В груди все болезненно сжалось, и его шаги замедлились. Он понял, что стоит посреди улицы, когда громкий автомобильный гудок выдернул его из шокового состояния. Голова Мосса повернулась и глаза, которые прежде смотрели на него с обожанием, застыли взглядом на нем. На красивом лице Мосса заплясал страх и Лу знал, что ему нужно на хрен убираться оттуда как можно скорее. Он поспешил через дорогу обратно к насосу. Он хотел бежать прочь сломя голову, но он заплатил свои пятьдесят баксов, чтобы заправиться. Лу стоял, повернувшись к Моссу спиной, но все равно чувствовал, как яркие голубые глаза сверлят взглядом его спину.

— Милый, кто это? — острый женский голос был отчетливо слышен даже сквозь громкий звон, что не прекращался в ушах Лу.

Он слышал, что Мосс женился на дебютантке из Ричмонда, как его отец всегда и планировал. Все тело Лу горело в огне, когда он услышал ответ Мосса.

— Никто.

Его чертовы руки дрожали так сильно, что он едва мог держать пистолет внутри бака. Он не должен был находиться поблизости от своей жертвы, согласно его документам по досрочному освобождению. Он глянул на дозатор, когда тот щелкнул и увидел, что цифры замедляются, как только он приблизился к своей проплаченной суме. Быстрее же, черт бы тебя побрал.

Визг шин и щебет сирены заставил Лу закрыть глаза и молиться, чтобы Бог забрал его к себе прямо сейчас.

— Поднимите руки, Ллевелин Гарднер! — проорал заместитель Джемисон, огибая свой автомобиль после того, как резко припарковался. Другая патрульная машина шерифа примчалась мгновенно затормозив и заблокировав выезд его грузовику.

Лу стиснул зубы, наконец, поворачиваясь лицом к Моссу. Он думал, что у него больше нет слез, что он выплакал все их до последней в первые два года пребывания в тюрьме, но, конечно же, он снова ошибся. Его собственные темные глаза жгло влагой, когда печальные глаза Мосса, наконец, встретились с ним взглядом. Когда-то яркие голубые, полные жизни, теперь они были такими же тоскливыми, как загрязненный пруд. Мосс выглядел абсолютно несчастным, его лицо вдруг исказилось чем-то похожим на боль, когда он увидел, как офицер Джемисон впечатал Лу в его грузовик, скрутив ему руки за спиной. Неумолимый металл наручников сжал плоть, когда они защелкнулись на запястьях. Лу не сопротивлялся. Он рыкнул и вздрогнул от жестокого обращения, но не оказывал сопротивления. Голова Лу была прижата к холодной жесткой двери, но он был полон решимости удерживать свой взгляд пристально вперившимся в Мосса.

Ты позволишь этому случиться со мной снова? Ты правда никогда не любил меня, Мосс?

Спустя столько лет Лу, наконец-то, получил возможность взглянуть в лицо тому, кто оклеветал его. Мосс не мог спрятаться на этот раз. То, что Лу пытался донести ему своим взглядом, должно быть, дошло до адресата, потому что лицо Мосса исказил гнев, и он пронесся мимо одного из заместителей шерифа, который спрашивал, в порядке ли он, атакуя Джемисона. Он был достаточно близко, чтобы Лу почувствовал слабый шлейф туалетной воды.

— Отпустите его, Джемисон! — крикнул Мосс.

— Он нарушил правила досрочного освобождения, он не имеет права находиться рядом с Вами или Вашей семьей, — рычал заместитель Джемисон, оттаскивая Лу за воротник.

— Прекратите! Он ничего не нарушает. Я приехал позже него. Он даже не смотрел в мою сторону. Отпустите его немедленно! — голос Мосса был сильным и уверенным, ничего общего с тем слабым мальчишкой, которым он был восемь лет назад.

Заместитель Джемисон перескакивал взглядом с одного на другого, очевидно, ошеломленный тем фактом, что жертва заступалась за своего насильника. Это должно было показаться странным, но он неохотно открыл наручники.

— Нам позвонила Джейни и сказала, что он загнал Вас в угол, сэр.

Лу потер запястье, глядя через витрину ночного магазина на девушку в свободном комбинезоне, которая раньше была капитаном команды поддержки, пока она заламывала руки. Ему показалось, что она вела себя странно, но он отмахнулся от этой мысли. Все в этом чертовом городе вели себя странно. Он не сказал ей ни слова, а она позвонила в полицию. Да. Ему придется отсюда уехать.

— Это твое последнее предупреждение, Гарднер, — заместитель Джемисон указал на него пальцем. — Держись подальше от Мосса МакГрегора, его родителей и его прекрасной жены. Если я получу еще хоть один звонок о тебе, я…

— Довольно, Джемисон! — приказал Мосс.

Лу открыл дверь своего грузовика, но не мог не взглянуть на своего давнего любовника в последний раз. Скорее всего, в последний раз. Он негромко шепнул себе под нос:

— Почему ты не мог сказать этого раньше?

Вместо того, чтобы ждать ответа, которого, как он знал, не последует, Лу сел в свой грузовик и осторожно уехал, очень осторожно, чтобы не превысить ограничение скорости, потому что Джемисон был прямо за ним.

Несколько сумок Лу были собраны и уже ждали у двери их трейлера, когда Лесли вернулся домой на следующий вечер. Его улыбка тут же пропала, а плечи опустились, как только он их увидел. Ллевелин был признателен, что брат не пытался уговорить его остаться, оба понимали, что так будет лучше. Выбор, перед которым Лесли вдруг оказался — либо Лу, либо бизнес. Как только он вышел бы на работу, то наверняка сразу услышал, что произошло между Лу и Моссом, поэтому Лу нужно было рассказать ему об этом самому. Рассказать правду. Этот город не собирался давать ему шанс. Никакой справедливости для него здесь никогда не было и никогда не будет.

— Так куда ты собираешься?

Лу помешивал соус для спагетти, отвечая на вопрос брата:

— Хендерсон.

Он услышал, как разбилась стеклянная ваза, которая стояла на одной из книжных полок, заставив его резко обернуться. Лицо его брата было темно-красным от ярости, а руки крепко сжатыми в кулаки.

— Это полнейший отстой! Ты только вернулся домой, Лу. Они не могут заставить тебя уехать.

Как раз это Лу понимал прекраснее всего остального на свете. Он знал, что такое несправедливость. Его брат имел полнейшее право злиться… Лу тоже злился. Он потерял так много времени. Времени, которое провел вдали от своей единственной семьи, но это то, с чем им приходилось иметь дело. Лу был несгибаем, он знал, когда следует держаться. У них с братом еще будет время, но сначала ему нужно кое с чем разобраться в своей жизни.

Ллевелин не проронил ни слова, позволяя Лесли в ярости пинать сумки у стены и швырять журналы через всю комнату. Когда тот вроде немного успокоился, выплеснув все, что накопилось в его нервной системе, Лу поставил две их тарелки на стол. Его челюсть была крепко сжата, пока он ждал чтобы к нему присоединилсяЛесли. Они ели в абсолютной тишине, реальность тяжестью лежала на их сердцах — Лу снова вынужден был оставить своего брата. После того, как они закончили, вместо того, чтобы отправиться в свою спальню и изучать разработки программного обеспечения, как Лу обычно делал, он решил провести вечер с братом и посмотреть игру. В то время каксам он не кричал и не матерился на телевизор, его губы были причудливо приподняты в улыбке из-за того, как его брат без перерыва орал за них обоих.

Игра, а затем, разумеется, и послематчевое шоу, закончились только к полуночи. Лу оставил Лесли на диване мирно похрапывающим, проверив перед этим все ли заперто и выключено. Он подумывал о том, чтобы выйти на улицу и немного позаниматься, но зная, как Лесли беспокоят его ритуалы поздней ночью, решил подождать и сделать это утром. Принял быстрый душ и не заботясь о том, чтобы натянуть хоть что-нибудь из одежды, растянулся у себя на полу. Мысли сами собой привели его к симпатичному блондину с зелеными глазами и красивой улыбкой. Жаль, что он не смог его трахнуть. Вылизать его задницу, пока тот уже не в силах был бы этого выносить, а затем погрузиться глубоко в него. Вероятно, Лу продержался бы всего две минуты, но будь он проклят, если бы это не были лучшие две минуты за последние восемь лет его жизни. Джин так жаждал ему угодить, но в глубине души Лу знал, это потому что парень не имел понятия с кем он был. Он сказал, что умеет читать людей. Поэтому он пригласил Лу к себе домой? Потому что знал, что Лу не был насильником, не был плохим человеком, кем-то, кто причиняет людям боль? Ну… Лу любил в сексе грубую страсть, немного доминирования, потому что существовали некоторые виды болезненных ласк, которые были хороши. Джину, наверное, это понравилось бы. Он бы умолял его об этом.