Оставались дела, прямо связанные с венецианскими интересами. И вот тут нужно было планировать с большой осторожностью.

- Как же всем хочется расправиться с Савонаролой, - скрипнул зубами Мигель от одолевающих его эмоций. - Безумный доминиканец надоел всем! А когда не станет его, можно приняться и за его орден. Давно пора!

- Рано! – отрезал понтифик и лишь сжавшаяся в кулак рука выдавала его собственное желание разобраться с давним своим врагом. - Только процесс над Савонаролой и его приближёнными из числа доминиканцев, только доказанные связи их с руководством ордена дадут мне законную возможность разогнать доминиканцев так, чтобы никто не осмелился обвинить Святой Престол. Слишком долгая история у ордена святого Доминика. Слишком много власти и влияния они получили.

- А еще инквизиция, - задумчиво так добавил Борджиа-Льянсоль де Романи.

- Инквизиция тоже.

Вновь повисшее после слов Папы Римского молчание. Недолгое, мною прерванное, но всё же. Потому и прерванное, что хотелось временно отойти от довольно опасной темы, переключившись на тоже опасную, но относящуюся к делам сугубо военным.

- Нужно решить, будем ли мы оттягивать начало войны где-то до осени, положимся на божью волю или… вынудим османов напасть там и тогда, когда это выгодно прежде всего нам. Как думаете?

- Вопрос в другом, Чезаре. Что выгодно нам, а не им?

Умеет Корелья сформулировать, чего уж. Только не на все вопросы можно ответить легко, быстро и однозначно. Вот что нам выгоднее? Пожалуй, июнь-июль как начало. Именно к этому моменту времени мы успеем подтянуть войска союзников и сконцентрировать собственные силы в несколько ударных кулаков, на суше и на море. Примерно это, пусть и в более развёрнутом варианте, я и ответил Мигелю. Тот, довольно щурясь, покивал, а затем дополнил:

- Вот и подготовимся, Твое Величество. А вынудить османов напасть… У нас же есть такие средства влияния на одну из партий венецианской политики, что они будут готовы петь ночь напролёт под окнами твоего дворца, только бы не стало известно об их связях с османским султаном. Пусть ему изольют душу в письмах, напугают тем, что… вот-вот Венеция заключит наступательный союз сразу с несколькими христианскими государями. Баязид вынужден будет поспешить с первым ударом. По венецианскому флоту, конечно! Для этого достаточно будет высадить войска на Крите или Кипре – венецианцы, опасаясь потери столь ценных владений, сами станут искать морского сражения.

- Убедительно.

- Я старался, Чезаре.

Верю. Равно как и в то, что сейчас нам придётся изрядно повозиться с проработкой первого удара. Того самого, на море, чтобы если и не лишить османов большей части флота, так хотя бы нанести существенный урон. Достаточный для того, чтобы не допустить господства турок на море, развязать уже нам руки в переброске войск в нужные места. Не по суше, само собой разумеется.

Интерлюдия

Цетинье, столица княжества Зета, апрель 1495 года

Парировать сабельный удар мечом и воткнуть кинжал в бок, благо звенья кольчуги врага против подобного не слишком хорошо защищали. И ударом ноги – далеко от всяких рыцарских правил, но ему, кондотьеру в прошлом и магистру Ордена Храма теперь и не такое дозволяется – отбросить другого убийцу, видимо, считавшего, что такого от посла короля Италии ожидать не стоит.

На посольство Его Величества Чезаре Борджиа, короля Италии, напали ближе к рассвету. Нагло, открыто, прямо в замке господаря Зеты, князя Георгия IV Черноевича. Неизвестно откуда появившиеся вооруженные, в хорошей броне люди, каким-то образом пробравшиеся мимо стражи – а может подкупившие оную или и того хуже – атаковали людей Винченцо. От резни спасло лишь то, что почти все они, имеющие бурное прошлое то в кондотте, то в иных местах, привыкли всегда быть не только вооружёнными, но и готовыми к любой неприятности, что жизнь часто им подбрасывала.

Бах, б-бах! Это перезарядивший наконец пистолеты Паскуале всадил по пуле в ещё двух гостей нежданных и незваных, тем самым уменьшая их число. Хвала Господу за советы всегда держать пистолеты при себе, заряженными, а также с запасом пороха и пуль даже в ситуации, когда вроде бы и нечего опасаться. Раталли в очередной раз добрым словом вспомнил ехидные нравоучения, получаемые от теперь уже Его Величества, а не простого… сперва епископа, потом кардинала, потом…

Им повезло! Для начала уже потому, что удалось прорваться к одной из дверей и сперва закрыть, а потом и заблокировать оную так. что с той стороны только тараном можно выбить. И не сделанным из первого попавшегося деревянного постамента, а более серьёзного. Но всё равно врагов было много и прибывать они продолжали. Какими-то окольными путями, порой и вовсе проникая через окна. Учитывая же, что бой шёл отнюдь не на первом этаже…

Блок. Свод по клинку. Отскочить. И вот уже короткие клинки Рауля, одного из сопровождающих его в этом посольстве, вскрест врубаются в тело очередного врага, едва ли не отделяя голову того от тела. Пинок ногой, чтобы высвободить завязшее было оружие... а заодно отшвырнуть брызжущего кровью мертвеца к его соратникам. Подобное должно было пронять даже местных. Особенно местных… Или не совсем местных, ибо у Винченцо уже зародились определённые подозрения. Вот только успеть бы их высказать хозяину этих мест! Мертвецы ведь, как правило, неразговорчивы, он это много раз проверял, постоянно пользовался этим их свойством.

Стук в дверь, Сильный, громкий… И голос, говорящий на латыни с заметным акцентов, но знакомый. Марко Стефанович, один из придворных князя Зеты.

- Откройте! Мы пришли помочь! Здесь только стража господаря! Остальные, напавшие на вас, перебиты или отступили.

- Отпирайте, - рявкнул Винченцо Раталли, обращаясь… к кому угодно из оставшихся рядом с ним воинов. – Они ж всё лезут и лезут! Не отобьёмся.

Рукотворный завал перед дверью разобрали чуть ли не в мгновение ока. И вот уже в открывшуюся дверь хлынули именно те, на кого Раталли надеялся – стража господаря, причём с ходу атаковавшая их противников. Те, к слову сказать, продолжали бросаться на посольских, стремясь во что бы то ни стало добраться до них, выполнить полученный приказ.

Выполнить во что бы то ни стало. Это означало одно – по их души пришли отнюдь не наёмники. Иные, совсем иные воины, готовые даже на последнем издыхании, в вспоротыми животами и волочащимися по полу кишками бросаться в последнюю атаку. Фанатики. Вдобавок умелые воины, чьё мастерство пусть и уступало прошедшим множество войн бойцам Раталли, но не так уж сильно.

У них был шанс выполнить отданный приказ, но они не успели. Теперь же умирали в тщетных попытках его выполнить. Они… Раталли не понимал пока, кем являлись его несостоявшиеся убийцы но очень хотел это выяснить. Другое дело, что их хозяиннаверняка тайной не являлся. Ищи, кому выгодно! Выгодно же было исключительно той стороне, что была совершенно не заинтересована в союзе Италии с Зетой, пусть стоящей на пороге потери самостоятельности, но пока ещё держащейся на краю пропасти, стремящейся ухватиться за чью угодно протянутую руку помощи. Османская империя… А раз случилось это самое нападение, то его, Раталли, посольство, оказалось полезным. Просто так на подобный шаг приближённые султана Баязида не пошли бы, должны были существовать весомые основания. Тут стоило подумать… не только самому Винченцо, само собой, а тому… тем, кто его сюда отправил. Только ни они, ни он сам не рассчитывали на такое быстрое и решительное противодействие.

Напавших уже добивали, даже не стараясь взять в плен. Можно было бы попробовать вмешаться, но… Раталли не хотел сейчас рисковать, предпочитая смотретьза происходящим со стороны. Зато не забыл спросить у Паскуале Калоджеро, морщащегося от боли из-за сильного ушиба колена, получено уже в самом конце. Удар не пробил понож, но оставил большой кровоподтёк, а может и повредил сустав.