Дора без особого интереса просмотрела остальное оглавление: «пластика век», «пластика голеней», «пластика ягодиц» – надо же и такое бывает, – «интимная пластика» – на последнем пункте она слегка хихикнула, пообещав себе вернуться к этому месту и посмотреть подробнее, и тут ее взгляд наткнулся на незнакомое слово:
«липосакция». А это, интересно, что такое? Она внимательно вчиталась в заголовок:
«Липосакция, лазерная липосакция, липомоделирование». Потом прочитала объяснение: Липосакция это удаление жировых клеток из проблемных зон.
Липосакция является моделирующей операцией для восстановления контуров Вашей фигуры или другими словами ее коррекции.
Коррекция фигуры! То, что ей нужно! Сначала талия, а потом, наверное, ноги: толстые короткие ножки тоже не радовали. Почему бы не сделать их стройнее? Вот если бы еще и длиннее! Но такого средства в справочнике не было. И, отбросив книжку, Дора предалась мечтам, твердо пообещав себе, что поговорит о липосакции с отцом при следующем свидании. Она не знала, что этой встрече суждено стать ее последним днем на Земле, и – распрощаться с глупыми мечтами о красоте на долгие пять лет.
Девушка вздохнула и на несколько мгновений вернулась к реальности. Карета по-прежнему мерно покачивалась, убаюкивая пассажиров. Солнце ощутимо клонилось к западу, они ехали уже, наверное, два часа, и время было далеко за полдень. За окном мелькали покрытые хвойной порослью предгорья. Пригревшись, молодые супруги на противоположном сиденье сладко похрапывали, и, кажется, даже суровая наемница задремала вполглаза. Путешественники приближались к Чанскому ущелью, и охранники негромко перекрикивались, напоминая о бдительности. Все было спокойно. И Дора вернулась в прошлое, вспомнив разговор с отцом, изменивший всю ее жизнь.
-Прости меня, деточка, но я должен тебе кое в чем признаться, – сказал тогда Норр, глядя на дочь непривычно виноватыми, жалобными глазами. – Знай, что на твоей планете я чужак. Я пришел на Землю из другого мира. Там таких, как я, называют гномами. Это прекрасный волшебный мир, и я там – персона не из последних. Тебе будет со мной хорошо.
-А почему ты говоришь об этом сейчас? – недоверчиво спросила Дора.
-Ты больше не можешь оставаться здесь, – объяснил отец. – И я не могу больше приходить. Срок действия транспортного амулета ограничен, и я прибыл на Землю в последний раз. И хочу забрать тебя с собой. Ты согласна? Пойми, я забрал бы тебя и раньше, но это было небезопасно.
В речи отца девочку привлекло только одно слово «волшебный». Ее, как и большинство современных детей, не смущали разговоры о гномах и инопланетянах. А зеленые человечки и эльфы некоторым ее друзьям были роднее и ближе, чем одноклассники и даже родители. Но вот волшебник, магия – это показалось ответом на ее мечты. Придет добрый волшебник, хлопнет в ладоши, и она станет сказочной красавицей, феей из американского мультфильма, стройной и высокой! И не нужно никаких опасных дорогостоящих операций, наверняка, очень болезненных. Дориана панически боялась боли, но ради красоты готова была потерпеть. Но в мире отца не требовалось даже этого. Не зря же, читая сказки, она представляла себя хозяйкой лампы Аладина!
Эйфория оказалась такой сильной, что Дора без возражений согласилась покинуть Землю, практически пропустив мимо ушей честно признание Норра в том, что у него уже были жены и дети. Однако первая жена, будучи беременной, случайно упала с лестницы и разбилась насмерть, сын-наследник погиб в младенчестве, подавившись кусочком яблока – о том, что яблоко оказалось отравленным, гном рассказывать дочери не стал, она узнала об этом позже, совершенно случайно. Еще одна дочь, старшая, погибла при попытке похищения. И так, Дора в двенадцатилетнем возрасте осталась единственной наследницей владыки западных гор, наверное, потому, что ему удалось спрятать ее далеко от Кьяры.
Но это все не имело тогда для нее значения – слишком сильное разочарование испытала Дора после прибытия в Зиртан. В мире отца не оказалось магии! Под словом «волшебный» он имел в виду нечто иное. А значит, мечтам о красоте суждено было остаться неосуществимыми.
Дориана долго плакала по ночам, скрывая от отца горькое разочарование, потом детские мечты надолго потеряли значение. Она начала учиться в Зиртанской академии, где ее преследовали многочисленные поклонники: по гномским меркам, девушка считалась очень хорошенькой – по сравнению с подружками, на лицах которых к восемнадцати годам уже пробивались клочки бороды, – ну а влияние и богатство отца придавали ей особую прелесть.
Гномской принцессе не нравился никто. А в таком случае, зачем что-то менять? Девушка одевалась подчеркнуто мешковато и небрежно, обращая внимание лишь на удобство, уделяя внешности минимум времени. Отчаявшись, она готова была уже смириться с незавидной участью – выйти замуж по велению отца, как вдруг в ее жизни произошло чудо! Она увидела Севастьяна и влюбилась.
Да, пора было признаться честно – она влюбилась в незнакомого парня, как наивная дурочка. А парень этот был землянином, умел обращаться с женщинами, а значит – все глупые детские мечты о красоте, казалось бы, давно забытые, снова резко приобрели актуальность. Доре срочно нужны были лишние десять сантиметров роста. Нет, пятнадцать. Севка среднего роста – приблизительно, метр семьдесят шесть – семьдесят семь, а то и меньше. Это ей, гномке, он показался высоким. А вот если у нее будет метр шестьдесят девять, тогда….!
Она представила себе это великолепное зрелище и даже зажмурилась от восторга.
-Да, не меньше пятнадцати, – решительно проговорила Дора вслух, совершенно позабыв, где сейчас находится. И сразу же вскрикнула, ударившись щекой о металлическую защелку дверцы. Карету ощутимо тряхнуло, и за окном послышался шум. Зефт и Марисса уже проснулись и сидели, прижавшись друг к дружке, с одинаковым выражением ужаса на лицах
-Пригнись, опасность! – вскинулась воительница, и Дориана совершенно безотчетно нажала на черный камень отцовского перстня. Камень поддался удивительно легко и повернулся внутрь, однако в мире ничего не изменилось. Но Дориана не успела пожалеть о своей рассеянности. Крики вдруг раздались совсем рядом, на крышу кареты рухнуло что-то тяжелое, обрушив ее внутрь, прямо на переднее сиденье, Рона склонилась над хозяйкой, прикрывая ее собой, затем что-то сильно ударило девушку по голове. Дора почувствовала, как сознание медленно покидает ее. Последним, что она увидела, было искаженное болью лицо Зефта, вытянувшегося в предсмертной агонии, и расползающееся темное пятно на его помятом свадебном костюме, пробитом на груди эльфийской стрелой с темным оперением.
Сознание упорно не хотело возвращаться на свое место – туда, где положено находиться сознанию, а попытка приподняться сразу же отозвалась в голове тупой болью. Дора приоткрыла глаза, надеясь, что пережитый кошмар окажется обычным страшным сном, но первым, что она увидела прямо над собой, было мертвое лицо Роны. Камень, сброшенный разбойниками на дорогу, полностью раздавил переднюю часть кареты, и сломавшиеся доски пропороли наемнице спину. Жуткое зрелища заставило на минуту зажмуриться, потом – рвануться прочь. Освободиться оказалось нелегко.
После нескольких безуспешных попыток Дора осторожно высвободилась из-под мертвого тела и с трудом протиснулась в полуоткрытую перекореженную дверь, выбравшись из кареты. Было ясно – если бы не самопожертвование телохранительницы, ее тело сейчас валялось бы там, внутри, рядом с трупом двоюродного брата. Короткий взгляд, брошенный в разбитое окошко, подтвердил, что она не ошиблась – Зефт оставался в раздавленной карете, пришпиленный, как бабочка, к бархату сиденья длинноклювой эльфийской стрелой. Однако Мариссы рядом с ним не было. Кругом лежали трупы погибших от стрел охранников, но, как Дора ни искала, ни тела Сабура, ни тела Мариссы ей найти не удалось. Живыми или мертвыми, но разбойники уволокли их с собой.
И оставаться возле кареты тоже было нельзя – негодяи могли вернуться – да и не хотелось: страшное зрелище мертвых тел вызывало желание немедленно бежать прочь. Дора ломала голову, не понимая, что послужило причиной нападения. Пусть она не отличалась красотой, но никто не назвал бы ее дурочкой. А груз каравана был невелик и небогат, да он и остался неразграбленным. Тюки, вывалившиеся из кареты, лежали на дороге невскрытыми. Да и карманы охранников были не вывернуты, бандиты не тронули даже походные мешки. И большинство гномов убили эльфийские стрелы. Очень похоже на банду Расселя, который, по слухам, был эльфом высокого рода. Неужели это начало войны? Или обычная бандитская вылазка для захвата заложников и получения выкупа, а стрелы – всего лишь уловка?
