Лидия приподнялась, но Сэм снова опрокинул ее на спину, толкнув в плечи. Осторожность, сдержанность, недоверие – все исчезло, сменилось неистовством. «Так вот он какой, настоящий Сэм», – радостно удивилась Лидия.

Он взял в ладони одну ее грудь, тронул сосок подушечкой большого пальца, наклонился и лизнул его прямо через мокрый шелк. Потом с чем-то вроде приглушенного рычания жадно втянул его в рот и прикусил зубами. Лидия вскрикнула и выгнулась дугой. Это было упоительно!

Она позволила развести себе ноги. Несколько минут Сэм просто ритмично прижимался между ними, а она не знала, что делать с быстро нарастающим возбуждением, от которого сердце колотилось, как безумное, и кровь тяжело стучала в висках. Ей казалось, что она все еще на качелях, то взлетает под облака, то летит к земле с восхитительным чувством головокружения. Сэм целовал ее все крепче, до боли, словно старался в поцелуе хоть отчасти растратить безумие страсти. Он так яростно терся между ее ног, что, не будь двойной преграды из его брюк и ее панталон, он уже оказался бы внутри, и Лидия поймала себя на том, что торопит приближение этого мига. Она словно прыгнула в омут – темный, жаркий, исполненный мощи. Она тонула в бездонных глубинах, но готова была последовать за тем, кто увлекал ее все глубже.

Это было легче легкого: не противиться, позволить себя вести. Не имея опыта, она просто положилась на Сэма.

Лидия ощутила, как он коленями подталкивает ее ноги дальше в стороны, и уступала, пока могла. Теперь она была почти совершенно открыта для него. Сэм отодвинулся, чтобы его рука могла протиснуться между их телами. Он дотронулся до средоточия ее женственности сквозь мокрую ткань панталон. Лидия вздрогнула всем телом.

– Боже!

Сэм потянул завязку панталон, намокшая лента не поддалась. Он рванул ее на себя. Лента затянулась в узел. Тогда он взялся за края панталон и дернул. Узел лопнул. Сэм сдвинул панталоны Лидии так низко, как сумел, и зарылся пальцами в завитки волос внизу ее живота. Его пальцы, особенно кончики их, казались ледяными в сравнении с жаром ее… ее плоти. Лидия знала все нужные слова, но хотя те и были написаны в научных книгах, они совсем не подходили к тому, что происходило между ней и Сэмом. Это было единение мужской и женской плоти, и только плотью она могла назвать то, что имело название на латыни. Как она жалела сейчас, что не знает более грубых, шокирующих выражений, интуитивно угадывая, что они были бы более уместны.

Лидия позволила Сэму ласкать себя, наслаждаясь интимностью его ласк. Ей хотелось как-то выразить, насколько это хорошо, но она не сумела подыскать нужных слов. Она была безмерно благодарна за это откровение, но благодарность нельзя было выразить простым «спасибо». То, что он делал с ней, было упоительно безнравственным, сладостно греховным. Он словно знал ее тело лучше, чем она сама, потому что скоро отыскал местечко, прикосновения к которому сводили Лидию с ума. Ей пришлось до боли закусить губу, чтобы не кричать в полный голос. Внезапно ощутив его прохладный палец внутри, где было так горячо и влажно, она начала двигаться навстречу, непроизвольно стараясь раздвинуть ноги еще шире.

– Хорошо… хорошо, – услышала она. – Я хочу, чтобы ты была вся открыта для моего взгляда, для моих прикосновений. Я хочу тебя видеть! И ты смотри, если хочешь.

Лидия вскинула голову, одновременно и увидев, и ощутив, как палец входит внутрь. Внутрь ее тела. Что за ощущение, когда в тебя проникают!

– Смотри! – приказал Сэм.

Она с радостью подчинилась и следила за тем, как палец погружается в нее и выскальзывает снова. Потом их стало два. Она смутно угадывала, зачем он это делает: он старался растянуть ее пошире, чтобы его огромная плоть смогла войти туда, куда сейчас входил только палец.

Но потом она перестала что – либо сознавать, остались только ощущения. С губ срывались невнятные звуки. Сэм что-то шептал ей на ухо – она не понимала еще и потому, что он сам был на грани того, чтобы утратить власть над собой. Кажется, он пытался объяснить, что хотел этого уже тогда, когда дилижанс уносил их в глубь пустоши, а она считала его спящим. При этом Сэм ласкал ее, заполняя ее и проникая все глубже, и Лидия выгибалась навстречу, теряя голову от наслаждения.

– Я хочу войти в тебя, милая…

– Да! – вырвалось у нее. – Прямо сейчас!

Потому что то, что в ней нарастало, становилось нестерпимым по своей силе.

– Сейчас! Скорее!

– Не спеши.

Лидия смирилась. Сэм лучше знал, как поступить. Все, что он затевал, поднимало ее на новую вершину, к еще более сумасшедшим ощущениям.

Он отодвинулся ровно настолько, чтобы добраться до пуговок сорочки – неизменных крохотных пуговок, которыми изобиловала женская одежда. Лидия их терпеть не могла, потому что всегда подолгу их застегивала. Но Сэм был либо безмерно ловким, либо опытным, потому что они расстегивались под его пальцами словно сами собой. Однако он скоро остановился и просто стянул сорочку вниз, на предплечья. От этого груди ее оказались бесстыдно приподнятыми, а руки прижатыми к телу. Сэм наклонился, полы рубашки защекотали Лидии плечи, соски окаменели. Он взял один в рот и начал сосать. Пальцы его снова оказались внутри ее.

– О Боже мой!

Но это была не молитва, а крик страсти, последние связные слова. Лидия представила себе, как она выглядит со стороны, с высоко поднятыми, доступными для взгляда и ласк грудями, с раздвинутыми коленями – и ощутила сладкий спазм внизу живота. Она металась головой из стороны в сторону, сминая белые цветки плюща, с губ ее срывались приглушенные стоны. Она ощущала на груди то прохладные пальцы, то теплые ладони, то огненно-горячий рот, чувствовала то поцелуи, то укусы, от которых по всему телу волнами расходилась сладость. Но еще слаще было внутри.

Выскользнув, пальцы снова нашли самое чувствительное место. Не помня себя, Лидия схватила их и прижала там, не давая ускользнуть, но это было излишне. Пальцы двигались между лепестков ее плоти, по бугорку, в котором сосредоточились все ее сладострастные ощущения. Сэм знал, где ее ласкать и как именно. Ее реакция была настолько сильной, что содрогалось все тело. Он начал двигаться вдоль нее, спускаясь все ниже и ниже…

– Что ты делаешь?! – крикнула Лидия, разом обретая дар речи. – Нет! Это уж слишком!

Сэм молча отвел руки, которыми она прикрылась, и наклонился.

Когда его горячий рот прижался к ней таким недопустимо интимным образом, Лидии показалось, что она достигла звезд. Кончик языка коснулся ее там, где только что касался палец, – и она содрогнулась в сильнейшем спазме наслаждения. Это было нечто из ряда вон выходящее по своей новизне, неожиданное и упоительное, с этим нельзя было бороться, оставалось только отдаться ему.

Лидия опомнилась, открыла глаза. Сэм приподнялся на одной руке, другая была на поясе его брюк. Лидия знала, что сейчас произойдет. Рот ее пересох, веки были так тяжелы, что отказывались подниматься, и она из-под ресниц следила за тем, как Сэм расстегивает брюки. Она заметила, что на нем нет нижнего белья – того самого, красного, так насмешившего ее в первую встречу. Как он был красив! Темная поросль волос, на груди широкая, суживалась на животе между пластами мышц и соединялась с островком волос в паху. Куда подевалось его нижнее белье? Что за бесстыдство, подумала Лидия, не скрывая одобрения, и тут же забыла обо всем, потому что последняя пуговица на брюках подалась,. и ее взгляду явился во всем великолепии инструмент для вторжения в ее тело – длинный, тяжелый, совершенный.

Лидия ощутила, как кровь бросается ей в лицо. Глаза округлились сами собой. В ней смешались восхищение и страх. Это было именно то, что она так хотела увидеть воочию, о чем столько размышляла, – напряженная мужская плоть, темная от прилива крови, с голубой прожилкой по всей длине. В ней было нечто скульптурное, разом и мощное, и изысканное. Иллюстрации в анатомии были лишь бледным подобием этого красочного зрелища. Лидия попробовала представить себе, как эта громадина проникает в нее, и содрогнулась. Это было просто невозможно.