– И ставить выше работу?

– Да. Пока да. Я не готов обзаводиться семьей, поэтому работа для меня на данном этапе первостепенна.

– Тогда почему ты ей пренебрегаешь?

– Когда это?

– Зачем он тебе вообще сдался? Ни рожи, ни кожи…

– Ир, – я снова произношу его имя с укором, но он, словно и не замечает этого.

– Я не понимаю, – Ирирган поворачивается ко мне, устраивается на другом боку и всматривается мне в лицо в темноте. Я вижу, как светятся у него глаза. Наверное, в отличие от меня, он сейчас видит не хуже, чем при свете. – И не надо мне рассказывать, что внешность не главное. Наши студенты куда красивее этого твоего парня, что ты за него так цепляешься?

– Потому что Никитка уже вот он, рядом, свой, понятный. А с вашими еще разбираться надо. К тому же, рядом с кем-нибудь из них я все равно буду чувствовать себя неполноценным. У вас там мечом учатся владеть еще раньше, чем научились разговаривать. Магией дышат с рождения. Я же вообще в этом полный профан, что в первом, что во втором. Вот чем, скажи на милость, я мог бы заинтересовать твою старшекурсницу?

Ир молчит. И правильно. Мне бы на его месте тоже нечего было сказать. Я уже собираюсь перевернуться на другой бок, чтобы не видеть две светящиеся точки на его лице. Они меня смущают. Сейчас я особенно остро осознаю, что со мной в постели не человек. И это почти неприятно.

– Но нас ведь ты смог заинтересовать с первой минуты знакомства, – замечает он. И я понимаю, что разговор еще не окончен, значит, нельзя просто взять и повернуться к парню спиной. Вздыхаю.

– Потому что прямо и откровенно предложил обсудить свою личную жизнь.

– Это не ты предложил, – напоминает он.

– Я ждал именно того вопроса, который задала твоя Ира.

– Ждал? – уточняет Ир. Я хмыкаю.

– Конечно. Он был самым напрашивающимся.

– То есть ты осознанно его спровоцировал.

– Наверное. Можно и так сказать.

Он снова молчит. Ну что, может, спать уже?

– У вас ведь говорят, что девушки любят ушами, – снова огорошивает меня Ир. Я хмурюсь, соображая, откуда бы ему знать. Но вовремя вспоминаю, что мы так и не обменялись обратно переводчиками. Мой все еще на нем. И пока я соображаю, Ир продолжает свои рассуждения. – Уверен, что ты точно нашел бы, как её обворожить.

– А зачем напрягаться? Никите не важно, что я говорю и как. Мы с ним вообще мало разговаривали.

– Когда?

– Когда познакомились.

– И давно вы знакомы? – я слышу, каким холодным становится его голос. Если ему так неприятно, зачем самому себе душу травит? Зачем спрашивает?

– Вчера.

– Что?! – он аж подскакивает на кровати, а я с перепуга чуть на пол не слетаю.

– Ир!

– Вы только вчера познакомились, и ты его уже в дом притащил?!

– Не ори! – восклицаю я, раздражаясь все больше. Вот тебе и выспался перед тяжелым днем, вот тебе и отдохнул! – Я уже сказал, что не настроен на серьезные отношения. В этом вся загвоздка. А с вашими пришлось бы связываться надолго. А я так не могу и не хочу!

– Почему не можешь?

– Потому что, – отрезал я и отвернулся от него.

Лег с самого краю, так и еще спиной к нему, четко давая понять, что разговор окончен. На душе было муторно и обидно. Почему? Да потому что с этими его воплями я сам стал чувствовать себя каким-то озабоченным и свихнувшимся на сексе. Но с другой стороны, если у них там совсем другие нравы, я-то тут при чем?

– Спокойной ночи, Андрей, – когда я уже начал засыпать, несмотря на всю злость, что все еще бурлила во мне, сказал Ир из-за спины.

У меня сразу в душе как-то потеплело. Не знаю, то ли голос у него был какой-то особенный, то ли просто я так устал за все эти дни, что именно эта фраза стала переключателем из напряженного состояния в полный расслабон. Я, кажется, даже улыбнулся в темноте. И ничего не сказал, когда Ир неожиданно придвинулся и обнял меня поперек груди, вжавшись лицом куда-то мне между лопаток. Он прав в одном, рядом, друг с другом, нам спокойно. И ему, как он сам признался, и мне. Почему? А фиг его знает. Я так устал, что совершенно не настроен с этим разбираться. А возможно, и никогда уже не настроюсь. Хорошо, тепло и спокойно. И больше ничего пока не надо. И даже это 'пока' на данный момент ну совершенно не смущает.

Андрей

Утром, обнаружив, что Ира нет рядом, я даже как-то растерялся. Сначала попробовал пошарить по кровати с закрытыми глазами, потом открыл их, осмотрелся, приподнявшись на локте, и понял, что парня нет не только в постели, но и в комнате. Странно. Пришлось выбираться из-под одеяла и отправляться на поиски.

Мерцающий неожиданно обнаружился на кухне. С невероятно сосредоточенным видом Ир пытался что-то варить, помешивая ложкой, а потом, почерпнув совсем немного полупрозрачного бульона, попробовал на соль, когда я подошел и заглянул в кастрюлю. О-ба-на, пельмешки! Почти сразу на меня снизошло озарение, почему мой неугомонный неэльф так сосредоточен. Скорей всего сверяется с переводчиком. Очень интересно.

– Ты чего это с утра пораньше решил кашеварить? – поинтересовался я.

– Захотелось, – буркнул он, мне показалось, что даже смущенно, а потом уточнил. – И при чем здесь каша?

– Просто так говорится, – отмахнулся я и плюхнулся за стол. Надо было бы вернуть из спальни стул, который я вчера туда утащил, когда объяснял Иру как с компьютером водиться, но было безумно лень вставать.

Вид мерцающего в трусах и накинутой на плечи рубашке, его, не моей, умилял донельзя. Почему? Да потому что эта его рубашечка с кружевным воротником и манжетами на фоне моей холостяцкой среднестатистической кухни и его поджарого типично мужского телосложения вызывала бурю не только мыслей, но и эмоций. Очень хотелось гаденько захихикать. Но я не рискнул обидеть Ира, помня о вчерашнем пробуждении. Все-таки этот парень по утрам весьма нервная личность. Вдруг опять решит, что я к нему пристаю?

Я какое-то время молча наблюдал за ним, пока не услышал тихий, но злобный голос:

– Если заржёшь, удавлю.

– Э? – я даже растерялся.

А Ир отработанным таким движением выключил газ, отряхнул ложку над кастрюлей и с воинственным видом повернулся ко мне. До меня дошло. Морда засветилась, как начищенный пряник. Нет, я, конечно, сам себя в этот момент не видел, но представлял очень ярко.

– Поинтересовался у переводчика, как у нас мужики одеваются?

Ир, не иначе, как от переизбытка чувств, зашевелил ушами. Нет, серьезно. Они у него, в принципе, как у человека, только верхние кончики вытянуты вверх. Поэтому когда они, эти самые уши, дернулись без изменения общей мимики лица, у меня банально отвисла челюсть.

– Андрей! – рыкнул мерцающий, заметив, наверное, как у меня взгляд остекленел.

– Извини, – вырвалось у меня. – Но у тебя уши…

– Да, шевелятся, когда злюсь! – воскликнул он, решительно отвернулся от меня и принялся разыскивать в верхних шкафах тарелки.

– Ладно тебе, Ир, – пришлось в очередной раз виниться. – Просто у нас далеко не каждый так может, поэтому это что-то типа особого умения, которым ребята друг перед другом хвастаются. – Услышав, как, чуть помедлив, он вздохнул и поставил на стол перед собой две тарелки, я понял, что прощен.

– А у нас соревнуются, кто раньше в девчонку мерцнуть сможет.

– Серьезно? – недоверчиво уточнил я, представлялось, честно признаюсь, плохо.

Он усмехнулся и принялся ложкой раскладывать по тарелкам пельмени, а потом попытался еще и бульона начерпать. Я не поленился, встал и достал из ящика стола половник. Ир скривился, судя по всему, досадуя на собственную недогадливость. Половник отобрал и принялся орудовать уже им. Я вздохнул и поплелся в спальню за стулом. Как-то странно сегодня день начался, нет?

Ирирган

Я редко поддаюсь минутным порывам. Обычно никогда. Хватает разумной злости их в себе подавлять на корню. Особенно, если они такие же глупые, как сегодняшний. Но на этот раз я поддался.