Настя промолчала. И знаком ничего не подала. Да, она согласна, но как же гнусно на душе.

— Давай так, ты прямо сейчас заправляешься, а потом я ставлю тебя в гараж.

— Это сейчас так называется? — с жалостью и презрением к себе усмехнулась она.

— В чужой гараж… — кивнул он. — Сейчас Олеся подойдет, я с тобой не могу. А мой сосед снизу тебя обслужит. Фильтр поставит, масло сменит…

— Сосед?!

Настя возмутилась. Но не удивилась, потому как знала, с кем имеет дело.

— Соседи, друзья… Я уверен, что ты им понравишься…

— Так не пойдет, — мотнула головой Настя.

— Заправка стоит денег, моя дорогая.

— Я заплачу.

Денег у Насти не было, но ведь она может их найти. У отца в кабинете. Вдруг она сможет найти там тайник, в котором он хранит похвальные грамоты в рублевом эквиваленте? Она уже искала, но впустую. Возможно, там какой-то очень сложный секрет.

— Нет, только натурой, — Женя смотрел на нее безжалостно и требовательно.

Ему нужно было полное подчинение от Насти. И она должна была принять его волю. Иначе сегодня она останется без сладкого. И ей будет невыносимо плохо. А она не хотела страдать…

— Натурой?

— Натурой, — кивнул он.

— Ну, пока Олеси нет, можно начать с тебя… — Настя чарующе улыбнулась и, грациозно качнув бедрами, подошла к нему.

— Ты меня интригуешь, — усмехнулся он.

— Начинать.

— Ну, если по-быстрому…

Настя кивнула, слегка присела и вдруг резко распрямилась, ударив его коленкой в пах.

— Ой-ёё!

От боли Женю согнуло в поясе. Ампула выпала у него из руки, Настя подняла ее. Он потянулся за ней, но боль не отпустила его. Он не смог распрямиться, шагнуть за ней, поэтому Настя смогла выйти из квартиры.

А на лестнице она увидела Олесю. Эта глупая болонка стояла и терпеливо ждала, когда хозяин позовет ее и приласкает.

— Дешевка! — выплеснула в нее Настя.

— Что ты сказала?! — вскинулась Олеся.

Но Настя перла на нее, как бульдозер на кучу грязи. Олеся дрогнула, отступила.

Настя прошла мимо, только тогда сказала, не оборачиваясь:

— Дура! Беги от этого ублюдка со всех ног!

— Сама дура! — донеслось вслед.

— Слабоумная!

Это было попадание в самое яблочко. Действительно, она сама настоящая слабоумная. Она — это Настя. Говорил ей Сева, что Женя — фрукт с гнильцой, а она не верила. И сам Женя сказал, что хитро развел их с Севой, а она восприняла это как доказательство любви. А это был коварный и подлый ход со стороны человека, который вел против нее опасную игру. И победил, смешав Настю с грязью. И ничего ему не сделаешь. Она уже побывала в милиции, возможно, ее поставили на официальный учет как наркоманку. И Женя в том деле не фигурировал. И похищение — уже вчерашний день. Отец не заявлял в милицию, уголовного дела нет, и уже поздно его заводить.

Женю можно было взять на наркотиках. Согласиться на случку с похотливым соседом, отработать, получить дозу, и в этот момент на Женю наденут наручники. Но тогда Насте придется отработать свой номер, и тогда все узнают, какая она. А вдогонку появится кассета с компроматом на нее.

Это раньше Женя снимал дом, выдавая его за свой. Скрывал свою фамилию, опасаясь отца. Но сейчас ему все равно. Он сделал свое дело, затер доказательства, и теперь отец может узнать, почему Настя вляпалась в дерьмо. Что ж, пусть узнает! И пусть казнит себя за то, что не смог найти дочь и вытащить ее из лап Сластика. Но ведь петля по ним так и плачет — еще не поздно свести с ними счеты.

Настя грустно улыбалась. Ни одной складочки на щеке, ни одной искривленной черточки, а слезы текут по щекам. И так ее жалко, аж сердце ноет.

— Женя отомстил моему отцу… Обманул меня и отомстил… Если он Женя.

— А кто он? — спросил Сева.

— Я не знаю, он мог изменить имя…

— Имя, фамилию, — кивнул он.

— Сейчас он уже ничего не боится…

— Почему?

— Потому что скользкий, руками его не ухватишь…

— Хорошо бы гарпуном.

— Китобоев нет.

— Да? — задумался Сева.

Женя еще та гадина. И Настю совратил, и Олесю с толку сбил. Наступить бы ему ногой на голову да руками ноги вырвать. Но зачем это Севе? Олеся соблазнилась на Женю из-за слабости своего характера и всего остального. Но ведь и Настя бегала за ним как та собачонка. А если ее силой сажали на иглу, она могла бы сказать об этом отцу. Но нет, Настя довела дело до похищения. Которое организовал Женя. Она не распространялась, как там было, но вряд ли с нее сдували пылинки. Скорее, надували… Она сама во всем виновата. Сама позволила извалять себя в грязи. Почему он должен идти мстить за нее, рискуя своей жизнью?..

— Да и зачем руки марать об эту мразь? — спросила Настя, обращаясь к самой себе.

— Он тебя преследует?

— Он от меня прятался… А сейчас не знаю… Я его ударила, а он — тварь мстительная.

— Отцу скажи.

— Боюсь.

— Он же все знает.

— Не все… Мне доза нужна. — Настя умоляюще смотрела на Севу.

— Я так и понял, — кивнул он.

— Отцу я сказала, что ничего такого нет…

— А на самом деле есть… С этим надо что-то делать, — кивнул он.

Можно наказать Женю, но от этого ничего не изменится. Самый страшный враг для Насти — это наркотики. Вот с чем нужно бороться.

— Что ты с этим сделаешь?

— Ну, как-то же лечатся.

— Понятно, — с обидой в голосе вздохнула она.

— Что тебе понятно?

— Я тебе душу открыла… А ты капельницу в нее поставил, — печально усмехнулась она.

— А капельница нужна. Интоксикацию снять…

— Мне бы чего-нибудь другого…

— Чего другого?

— У Кости твоего друг, Веня его зовут, да?

— И что?

— У него может быть…

— Теперь и мне понятно. Зачем ты мне душу открыла, — усмехнулся Сева.

— Ну, я же не просто так… Я бы ему заплатила…

— Что у него есть? Достал где-то на шару, больше нет…

— А вдруг?

— Пацана под монастырь подводить не надо, — отрезал Сева.

— Какой ты правильный! — с укором и обидой глянула на него Настя.

— А что бы ты на моем месте сделала?

— Ну да, мы же на разных местах…

— На разных!.. И ты знаешь почему?

— Потому что я наркоманка…

— Потому что ты врешь, изворачиваешься.

— Я буду хорошей.

— Ну вот, ты уже и обещаниями разбрасываешься.

— А я, по-твоему, не могу быть хорошей?

— А разве ты сейчас такая?

— Нет, я хорошая…

— А считаешь себя плохой… Завязывать тебе с этим делом надо, пока не поздно.

— А если поздно?

— Неужели так затянуло?

— Да нет, сессия на носу, а если меня на лечение запрут, как я экзамены буду сдавать? Выпрут из универа, а оно мне нужно?

— Академку возьмешь.

— Да не хотелось бы…

— Дура! — Сева развернулся к Насте лицом, крепко взял ее за плечи. — Какой может быть универ, когда на кону — твоя жизнь!

Настя проясненно глянула на него. И кивнула, соглашаясь с ним.

— Тебя спасать нужно!

— Ну, хорошо…

— Что хорошо?

— Ну, я скажу отцу…

— Вот и правильно!

— Мне больно! — мотнула головой Настя.

— Извини. — Сева разжал руки.

— Мама сейчас дома, я ей во всем признаюсь.

— Очень хорошо.

— Только ты ей ничего не говори… Ни ей, ни отцу.

— Ну, если ты сама скажешь…

— Проводи меня домой.

— Ну конечно!

Насте сейчас никак нельзя оставаться без присмотра. И не совсем понятно, почему родители не посадили ее под замок. Допустим, она смогла убедить их в том, что может держать себя в руках. Но ее снова могут похитить, на этот раз по-настоящему. Отец должен оградить ее от связей с внешним миром и вплотную заняться Женей. Может, эта мразь и подстраховалась, но, если очень сильно захотеть, и на него можно найти управу.

Надо бы поговорить с отцом Насти, подсказать, если он чего-то не понимает. Об этом Сева думал всю дорогу, до самого дома, в котором она жила. Но дальше подъезда Настя его не пустила.