Дама величественно вплыла в комнату и, не дожидаясь приглашения, устроилась в кресле. Видно было: она в своем доме и в своем праве. Гость здесь он, Армандо.

— Ты не хочешь компенсации за свои страдания? Мог бы слупить с Доры что‑нибудь ценное.

— Нет, спасибо. Мне бы скорее отправиться в путь.

Ты забираешь с собой моего внука Региса?

Маг пожал плечами. Он бы предпочел уехать один.

— Правильнее было бы сказать, что это он заставляет меня ехать с ним. Я не хотел этого. Но он сказал, что получил от вас разрешение…

— Да, я разрешила и жалею, что не сделала этого раньше. Детям нужно учиться, и не так, как их учат здесь. Мы слишком зациклились на отпоре внешнему миру, забывая, что мы всего лишь его малая часть. Так что поезжайте. Я даже дам вам денег.

Она достала откуда‑то из складок просторной юбки мешочек с золотыми монетами и положила перед Армандо на стол. Он уже хотел отказаться, но дама его опередила:

— Это золото я даю не тебе, а Регису. Но он никогда не бывал снаружи иначе чем в боевых рейдах и не знает, что с ним делать. Сохрани монетки для него, мой мальчик, трать на его нужды и научи эту бестолочь обращаться с деньгами до того, как вы расстанетесь.

Тут кольцо на ее руке полыхнуло голубым светом.

— Все, бегу. Заседание продолжается.

Армандо попытался спросить:

— А что?…

— Что будет с Дорой? Выгнать ее мы не выгоним, но власти у нее поубавится. Заодно и у Арангела мозги на место встанут. Да и в темнице отсидеть придется. Ей полезно, а то решила, что она тут самая умная и хитрая и ей все позволено.

— А Симонетта?

— Ты дал ее отцу хороший совет. Думаю, он так и поступит. Как раз Дора в темнице насидится, пока Арангел дочку в Элидиану свозит и замуж выдаст. Заодно кое — кого с ним отправим магии учиться, а назад он нам свеженьких магов привезет. Мы слишком закрылись от мира, мой мальчик. Пора менять стратегию.

Она одарила парня сияющей улыбкой и исчезла за дверью.

Меньше чем через час Армандо с Регисом уже скакали рядом в сторону городка Этана, где находился знаменитый мост через Каруну. Армандо молчал, погруженный в свои думы, а Регис радостно болтал обо всем: о жизни в крепости, о красоте окружающей природы и конечно же о своих мечтах.

Парень действительно ничего не знал о жизни, Герментруда была права. Он готов был видеть весь мир солнечным и светлым. Объяснять сейчас, что это не так, что мир жесток и несправедлив, было бы правильно и совершенно бесполезно. Регис должен был на собственном опыте в этом убедиться.

К счастью, встреча с грозной реальностью откладывалась. Стражники на мосту знали Региса и других магов из замка и спокойно его пропустили. Под эту марку и Армандо проехал без лишней волокиты и расходов на взятки.

Этан проехали, не задерживаясь. На что тут смотреть: маленький провинциальный городок, всех достопримечательностей — мост через Каруну и рынок. Но ни Армандо, ни его товарищ ничего покупать там не собирались.

Дорога ровной лентой ложилась под копыта лошадей. Застоявшийся на валаренской конюшне Брик бежал резво, серая лошадка Региса от него не отставала. Сияло солнце, легкий ветерок шевелил верхушки деревьев и гнал по небу легкие пушистые облачка.

Ровный ход Брика убаюкивал. Регис наконец‑то замолчал, любуясь окрестными пейзажами. Армандо начал соскальзывать в сон и совершенно машинально попытался позвать Дину. Знал, что делает это напрасно: белый день, она не спит и не откликнется. И внезапно услышал в голове ее голос:

— Армандо, это действительно ты? Мне не мерещится?

Дорога стелилась ослику под ноги. Он трусил за морковкой и ни на что не обращал внимания. Мы с Вэнем сидели сверху на его ящике на колесах, подложив под попы удобные подушечки, и разговаривали. Вернее, я слушала, а старичок рассказывал.

Для начала он официально принял меня в ученики по хотейскому обряду. Я должна была попросить об ученичестве, а он согласиться. Не знаю, зачем ему это понадобилось, но возражать я не стала, тем более что еще вчера сама умоляла его меня чему‑нибудь научить.

Затем мы тронулись в путь и он начал первый урок. Рассказывал об особенностях маги ведьм то, чего мне не поведала бабушка Клотильда. Так как на Хотее динь‑ли не преследовали, а уважали, их магия там получила глубокое и всестороннее развитие. Я достала свою тетрадь и еле успевала записывать.

Как учитель Вэнь мог дать фору всем нашим профессорам из Академии.

Вообще мне вдруг стало ясно, что учили нас… не очень хорошо. Кортальская Академия, чей диплом я получила, считалась одной из лучших магических школ на континенте, но никто и никогда не давал мне такого ясного, стройного и развернутого знания. Обрывки, втиснутые в голову еще бабушкой, и разбавленные жидким супчиком академической премудрости, вдруг стали выстраиваться в стройное здание, в котором можно было самостоятельно найти ответ на любой вопрос.

Кстати о вопросах. Вэнь отвечал на них прежде, чем я успевала задать. А у меня всю жизнь в голове вопросы родились с ужасающей скоростью и требовали, чтобы интерес был удовлетворен. Из‑за этого, кстати, меня недолюбливали мои преподаватели.

Для них я была чем‑то вроде стихийного бедствия. Стоило поднять руку, чтобы задать вопрос, и любой преподаватель тут же отворачивался и придумывал, почему он не станет мне отвечать. То урок уже закончен, то ему срочно надо к ректору, то этот раздел вообще не изучается в рамках академического курса. Обидно было: я же ничего плохого, просто хочу знать.

На последних курсах плюнула на преподов и сама искала ответы в книгах. Мне даже допуск в закрытый отдел библиотеки оформили, чтобы отстала. Антонио надо мной посмеивался, мол, досталась ему жена — заучка, но добытыми сведениями охотно пользовался.

Были, конечно, и такие предметы, которыми я открыто манкировала. Никогда не любила ни истории, которую нам преподавала достопамятная Блегари, ни географии, ни кортальской классической литературы. Почему‑то казалось, что они мне не понадобятся. Ошибочка вышла: сейчас эти знания мне бы ой как пригодились. Особенно по географии. Но чего нет, того нет. Приходится наверстывать на ходу. Хорошо хоть карту читать умею.

Я почти сразу поняла, как невероятно мне повезло с учителем. Вэнь был настолько широко образован, что я только диву давалась. Он мог бы преподавать все предметы, которые нам читали добрые две дюжины профессоров, и каждого из них превзойти. Но больше всего меня восхищало то, что у него имелась стройная картина мира, в которую он встраивал все известные факты. Этим никто в Академии похвастаться не мог: каждый знал только свою область и давал нам обрывочные сведения. И вот сейчас хотейский архимаг разворачивал передо мной часть своей замечательной картины, а я обмирала от восторга.

На глазах не связанные между собой факты вдруг обретали смысл и вплетались в общий узор, ложась на предназначенные им места. Факты, которые раньше противоречили друг другу, вдруг стали друг друга дополнять.

Когда мы остановились пообедать, я не сразу смогла прийти в себя и переключиться на приготовление пищи. Вэнь объяснил, что учитель заботится о развитии ума и духа ученика, а ученик должен заботиться о питании бренного тела учителя. В смысле разводить костер, готовить, убирать, стирать, чистить и кормить осла и т. д. Да я не против! Тем более что закупать продукты Вэнь будет на свои. Он так решил.

После обеда мы потратили время на то, чтобы я изучила устройство Вэневой повозки. Этот ящик на колесах действительно был одним сплошным чудом. Он только казался легкой деревянной коробочкой с пазами для прутьев тента и устройством, через которое продевалась колесная ось.

Его можно было снять и разложить, и тогда он превращался во все, что угодно. Постаравшись, можно было построить из него вполне пригодный для жилья домик, только очень крошечный, на одного. А еще в этом ящике содержалось такое хозяйство, какое мне и не снилось. Он был весь набит ящиками и ящичками, коробками и коробочками, ларцами и ларчиками. Заклинание расширения пространства здесь использовалось многократно и такими экзотическими способами, что я только рот раскрыла, когда Вэнь мне это показал и объяснил. Если бы выложить все, что содержалось в ящике — повозке, можно было бы хороший дом обставить. А как все это достать при необходимости? Я же запутаюсь.