– В Капери и окрестностях было восемьдесят тысяч человек, – сказал майор. – Здесь в зоне возможного карантина – миллионов десять.

– Так… – Лот закрыл глаза. – Это точно?

– Что?

– Насчет… повторения?

– По крайней мере, существуют очень серьезные опасения, – сказал Меестерс.

– Мой доклад от мая этого года вы читали?

– Нет. Какой доклад?

– Я подал доклад в Министерство природы…

– Не читали. О чем был доклад?

– О том, что численность мутирующих форм в регионе нарастает по экспоненте… – Лот приподнялся. – Дома у меня есть запись.

– Каков мутагенный фактор, по вашему мнению? – Меестерс подался вперед, глаза его сверкнули.

– Может быть, это прозвучит дико… Мне кажется, это вирусный перенос чужеродных генов. Насколько я знаю, такой механизм применяется при генно-инженерных операциях; здесь мы имеем природный аналог.

– Вот! А теперь – пожалуйста – попробуйте вспомнить – как это пришло вам в голову?

– Ну, это было давно… Я как раз заинтересовался работами по генному инженерингу, шла речь о выведении насекомых, которые уничтожали бы промышленные отходы… но из этого, кажется, ничего не получилось. И задумался – а не работает ли такой механизм в природе? Стал искать…

– И нашли.

– Да. Похоже, что нашел.

– То есть не было этакого гениального озарения? Лот покачал головой.

– Скажите, если не секрет, – тихим голосом начал майор, – зачем вы пытались украсть из больницы ту девушку?

– Не секрет, – стараясь говорить небрежно, ответил Лот. – Хотел проверить еще одну идею.

– Какую?

– О природе фобического шока.

– Если можно – подробнее.

– Тоже – из безумных… Перенос генов – это, как понимаете, побочное действие вируса, оно проявляется только в потомстве. Я подумал, что одним из проявлений прямого действия может оказаться этот самый фобический шок…

– Вам понадобился свеженький экземпляр…

– Да.

– …и вы, презрев должностные инструкции…

– Совершенно верно.

– Хватит, Дитрих, – сказал Меестерс. – На сегодня достаточно. А вас, доктор, – он улыбнулся, – я прошу пройти в лабораторию. Там мы поговорим еще – более предметно. Возражений у вас нет?

– Вы, вообще-то, так и не сказали мне, с кем я имею дело.

– Формально – с ведомством научной разведки при Министерстве обороны. Фактически – лично со мной, – Меестерс изобразил поклон. – Я гарантирую вам полную научную независимость. Оклад – какой назовете. А главное… – он помолчал. – Я подозреваю, что нет ничего важнее того, чем мы занимаемся сейчас.

– Извините, профессор, – сказал Лот. – Я боюсь, что моя квалификация…

– Помимо всего прочего, – сказал Меестерс, – помимо квалификации, образования, таланта, черт возьми… есть что-то еще. После Капери я перестал пить и курить. И Дитрих – так и не начал. Ему там было двенадцать лет. В общем…

– Я, кажется, понимаю, – сказал Лот.

– Тогда пойдемте. Это в другом здании…

Господи, только бы он жил! Только бы жил! Что еще надо сделать? Я сделаю все. Я смогу. Только бы жил! Хоть бы был день. Днем не так страшно. Днем почему-то проще. Как я устала. Силы берутся откуда-то, но это не мои силы. Моих не осталось. Я устала. Берт его держит. Просто держит руками, чтобы он не ушел. Сердце останавливалось дважды. Рана страшная пройдет кулак, – и все разорвано внутри. Берт держит. Генерал жив. Мой генерал. Сейчас, сейчас. Как медленно срастается все. Я делаю, не зная, что делаю. Как называется. Но кровь уже не вытекает наружу. Он дышит – с трудом, но сам. И Берт – держит. Держит. Я знаю, чего это стоит. Мы сможем. Скорей бы утро. Темень убьет меня. И пот. Глаза съел пот. Не думать. Все там, в ране. Осталось мало. Края. Грязь выйдет сама. Вот так. Сколько ее. Задышал легче. Глубже. Хорошо. Еще грязь. Скопилась. Берт, уже лучше. Расслабься. Сделай, чтобы он просто спал. Помоги закрыть. Просто сведи руками и держи. Вот так. Больше ничего. Скоро, Берт. Несколько минут. Несколько минут. Держи. Не отпуская. Держи. Сейчас. Сейчас. Сейчас. Сей…

Все, Берт.

Можешь убрать руки.

Можешь убрать.

Убери руки.

Ну, что ты. Вот так. Понемногу. Одну. Другую.

Ляг, Берт.

У нас все получилось.

Я тоже лягу.

Мы спасли его, Берт. Слышишь? Мы его вытащили. Он живой. Он дышит. Он пойдет дальше. Нужно только отдохнуть.

Не знаю, где мы.

Плевать.

Найдемся.

Бернард сторожит.

Невидимы. Да, невидимы.

Скорей бы день.

Господи, как я устала…

– Хорошо, – неторопливо, как и раньше, произнес Томаш. – Тогда скажи, пожалуйста, какова вероятность того, что на пустом перекрестке в твою машину втыкается другая, причем в этой другой на заднем сиденьи лежит человек, которому ты нужен до зареза? И при этом оказывается, что он владеет информацией, нужной до зареза нам? И, больше того…

– О, черт! – Ноэль рубанул кулаком по воздуху. – Да я тебе то же самое пытаюсь втолковать, только другими словами!

– Но ведь ты не станешь утверждать, что столкновение это кем-то подстроено?

– А почему, собственно? Именно подстроено.

– Кем?!

– Этими… Вито, как они называются?

– Сайрами, – подсказал Вито.

– Вот именно. Сайрами. Очаровательное название.

– Ребята, – сказал Томаш, – мне кажется, вы поймали зелененького. Провериться не желаете?

– Два-ноль, – сказал Ноэль.

– Ну, друг… – Томаш разочарованно пожал плечами. – Если только для этого…

– Знаешь, Том, – сказал Вито, – хотя наш общий друг и показал тебе сейчас носик, но: по существу он прав – на мой, конечно, взгляд, – а кроме того, с тобой трудно разговаривать всерьез – стало трудно. Уж очень постная у тебя морда после столиц. Так что я предлагаю гол не засчитывать и считать предположение серьезным.

– Что – насчет сайров? – Угу.

– Тогда я ничего не понимаю. Ведь это же был кодон, галлюцинация. Комбинация былых впечатлений…

– А история нашего нового друга Микка тебя не настораживает?

– А какое отношение?.. – начал было Томаш, замолчал – и задумался.

Вито подмигнул Ноэлю, взглядом показал на дверь, и они вышли, оставив Томаша размышлять. Вряд ли он это заметил.

В большой и пустой гостиной – почти зале, впору устраивать танцы – развернули два стац-эрма и весь вспомогательный комплекс. Эрмы работали пока в беспилотном режиме, прочесывая сеть в поисках источников материала «черного шара». Стас и Вильгельм сидели спина к спине и смотрели, не мелькнет ли что-нибудь интересное. Прочесывание, по сути, только началось, ждать настоящих результатов было рано. Кое-что эрмы взяли на заметку, бледные разноцветные шарики пульсировали над столом проектора. Вот когда они сведутся в точки, когда между ними пролягут линии – тогда наступит черед пилотов. А пока… пока нужно запастись терпением.

– Ты знаешь, – сказал Ноэль, – все это, конечно, смешно, но если меня еще немного подкачать, я взорвусь.

– Слушай, а этот твой приятель… – начал Вито.

– Он мой друг, – перебил Ноэль.

– Друг, – согласился Вито. – Что мы будем с ним делать?

– Что ты имеешь в виду?

– Не ершись. Друг моего друга – мой друг. Дело святое. Вот я и спрашиваю…

– Куда спешить? – Ноэль помрачнел. – Ты лучше меня знаешь, что такое Штольц-Гусман. Я сделал ему белый релакс, пусть отдышится. Ведь – просто напинали по мозгам. Гады.

Это, кстати, в ту же копилку. Не зря же нас не допускают к обвалившимся.

Вито кивнул: не зря. Значит, что-то мы могли бы из них наковырять. Но что? Он уставился в стену. Красивые здесь стены… и вообще повезло с домом, мог подвернуться какой-нибудь склад, или подвал, или… странного для дерева палевого цвета панели, сложный и что-то смутно напоминающий узор волокон, темных и светлых: острова в бушующем море, безысходные лабиринты, осенний плющ на скалах…

– Давай-ка, пока он в релаксе, прогоним через него «пьяное эхо», – предложил Вито.