат, как гномы на вопрос о заначке. Но допрос можно продолжить и позже, пусть помаринуются, подумают о перспективах. Лично для капитана они виделись весьма радужными.

Несмотря на самочувствие, несмотря на скорый подъем — при том, что он еще и не ложился — несмотря на полную засаду в деле государственной важности, Вольфгер Лейт шел по городу в прекрасном расположении духа и был уверен, что спаться ему сегодня будет хо-ро-шо.

— А что это вы тут делаете, мастер? — вопрос застал меня врасплох.

Я ме-е-едленно обернулась, выигрывая время и лихорадочно придумывая, что можно на это сказать, кроме очевидного.

Потому что в этот самый момент я вытряхивала остатки своих духов на пол лестничной клетки перед капитанской дверью.

Просто, возвращаясь от Дианы в легком опьянении и расстройстве, я обнаружила, что мерзкий вервольф посмел избавиться от облагодетельствованного мной коврика — тем самым сведя на нет мою жертву. Это показалось мне ужасно обидным, и я решила, что четыре утра — это отличное время, чтобы восстановить справедливость. Тем более, что приличный капитан стражи, которому завтра на работу, в это время должен спать!

И этот самый капитан стоял сейчас за моей спиной, монументально возвышаясь в обрамлении лестничного пролета, на последнюю ступеньку которого он так и не поднялся, но выглядел все равно внушительно — особенно из ракурса снизу.

Вервольф шагнул вперед, одолевая эту последнюю ступеньку, и замер, нависнув надо мной.

Не приличный — поняла я.

Так и не придумав достойного ответа, я неторопливо выпрямилась и надменно вздернула нос.

Извиняться или оправдываться я не собиралась, вот еще. В конце концов, он сам виноват.

Подводить какую-то бы то ни было аргументационную базу под это утверждение я тоже не собиралась.

Выглядел капитан… расслабленным.

Несмотря на глубокую ночь, плавно переходящую в раннее утро и, очевидно, проведенную без сна. Несмотря на ссадины на костяшках и длинную царапину через левую скулу. Несмотря на застуканную за неприглядным занятием соседку — от всей его фигуры веяло глубоким внутренним довольством. Умиротворением.

Поняв, что ответа от меня не дождется, этот странный, незнакомый мне Вольфгер Лейт, пребывающий в полной гармонии с собой и со всем миром, вдруг хмыкнул.

— Ладно, всё равно эти духи вам не идут…

Что-о-о?!

— Я вам другие подарю! — пообещал волк мне, задохнувшейся от гневного возмущения, и миролюбиво продолжил, — Идемте, отчитаетесь, как прошла ваша шпионская миссия.

На уже знакомой кухне было светло, тепло и уютно. Я пребывала в той восхитительной стадии легкого опьянения, когда ты испытываешь удивительную ясность мыслей и ощущаешь себя абсолютно трезвой, а мир вокруг обретает небывалую четкость и прозрачность, и ты немыслимо близок ко всем тайнам бытия. Но резких движений предпочитаешь не делать.

Капитан, предоставив гостье самой устраиваться, как ей удобно, достал откуда-то из недр шкафов деревянную меленку, наполнил ее нутро, черное от времени и от работы, кофейными зернами из бумажного пакета (который тут же убрал на место, аккуратист!) и принялся крутить гнутую ручку с медной шишкой на конце. По кухне поплыл упоительный аромат — а в подставленное под мельницу блюдце посыпались темные крупинки.

Я втягивала воздух малыми порциями, «пробуя» запах и пытаясь его опознать. Сорт был мне незнаком, но, определенно, весьма неплох. Капитан переступил на месте, становясь поудобнее, и перекрыл мне спиной обзор на действо. Я было расстроилась — но новый вид был тоже неплох.

— Когда благовоспитанные барышни принимаются изображать хулиганов, — делился между тем со мной наблюдениями вервольф, — получается у них, как правило, через ж… жизненный опыт.

Голос его звучал на диво гармонично, переплетаясь с шорохом крошащихся зерен.

— А между тем, любой приличный хулиган, закаленный уличным детством, сразу вам скажет…

Лейт аккуратно отставил мельницу, подхватил блюдце и пошел куда-то с кухни. Я, как зачарованная, двинулась за ним.

— Что поливать надо не пол и, тем более, не коврик перед входной дверью…

Капитан отпер замок и вышел на площадку.

— А непосредственно саму дверь! — завершил свою мысль он, посыпая молотым кофе то место, которое я только что щедро оросила шедевром парфюмерной мысли.

— Что вы сделали?! — возмутилась я, когда этот варвар как ни в чем не бывало вернулся в квартиру и прошел мимо меня обратно на кухню — Это был отличный кофе!

— Полагаете, ваши духи того не стоят? — обернувшись через плечо, ухмыльнулся мне этот негодяй.

Пока капитан молол новую порцию зерен, а затем варил кофе, я сосредоточенно молчала. Делала вид, что обдумываю разные чрезвычайно важные мысли — но, по большей части, подсматривала за волком, наблюдая, как он двигается.

Точные движения, лаконичные жесты...

— Благодарю вас за лекцию, — надменно обронила я, когда приняла в свои руки кофейную чашечку, — но вам не приходило в голову, что я просто не желала доставлять вам неудобств больше, чем наметила?!

Капитан, снимавший с плиты вторую порцию кофе, взглянул на меня и промолчал — и это было очень скептическое молчание.