– Можно попробовать, – согласился Ноэль.

Комната на втором этаже, куда поместили гостей, была невелика и почти уютна. Хозяева, уезжая, забрали не всю мебель, и сюда удалось насобирать практически все, что нужно. Микк лежал на широкой кушетке, рядом с ним в плетеном кресле-качалке сидел Кипрос; девушка спала, свернувшись калачиком, на коротком диване. Компакт-эрм попискивал на полу, через маску-дисплей вводя в подкорку Микка бальзамирующие кодоны. Белый релакс был великолепным средством для лечения психических травм, но медики его не признавали, и вряд ли только по причине корпоративной неприязни к Корпусу… впрочем, и эрмеры далеко не все признавали его. В госпитале Корпуса, например, имели и использовали свою методику…

– Ты бы поспал, Кип, – сказал Ноэль. – Боюсь, что завтра…

– Я думал, – сказал Кипрос – Я могу рассказать, до чего додумался. Но только взамен на гарантии, что вы меня не засадите в психушку.

– О психушке нам остается только мечтать, – сказал Вито. – Как о несбыточном и прекрасном.

– Поговорим, Кип, – сказал Ноэль. – Сейчас мы запустим одну забавную штучку…

«Пьяное эхо» было развитием знаменитого «детектора лжи», но служило для других целей. Компьютер выбрасывал слово, требовалось в ответ сказать другое. Отслеживались степень и характер ассоциативности, вегетативные реакции, скрытые или подавленные мышечные и глазодвигательные ответы. Результатом было составление схемы активных полей коры и некоторых подкорковых зон. В общих чертах это напоминало зондаж информсетей в поисках источников загрязнения.

Ноэль сменил маску-дисплей Микка на управляющие очки, приладил наушники и ларингофон. Несколько секунд лицо Микка было ничем не прикрыто. Вито передернуло: было противно видеть замаслившиеся, чуть прищуренные глаза в обрамлении погибельно-черных век.

Неразборчиво буркнуло в наушниках, и Микк тотчас отозвался.

– Жизнь, – хрипло сказал он. Снова буркнуло.

– Холод, – сказал Микк.

– Предупреждаю, парни: все это в порядке бреда, – начал Кипрос. – Никакой точной информации у меня нет, так – слухи, обрывки… домыслы… Короче: где-то здесь, в Альбасте, была – а может, и есть до сих пор – лаборатория по принципиально новым типам биологического оружия. Абсолютного оружия. Суть которого вот примерно в чем: не убивать солдат противника, а заставлять их воевать на своей стороне. И даже не то чтобы воевать… Короче, враг – по нажатии, условно говоря, кнопки, – становится своим. А свои, естественно – все, как один… В общем, не знаю, как именно – в деталях – все это должно было выглядеть, но механизм был примерно такой: крупный – крупнее оспенного – вирус поражает мозговую ткань, сама болезнь протекает легко, ну, не в этом дело: дело в том, что помимо репродуктивной программы вирус вводит в клетку – в нейрон – еще и специальную программу, и по этой программе клетка делится, прорастают в заданных направлениях аксоны, дендриты – короче, создается дополнительная нервная сеть. В норме она себя никак не обнаруживает. Но по особому сигналу – активизируется, практически отключает сознание, человек становится восприимчив к непривычным для него раздражителям, ультразвуку, например… в общем, становится неким биороботом, готовым выполнять скрытно подаваемые команды. Я абсолютно уверен – правда, доказать не могу – что лет десять назад прошла серия опытов по созданию таких биороботов – правда, хирургическим путем – и они закончились успешно. Но у военных возникли трения с НБ. На какое-то время пришлось – ну, не законсервировать тему, но хотя бы сделать вид. Тогда и перенесли лабораторию сюда. И вот то ли во время перебазирования, то ли каким-то образом после – произошла утечка. Я думаю, порядка пяти лет назад. То ли этого не заметили, то ли не придали значения. А вирус оказался тропным не только к человеческой мозговой ткани… и вообще – мутировал… вирусы мутируют прекрасно… Короче: наш город – дома, подвалы, всяческие подземелья, канализация, свалки, пустыри, я не знаю – в общем, все, что угодно – все это стало одной огромной генноинженерной лабораторией. В роли скальпеля – тот вирус, в роли хирурга – случай… Микк принес мне двух десятиногих тараканов, которые обходятся без кислорода, живут в бензине и жрут стекло. Медленно, но жрут. В машине, пока мы ехали, он пытался рассказывать о них же – якобы они под всем городом прорыли ходы и проникают в дома, чтобы… чтобы жрать людей. А люди ничего не могут сделать, потому что все заражены, у всех в мозгах дополнительная схема, которая реагирует на этот тараканий запах и отключает сознание. Или вгоняет человека в шок. Или еще что-нибудь. Я слышал о желтых крысах, они не прогрызают норы, а способны просачиваться – буквально – в самые узкие щели. Новых мух видели все: очень деликатные, не пристают, но всегда держатся поблизости. Или этот мох на газонах… Так вот: ребята, которые сбацали все это, озабочены теперь, чтобы не полезла квашня из кадки. Про дополнительную нашу схему они знают на порядок больше нас. И знают, чем и как воздействовать на нее. И воздействуют. И поэтому мы почти не замечаем того, что происходит вокруг, и уж совсем – не боимся. Не общаемся ни с кем за пределами привычного круга. Супер, если бы это был не ты – хрен бы я мог что-нибудь сказать. Тебе – могу. Это пока сильнее. Может быть, только пока. Это карантин, ребята, и вместо колючки на столбах – электроды в мозгах. Причем такие электроды, которые не выдрать. А пока мы гуляем там, где можно гулять – они размышляют, как бы нас приморить без особого шума и без вони. Поэтому, парни, давайте прислушаемся сейчас к себе и скажем: может ли кто-нибудь из нас дать немедленно дёру, а если нет – то почему?

– А где обещанный бред? – спросил Вито.

– До бреда дойдет, – пообещал Кипрос. – Так что? Слабо сбежать? Куда-нибудь в горы? Ладно, пропустим. Продолжаю: в девяносто седьмом году в Бразилии проходил длительный эксперимент из серии «земных звездолетов» – сбалансированная экология и прочее. Тогда впервые применили компьютерную систему оптимизации флоры: датчики собирали информацию о самочувствии растений, процессор ее обрабатывал, эффекторы производили необходимые действия: подкормку, поливку, облучение – в общем, все, что нужно. И замкнули систему на экипаж – по типу сенситивного управления телерамами: рама сама выбирает ту программу, которая обеспечивает наилучшее самочувствие и настроение хозяина. Ну, и там: все нацелено на то, чтобы экипажу было очень хорошо. Им и было очень хорошо, психологи руками разводили. Полгода они провели в этом биостате, а через полгода после выхода все четверо – их там четверо было – перемерли; кто-то из окна выбросился, кто-то от инфаркта – уже не помню подробностей. Можно не комментировать, да? Так вот, помимо всех прочих странностей, там была такая: все они вели дневники. По условному календарю. И у всех в этих дневниках было не по сто восемьдесят записей, как должно бы быть – по числу дней – а у кого на три, у кого на пять больше. Причем невозможно было понять, откуда взялись эти дополнительные дни, и даже четко вычленить их так, кажется, и не удалось.

– Я читал об этом, – сказал Вито.

– Короче, эта сбалансированная биосфера, стремясь сделать ребятам приятное, стимулировала выработку эндорфинов и, возможно, аутогенных галлюциногенов. И у ребят возникала какая-то мнимая реальность, в которой они жили, как в обычной, первой…

– И ты хочешь сказать… – начал Ноэль, но Кипрос перебил:

– Да. То же самое. Только в масштабах города – и с отягчающими факторами.

– Вряд ли это самое страшное, что может произойти, – сказал Вито.

Кипрос набрал в грудь воздуха, чтобы достойно ответить, но не успел – Ноэль обнял его за плечи.

– Расслабься, Кип, – сказал он. – Ты связался с эрмерами, а эрмеры – люди простые, грубые, гипотез не измышляют… Понимаешь, какая штука: материал, с которым нам приходится работать, позволяет резвиться, как хочешь – в поисках объяснения. Объяснение обязательно найдется, полное, универсальное, может быть, даже изящное… Но если ты в него поверишь, то тебе тут же подвернется нечто такое… понимаешь, да? Мы поначалу очень объяснениями увлекались, и все об это как следует стукнулись: и Вито, и я… нам хорошо, мы хоть живы остались. А был у нас такой Сихард, талантливейший парень… вот. Пытался проверить свою теорию…