— Паррик! Ведь речь идет о Волшебном Народе, — возразил Элевин. — Это будет не так-то просто.

Начальник кавалерии спустился с неба на землю.

— Знаю. Вот почему Ориэлле понадобится войско. В одиночку ей не справиться, а мы тоже не можем обойтись без мага. Ну а вместе… Как бы там ни было, я должен немедленно известить Ваннора, — он задумчиво посмотрел на старика. — Послушай, почему бы тебе не пойти со мной? Если мы уйдем, шпион нам больше не потребуется, а здесь тебе постоянно грозит опасность.

Элевин покачал головой, хотя искушение было велико.

— Мне лучше остаться. Если я неожиданно исчезну, Элизеф с Брагтаром заподозрят неладное и начнут меня искать, а это может быть опасно и для вас. К тому же, если вы решите напасть на Академию, вам нужен будет кто-нибудь внутри.

— Ну до этого еще далеко!

— Ничего не поделаешь. Не беспокойся, со мной все будет в порядке. Кроме того, Миафан зависит от меня. Когда я вижу его, слепого и искалеченного… Да, конечно, он сам виноват, но все-таки порой кажется таким беззащитным…

Паррик стиснул руку мажордома.

— Элевин, ты очень помог нам, и все мы тебе признательны, но…

— Дело не только в этом. В Академии меняется ветер. Знай, Паррик, теперь следует больше всего опасаться Элизеф.

— Запомню. Ориэлла всегда ненавидела эту суку. Значит, ты уверен, что не хочешь пойти со мной?

— Не могу. Паррик кивнул.

— Хорошо. Ты храбрец, Элевин, — или болван. Форрал всегда повторял, что между тем и другим не такая уж большая разница. Прощай, мой друг. Мы будем молиться за тебя. Ваннор постарается время от времени посылать тебе весточку.

— Ваннор? А ты?

— Я? Лично меня вдруг потянуло на юг. Там теплее! — Начальник кавалерии подмигнул и, подхватив свой фонарь, исчез в дальнем конце пещеры, оставив опешившего Элевина в одиночестве.

Канализация пронизывала весь город вдоль и поперек, соединяя величественную и надменную Академию с самыми скромными жилищами. Конечно, не самое приятное место, чтобы залечь на дно, но зато это давало возможность шнырять под самым носом у Волшебного Народа, и, кроме того, не составило труда пробить тонкую перемычку, отделявшую канализацию от Архивов. Дыру предусмотрительно сделали в углу, где скала, образовывала изгиб, так что отверстие скрывалось в глубокой тени выпирающего камня. Паррика, из-за его маленького роста, назначили связным. Держа в руке фонарь, кавалерист протиснулся в узкий сток. К счастью, благодаря холодной погоде, равно как и тому, что в Академии сейчас было довольно малолюдно, запах чувствовался не слишком сильно, но кавалерист все же старался дышать пореже. Конечно, человек со временем может ко многому привыкнуть, но всему есть свои пределы!

Проходящий под мысом Академии сток соединялся с главным каналом. Проржавевшие штыри старой лестницы, служившей для осмотров, выпирали, острые и опасные, из стены, отмечая то место, где когда-то был люк. Паррик прицепил фонарь к поясу, натянул кожаные перчатки, чтобы защитить руки от шершавого железа, и начал очень осторожно карабкаться вверх. Любая ссадина или порез могли оказаться смертельными. Опасность заразиться была велика, и повстанцы уже потеряли двух человек: один погиб от крысиного укуса, а другой — от столбняка.

По обе стороны грязного, вонючего канала шли небольшие бордюрчики для смотрителей. Паррик порадовался, что уровень воды не слишком высок, ибо как-то раз ему пришлось взбираться под потоком льющегося сверху дерьма и повторять этот подвиг бравому кавалеристу не хотелось. Оказавшись в туннеле, он направился к своему кривобокому плоту. Вода стояла низко, и воин мог вернуться вплавь, но когда уровень грязной жижи достигал высшей точки, путешествие приходилось проделывать по узкому скользкому бордюру, в постоянном страхе оступиться и рухнуть в вонючую канаву. Единственным источником света служил фонарь, болтавшийся на поясе. Паррик вздохнул, взял шест и двинулся в путь через сеть туннелей, ведущих к убежищу повстанцев.

Он уже почти достиг цели, как вдруг услышал приглушенные звуки схватки. У него дрогнуло сердце. Великий Чатак, нет! Паррик причалил, на ходу пытаясь взвесить все возможности. Кто их предал? Нет, это потом. Давно ли началась атака? Сколько там врагов? У них было преимущество внезапности, но они плохо ориентируются в этих туннелях. Перепрыгнув на бордюр, Паррик погасил фонарь. Пока глаза привыкали к темноте, проверил ножи — по одному в каждом рукаве — и вытащил из-за голенища длинный кинжал. Меч он оставил в ножнах. Это будет рукопашный бой. Паррик с усмешкой скользнул вниз и начал пробираться по вонючему каналу, по пояс в ледяной жиже, держась за бордюр, чтобы не поскользнуться на слизистом налете, покрывающем дно.

Если бы ему не нужны были сведения, часовой умер бы на месте, но сейчас он просто опрокинул стоявшую на часах женщину в канал, и, прежде чем она успела опомниться, резко развернул ее и приставил к горлу кинжал.

— Сколько вас? — пророкотал он. — Отвечай! Девушка замерла.

— Великий Чатак — я узнаю этот голос! — воскликнула она. — Паррик, это действительно ты?

— Да, провалиться бы тебе! А теперь отвечай на вопрос!

— Паррик, это же я, Сангра! Да простят нас боги, но ходили слухи, что ты мертв. Да убери же свой проклятый нож и дай мне обнять тебя!

Она так бурно ликовала, что Паррик моментально поверил ей, да и сам он тоже обрадовался: Сангра была его старым другом — большая, шумная, крепкая девушка, чьи прелести не могла скрыть ни одна боевая куртка. Ах, какие пирушки они закатывали в былые деньки! Паррик заулыбался, убрал нож, и прежде, чем девушка повернулась к нему, успел запустить руку туда, где ей, в общем-то, не полагалось находиться.

— Ну вот теперь я точно знаю, что это ты! — Сангра плакала и смеялась и в конце концов так крепко обняла кавалериста, что у того хрустнули кости. Они поцеловались, не обращая внимания, что по ним ручьями течет вонючая жижа.

Наконец Паррик неохотно выпустил девушку из объятий. — Сангра, что здесь происходит?

— Пекарь, ублюдок, предал вас — то есть Ваннора. Мы же не знали, что и ты здесь, Паррик. Остальные тоже с тобой?

— Да, но совсем немного.

— О боги! Нужно скорее предупредить наших. Мы не станем драться со своими.

— Узнаю мою девчонку! Давай, быстрее!

Солдаты гарнизона уже загнали горстку воинов Ваннора в тупик, но те отчаянно сопротивлялись. Почти все факелы успели потухнуть, и в наступившей полутьме было непросто отличить своих от чужих. Однако Сангре это прекрасно удавалось. Они с Парриком ринулись в самую гущу битвы. Кавалерист, с его гибким телом, без труда проскальзывал между сражающимися. Его метод был прост: он щадил всех, кого узнавал, а любой незнакомец получал удар ножом. Сангра тем временем перебегала от одного воина к другому, перебрасываясь короткими репликами со старыми товарищами Форрала. Перемена происходила на глазах: с радостными лицами воины гарнизона обращали свое оружие против безжалостных наемников Ангоса.

Все закончилось очень быстро. Повстанцы Ваннора, получив передышку, смогли перейти в наступление, и наемники оказались меж двух огней. Паррику удалось пробиться к купцу и объяснить Ситуацию. Вскоре над грудой мертвых наемников произошла трогательная встреча старых друзей Форрала.

Если Ваннор и изумился, обнаружив, что, его маленький отряд пополнился несколькими десятками отборных бойцов, то держался он невозмутимо, и когда Паррик представил ему Сангру, купец приветствовал девушку с подчеркнутой любезностью, мужественно не обращая внимания на тот факт, что та вместе с начальником кавалерии только что окунулась в канализацию.

— Если бы мы знала, что вы все здесь, — извинилась Сангра, — мы бы давно присоединились к вам. Несладко нам пришлось с тех пор, как Ангос привел в гарнизон наемников. Но, честно говоря, мы считали, что должны остаться. Мы решили, что Форрал поступил бы также, ибо мы давали присягу, и к тому же кому-то ведь надо было защищать людей от жадности этого Ангоса, да и Волшебного Народа тоже. — Она посмотрела на Паррика. — Так что же нам теперь делать? У Ангоса полно людей, он ждет у входа в туннель, и теперь, когда ему известно, что вы здесь, тут больше нельзя оставаться.